Оборотная сторона НЭПа. Экономика и политическая борьба в СССР. 1923-1925 годы - Юрий Жуков

«В Пленум ЦК РКП.

Полуторогодовая совместная работа в Политбюро с тт. Зиновьевым и Каменевым после ухода, а потом и смерти Ленина, сделала для меня совершенно ясно невозможность честной и искренней совместнои политической работы с этими т-щами в рамках одной узкой коллегии. Ввиду этого прошу считать меня выбывшим из состава Полит, бюро ЦК.

Ввиду того, что ген. секретарь не может быть не членом Полит, бюро, прошу считать меня выбывшим из состава Секретариата (и Оргбюро) ЦК.

Прошу дать отпуск для лечения месяца на два.

По истечении срока прошу считать меня распределённым либо в Туруханский край, либо в Якутскую область, либо куда-либо за границу на научную или невидную работу.

Все эти вопросы просил бы Пленум разрешить в моё отсутствие и без объяснений с моей стороны, ибо считаю вредным для дела давать объяснения кроме тех замечаний, которые уже даны в первом абзаце этого письма.

Т-ща Куйбышева просил бы раздать членам ЦК копию этого письма.

С ком. приветом И. Сталин 19.VIII.24

Т. Куйбышев! Я обращаюсь к Вам с этим письмом, а не к секретарям ЦК потому, что, во-первых, в этом так сказать конфликтном деле я не мог обойти ЦКК, во-вторых, секретари незнакомы с обстоятельствами дела, и не хотел я их зря тревожить»{402}.

Пленум, точнее — Куйбышев, председательствовавший на заседании Каменев и наверняка его старый соратник Зиновьев просьбу Сталина об отставке отклонили, но в отпуск отправили. Незамедлительно — с 21 августа{403}. Однако генсеку ни подлечиться, ни просто отдохнуть так и не удалось. Внешне спокойное течение партийной жизни вновь нарушилось.

На рассвете 28 августа в городе Чиатура — центре добычи марганцевой руды, о себе заявил Комитет независимости Грузии, он же Паритетный комитет. Образованный представителями трёх национальных партий: социал-демократической рабочей (меньшевики) — Г. Джапаридзе, национал-демократической — Р. Джавахишвили, социалистов-революционеров — М. Бочарашвили, во главе с меньшевиком К. Андроникашвили. Потребовавший восстановления независимости Грузии, возвращения правительства, изгнанного в марте 1921 года и пребывающего с тех пор в Париже, вывода из страны «оккупационных» войск, то есть Красной армии.

Буквально за несколько часов повстанцы захватили два участка железной дороги от Самтреди: около 70 км — до Джумати, в сторону Батума; около 30 км — до Квалони, по направлению к Поти. Благодаря тому установили полный контроль над Озургетским районом (Гурия) и Сенакским (Мингрелия), частичный — в Зугдидском, Шороп-шинском и Кутаисском, а также в Сванетии.

Вряд ли Комитет независимости добился бы таких успехов столь быстро, если бы под его знамёна не встали крестьяне, которых подтолкнула к тому крайняя нужда. «При полном отсутствии источников заработка внутри уездов, — отмечала позднее комиссия ПБ, включавшая Куйбышева, Каменева и Молотова, — как и в других местностях Грузии, население этих бедных районов оказалось в значительно худших условиях в сравнении с прежними экономическими условиями, в особенности же после обложения в этом году значительно повышенным, в сравнении с прошлогодним, единым сельскохозяйственным налогом»{404}.

Повстанцам удалось занять почти всю Западную Грузию, когда в Москве узнали о восстании. На его шестой день, 2 сентября, ПБ в лице одного Каменева приняло постановление, полное горьких упрёков всем и вся:

«ЦК случайно узнал от органов ГПУ, что в Грузии неблагополучно. Хомерики и Чхиквишвили (члены ЦК меньшевистской партии, нелегально приехавшие в Грузию из Парижа. — Ю.Ж.) приговорены к расстрелу, что есть приговор о расстреле 25 меньшевиков, эндеков. Случайно узнали о расстреле 182 человек. Совершенно случайно узнали от органов НКИД, ГПУ и РВСР о потере нами ряда пунктов в Грузии и о взятии в плен Махарадзе (председатель ЦИКа Грузии. — Ю.Ж.), Стуруа (нарком земледелия республики. — Ю.Ж.), Долидзе (член ЦКК компартии Грузии. — Ю.Ж.), Рубена и др. Несмотря на ряд запросов и требований ЦК, Заккрайком молчит, не информирует.

