Звени, монета, звени - Вячеслав Шторм

– Значит, ты стал причиной войны, Волчонок?

– Нет, не я, – ответил я, тщательно подбирая слова. – Я стал предлогом, а причиной – мой бывший отец и твоя женщина.

– Объясни.

Я подробно рассказал о ночном нападении на Ардкерр, убийстве Гуайре Менда и исчезновении Этайн.

– …Хотя получается, что Илбрек Мак-Аррайд тут ни при чем. Или же он действительно похитил королеву, но…

– Но что?

Я пожал плечами:

– Уж об этом тебе лучше знать, Повелитель. Ведь Этайн как-то объяснила свое присутствие в лесу на границе твоих владений, так далеко от Ардкерра?

– Объяснила, – качнул рогами Властелин Лесов. – Она сказала, что уснула в подвале Ардкерра и проснулась в лесной чаще. Ни о каком Илбреке и речи не шло.

– И ты ей поверил?

– До этого дня у меня не было причин сомневаться в ее словах. Хотя, Судьба свидетель, ты прав… А впрочем – ладно. Об этом потом. Скажи, Волчонок, Илбрек действительно любит Этайн?

– Да, – не раздумывая, ответил я.

– А она его?

– Спроси у нее.

– Я спрашиваю у тебя! – нахмурился мой собеседник. – Ты видел ее и видел его. Ард-Ри прав? Между ними что-нибудь было?

– Кто знает… Ни Этайн, ни Мак-Аррайд ни разу не давали повода усомниться в верности королевы своему мужу.

Увенчанный надолго замолчал. На меня он не смотрел и, похоже, на время даже забыл о моем присутствии.

– Предел охвачен войной, – наконец заговорил Владыка Лесов, рассуждая вслух. – Великой войной. Обе стороны желают не только сокрушить соперника, но и получить Этайн. И что делать в такой ситуации вожаку отверженных, а, Волчонок?

– Не ввязываться в драку, – немедленно откликнулся я. – И уступить Этайн тому, кто предложит лучшую цену. А цена эта может быть настолько высока, насколько хватит человеческой фантазии.

– Даже так? И кто же, по-твоему, предложит больше?

– Ард-Ри, разумеется. Если его подозрения оправданы, он вдвойне будет желать мести и кары для предавшей его женщины. Если нет – он получит назад жену, как подтверждение своей власти и своего титула, а заодно нанесет болезненный удар по самолюбию Илбрека.

– Может, ты и прав. Даже больше: клянусь Судьбой, что мои люди взбунтуются при одной мысли о тех сокровищах, которые можно получить за одну-единственную женщину. Но я не стану продавать ее.

– Не станешь? Почему?

Не успел я договорить, как складки тяжелой ткани на стеке рядом с троном раздвинулись и в комнату шагнула Ниам.

– Потому что мой Повелитель любит меня, Бранн Мак-Менд, – с жестокой улыбкой на губах пропела она. – Или я должна была сказать – Бранн Мак-Сильвест?

Я вскочил с лавки, но в этот момент пред глазами моими всё вспыхнуло, и я провалился в беспросветный мрак.

Кап! Кап! Кап!

Холод, тупая боль, обручем сжимающая виски, радужные круги перед глазами. Голоса, доносящиеся издалека и звучащие приглушенно, точно сквозь толстую ткань.

«…щишь меня?»

«…о тебя послал?»

«…ет о том, где ты?»

Темнота. Молчание. Боль уже не в голове, она повсюду. Всё вокруг соткано из темноты и боли. И серебряными гвоздями, безжалостно забиваемыми куда-то глубоко, в самую суть: «Кап! Кап! Кап!»

И целую вечность спустя – еще один голос.

– Волчонок! Волчонок, ты меня слышишь?! Ответь! – Медленно поднять голову. Медленно разлепить веки. И снова сомкнуть, с трудом сдержав стон. Светло. Слишком светло.

