Школа хороших матерей - Джессамин Чан

а ее — в том, что она слишком много извиняется, но она ценит полученное знание о том, как ей себя вести, если эта динамика когда-либо изменится.

Она жалеет, что не может посмеяться над сценариями вместе с Таккером. Он с этого уик-энда перестал бриться. Ей нравится седина в его щетине. Она хочет верить, что у него приятные волосы на груди, что прикосновение его кожи к ее принесет ей удовольствие, что он не будет возражать против ее худобы, что им будет хорошо спать бок о бок. После ухода Гаста она несколько месяцев училась спать одна. Она смотрит на Таккера в другом конце зала, он один раз за день попадет к ней в пару, но ей придется делить его с Бет. На следующий день они оказываются в паре одни. Таккер прикасается под столом своей обувью к ее. Он говорит:

— Я бы предпочел не кричать на вас, можем мы просто поговорить?

— Мы должны практиковаться.

Она закидывает ногу на ногу и сидит так. Они знают друг друга уже месяц. Месяц спустя после ее знакомства с Гастом они уже признались друг другу в любви. Они уже все выходные проводили в постели.

Она всю неделю осторожничала, отказывалась сидеть с Таккером за обедом. Заметив его в коридоре, шла в другом направлении.

Роксана считает, что влюбляться здесь можно, вопрос только в том, в кого. «Это все равно что дать голодающему кусок пиццы, — сказала Роксана. — Бобовый Стебель — твой кусок пиццы».

Принадлежит ли она ему? Голодает ли он так же, как она? Эммануэль и Джереми отрываются от своих раскрасок, смотрят на них. Они смотрят то на одного родителя, то на другого, чувствуя возбуждение в их голосах. Они вчетвером похожи на маленькую спятившую семью. Плохие родители, фальшивые дети. В будущем, думает Фрида, другого, возможно, и не получится.

Их враждебные сородительские сценарии, как их называет Таккер, больше похожи на предварительные ласки.

— СУ-КА, — медленно произносит он, его пальцы находятся опасно близко к пальцам Фриды. — У меня больше нет денег. Мы с тобой заключили соглашение.

Фрида улыбается против воли. Она радуется, что не прикасается в этот момент к Эммануэль. Ее рука была бы слишком теплой, пульс — слишком частым.

Весь раунд ярости они посмеиваются. Когда они делают дыхательные упражнения, Таккер под столом поглаживает ногой икру Фриды.

Под защитой шума Таккер добавляет дополнительные слова к сценарию. «Ты должна была забрать его в 3:30, почему ты ни черта не помнишь?» превращается в:

— Ты должна была забрать его в 3:30, почему ты ни черта не помнишь? Я думаю о вас. При нормальных обстоятельствах я бы вас уже куда-нибудь пригласил. Вы лучше, чем вы о себе думаете. Вы красавица. Вы лиса.

— Не смешите меня.

Фрида говорит, что он должен придерживаться сценария. Он голову потерял, если считает, что может говорить такие вещи. Это небезопасно.

— Нас никто не слышит.

— Что такое «лиса», мамочка? — спрашивает Эммануэль.

— Это такой пушистый зверек. Папочка Таккер говорит это, потому что сейчас лето, время романтическое, а он одинок. Мамочка не может ему в этом помочь. Родители не должны чувствовать себя одинокими. Я не чувствую себя одинокой. У меня есть ты.

Таккеру же она шепчет:

— Будьте благоразумны. Вы должны думать о сыне.

— Вы его когда-нибудь увидите.

— Ваша бывшая наверняка будет счастлива. Представьте, что вы ей сообщили, где подобрали меня.

Фрида видит приближающуюся миз Каури. Они практикуют две страницы враждебного диалога, пока миз Каури не проходит мимо. Таккер тянется к руке Фриды.

— Нежелательный физический контакт, — говорит Фрида, убирая руку. — Не надо. Дети могут увидеть.

В конце дня, когда они встают в очередь, чтобы вернуть своих кукол, Таккер позволяет себе еще бо́льшие вольности. Он позволяет своей руке задеть руку Фриды. Их пальцы соприкасаются. Электрический разряд резкий и ожесточенный. Более требовательный, чем тот, что она чувствовала с Уиллом.

Фрида засовывает руки в карманы, оглядывается через плечо, это самый счастливый момент после того, как она потеряла Гарриет. Они сегодня проиграли всю историю — от безудержной ярости до медленного кипения, до скупого уважения и наконец до безоблачности, в которой они оба выглядят так, будто подверглись лоботомии. Она не знает, что он находит в ней. Они явно слишком стары для этих игр, слишком сломаны для любви. Она садится в автобус, ее мысли далеко. Далеко от Гарриет. Далеко от материнства. Это фантазия, которую можно убить тысячами способов. Она дура, что даже думает о нем. Но он так легко может ее поднять. Поднять ее сердце, но еще прижать ее к стене и оттрахать стоя.

* * *

Телефонные привилегии наконец-то возвращены. Прогноз для Фриды поменялся на благоприятный. Когда она возвращается вечером в «Кемп», они с Роксаной исполняют победный танец. Они прыгают по комнате и кричат «ура». Роксана подпрыгивает на кровати, заставляет то же самое делать и Фриду, всего на одну минуту. Они смеются как девчонки. Роксана даже пытается научить Фриду «Походке купидона»[26] — танцу, которым она с матерью обходила вокруг дома. Они падают от смеха, когда Фрида путает шаги.

— Я горжусь вами, — говорит психолог.

Целый день на занятиях по сдерживанию злости эти слова психолога звучат в ушах Фриды. Она просит о привилегии щипчиков, о привилегии ножниц, она гладит униформу, решает заплести волосы в длинную косу, засиживается допоздна, планируя, что скажет Гарриет.

Время до воскресенья тянется ужасно долго, но когда Гаст, Сюзанна и Гарриет появляются на экране, Фрида не готова к их новости. Сюзанна беременна. Двадцать одна неделя. Гаст и Сюзанна обручились. Они поженятся официально до появления ребенка в декабре, а еще одну торжественную церемонию и прием устроят следующей весной.

— Мы надеемся, что ты будешь с нами, — говорит Сюзанна. — Мы хотим, чтобы ты была частью церемонии. — Она показывает Фриде колечко. Бриллиантик в два карата, колечко принадлежало бабушке Гаста, Фриде он его в свое время не предлагал, потому что не верил в бриллианты.

Сюзанна говорит, что день родов у нее 20 декабря. Они решили, что не будут выяснять пол до рождения.

— В жизни так мало настоящих сюрпризов, — говорит Сюзанна.

На заднем плане Гаст уговаривает Гарриет поздороваться, напоминает ей, что женщина на экране — ее мамочка. Он ставит Гарриет себе на колени, чтобы Фрида видела, как та выросла. На три дюйма с марта. И веса добавила пять фунтов. Педиатр сказал, чтобы они прекратили низкокалорийное питание.

Личико Гарриет повзрослело. Фрида смотрит, как мчатся секунды внизу экрана. В компьютерной лаборатории тише, чем ей запомнилось. Никто не шмыгает носом. Никто не кричит. Она пытается