ЦК считает такое положение невыносимым. События в Грузии имеют важное общеполитическое значение. ЦК требует решительных действий для подавления восстания, категорически отвергает политику массовых расстрелов арестованных. ЦК требует немедленной приостановки расстрелов по решениям ЗакЧК (постоянное представительство ОГПУ в Закавказье. — Ю.Ж.). ЦК требует от Заккрайкома полной, объективной, систематической информации и предоставление плана работы на ближайшие дни в связи с восстанием. Самостоятельное решение важнейших вопросов общесоветской политики ЗакЧК и Заккрайкомом недопустимо»{405}.

Здесь бросается в глаза странная особенность данного постановления. В нём почему-то не были названы поимённо, чего требовала обычная практика ПБ, ни полномочный представитель ОГПУ по Закавказью С.Г. Могилевский (19 марта 1925 года он вместе с А.Ф. Мясниковым /Мясникяном/, зампредседателя СНК ЗСФСР, Н. Наримановым, председателем СНК Азербайджана и Г. Атарбековым, наркомом РКИ ЗСФСР, погибли в авиационной катастрофе: самолёт, вылетевший в 12–30 в Сухуми, где находился Троцкий, через несколько минут после взлета с аэродрома Тифлиса рухнул на землю и мгновенно сгорел), ни первый секретарь Заккрайкома Г.К. Орджоникидзе.

4 сентября жестокими мерами восстание удалось подавить. Бронепоезда Отдельной Кавказской армии восстановили порядок на железных дорогах, а воинские части освободили занятые повстанцами деревни и города. В ходе непродолжительной по времени операции 1465 человек было взято в плен, а около 300 расстреляно. Уцелевшие повстанцы поспешно ушли в горы{406}, а Комитет независимости 5 сентября опубликовал декларацию, признавшую полное поражение:

«Комитет независимости Грузии со дня своего основания ставил своей целью восстановление независимости Грузии и считал, что сможет для этой цели подготовить и осуществить вооружённое выступление грузинской нации… В течение нескольких лет вёл соответствующую работу и вооружал отряды…

Но наша надежда не оправдалась, в результате чего мы понесли поражение. Массовое организованное выступление, которого мы ожидали, не состоялось. Широкие народные массы нас не поддержали. Мы остались только с теми активными силами, которые были набраны в верхних слоях нации (подразумевалось дворянство. — Ю.Ж.) и большей частью скрывались в лесах. Наше выступление фактически против нашей воли превратилось в авантюру, за которой, естественно, последовали репрессии власти, ответственность за каковые падает на нас.

Признавая свою ошибку в подготовке этого выступления, Комитет независимости объявляет, что с сегодняшнего дня продолжение вооружённой борьбы против Советской власти является совершенно лишённой всякой перспективы и гибельной для грузинской нации. Ввиду этого Комитет независимости предлагает всем состоящим в нем партиям и всем вооружённым отрядам, которые рассеяны по разным уголкам Грузии, в их числе отряды Какулии Чолокашвили, немедленно отказаться от выступлений против правительства, распустить всецело все вооружённые силы, сдать правительственным органам всё оружие и покорностью правительству постараться уменьшить то величайшее несчастье, которое наше выступление обрушило на голову грузинского народа.

С сегодняшнего дня мы объявляем распущенным Комитет независимости как в центре, так и на местах.

Спустя несколько часов декларация, переданная в Москву телеграфом, оказалась у Сталина. Вместе с телеграммами, подписанными Могилевским и заместителем председателя ГПУ Грузии Л.П. Берия, сообщавшими об освобождении тысячи захваченных в плен коммунистов и советских работников, о расстреле в Зугдидском районе трёхсот повстанцев. Прочитав их, генсек немедленно направляет в ПБ служебную записку.

«Я ушёл в отпуск, — пишет он, — и не должен вмешиваться в дела. Но сегодня позвонил мне Беленький (начальник спецотделения при коллегии ОГПУ по охране руководства страны. — Ю.Ж.) и сообщил, что повстанческий Комитет Грузии в специальной декларации признал свои ошибки, призвал своих сторонников покориться советской власти и объявил себя распущенным, что, несмотря на этот акт, Комитет этот, будучи арестован, всё же расстрелян по решению ЗакЧК. Одновременно я узнал от Менжинского (заместитель председателя ОГПУ. — Ю.Ж.), что взятые в плен наши люди освобождаются или уже освобождены повстанцами. Эти обстоятельства i заставляют меня, близко связанного с Грузией, высказать своё мнение по этому важному вопросу.