Во рту – словно комок колючей шерсти. Язык вязнет в ней, звуки не хотят рождаться. Хрип – и сладостная влага на губах – мед, щедро разбавленный водой. Сразу становится легче.

– Волк?… – хрипло произношу я.

– Убежал, – слышится в ответ. – Будто чувствовал что-то. Как только тебя увели – опрометью бросился в лес.

– Хорошо…

Несколько мгновений тишины – и новая попытка приоткрыть глаза. Чуть лучше: вместо ослепляющей рези – мутноватая фигура, склонившаяся надо мной… Надо мной? Я что, лежу? Да, точно. Лежу навзничь на чем-то мягком. Боль в теле еще чувствуется – особенно в ногах, – но тупо, как будто издалека. И нет этого кошмарного звука падающих капель.

Пытаюсь приподняться на локте. Комната тут же наклоняется влево, к горлу волной подкатывает тошнота. Сильные руки надавливают мне на плечи, заставляя лечь обратно. С облегчением подчиняюсь. Смотрю в потолок, расплывающийся над головой в темное пятно.

– Как же так, Волчонок?

Голос мягкий, не обвиняющий, так – немного укоряющий.

– Как?

– Зачем тебе всё это было нужно? Ты действительно член рода Ард-Ри, который пришел сюда, чтобы выкрасть невесту Повелителя?

Киваю. Отвечать не хочется.

– Кормак и Дональд убиты. И весь их… мой отряд. Из-за тебя.

Пытаюсь пожать плечами. Получается плохо. Но он понимает – мне и вправду всё равно. Для него это друзья, братья по оружию, для меня – изгои и убийцы, стоящие вне закона. Да и при чем тут я?

– Нетрудно сказать, – словно читая мои мысли. – Кормак и Дональд слышали твой рассказ. Они знали о том, кто такая Этайн. И могли рассказать другим. Увенчанный послал за ними Ингена. Вчера этот скот вернулся и принес мешок отрубленных голов. Я сам видел. Мне показали… нарочно. Если я скажу хоть слово… Но нет, я слишком верен ему. Я – Мог Луйн, Слуга Копья! У меня нет чести! Нет друзей!

– Тогда… начинать надо было с меня.

Я говорю это совершенно равнодушно, нисколько не покривив душой. И в самом деле – что терять мертвецу?

– Инген предлагал. Особенно после того, как ты перенес все пытки, не сказав ни слова. Клянусь Судьбой, Волчонок, когда я увидел, во что они тебя превратили, я подумал, что у тебя стальное сердце и медные жилы.

Я улыбаюсь. Это хорошо. Значит, я ничего не рассказал. Теперь я могу умереть с чистой совестью. Как подобает воину и члену рода Мак-Сильвест.

– Нет, ты не умрешь… пока. И больше того – тебя будут лечить, за тобой будут ухаживать до тех пор, пока ты полностью не восстановишь свои силы. Так приказал Увенчанный.

– Я понимаю. Убить меня тогда – значило просто избавить от мучений.

Мог Луйн вскакивает с места и склоняется надо мной:

– Ничего ты не понимаешь, будь ты проклят! Ты станешь даром!

Мне смешно. Смеяться больно, но я ничего не могу с собой поделать.

– Да кому я нужен?! Тем более такой. Разве что Ард-Ри…

– Нет. Это может быть расценено как намек на подчинение лесных братьев верховному королю… или как выкуп за Этайн. Увенчанный скорее бросится на собственный меч, чем допустит нечто подобное.

– Тогда…

– Илбрек. Илбрек Мак-Аррайд.

Высоко в небе кружил коршун. Распластав крылья, птица лежала на воздушных потоках, замерев, превратившись в неподвижную, безмолвную тень. Лишь время от времени пронзительный крик проносился над полем. И снова – тишина. Нехорошая тишина, зловещая. И – непоправимая.