Двое - Адель Паркс

Но, конечно, это было до того как он узнал про Марка. Теперь, раз он узнал о моей лжи, можно предположить, что я не знаю его. Он стал другим.

– Давай же, составляй список!

Он раздувается, заполняя комнату, он пульсирует от жизненной силы и раздражения. Я вспоминаю, каково рядом с ним, когда кто-то опаздывает и он чувствует, что они не ценят его времы. Обычно щедрый и очаровательный, он раздражается и с трудом сдерживает гнев. Только его больше нет в комнате. Он снова исчез, а я не уверена, был ли он здесь вообще. Может, мне это привиделось?

У меня что, галлюцинации? Или дело в голоде, обезвоживании?

Комната шатается, сжимается, словно ее складывают как веер. Объемная в одно мгновение, давящая в другое. Меня снова чем-то накачали? Подсыпали что-то в куриный сэндвич или воду. Чему я могу доверять? Откуда мне знать? Голова раскалывается, пульсирует от боли. Но то же происходит и с руками, ребрами, плечом.

Список. Список. Каково быть замужем за Дааном? Что это значит? Повышенное внимание к своей фигуре, регулярные интенсивные тренировки. Попытки повернуть время вспять или, по крайней мере, его действие на тело и лицо. Не потому, что он просит об этом, и не по потому, что он моложе меня, просто он считает меня красивой и постоянно говорит мне об этом. Мне нравится упиваться его комплиментами. Я хочу продлить это, насколько смогу. Дорогие рестораны. Хорошо подогнанная, красивая одежда. Ощущение, что нет ничего, с чем он не справится, не сможет победить. Горничные, консьерж, персональный тренер, официанты на вечеринках. Свечи Jo Malone. Меня осеняет, что список в основном состоит из вещей, которые он может купить, он совсем не про это. Я сосредотачиваюсь.

Схожее с моим чувство юмора. Сухое, резкое. Мы вступаем в интеллектуальные споры. Свобода. Время. Большая, но автономная семья, которая в равной мере пугающе амбициозна и успешна. Они ничего от меня не требуют, кроме блестящих волос и ровных зубов; помимо этого я не имею перед ними никаких обязательств, мне не нужно их любить или ненавидеть. Террасы на крыше. Шампанское и коктейли. Куча секса по телефону. Секса по переписке. Предвкушения секса.

Воспоминание одовременно неотложное и все же отдаленное. Сейчас я не представляю себе желания. Похоти. Я знаю, она была, сила, с которой нужно считаться или отдаваться на ее милость, но я больше не ощущаю ее захватывающего дыхание давления. Список. Список. Что еще есть в его списке?

Желание услышать сюжет понравившегося мне романа, но, как и у Марка, нежелание прочесть чертов роман. Ощущение, что рядом с ним нет ничего невозможного.

Невозможно выбраться из комнаты. В данный момент я не красивая, я грязная и вонючая.

Я в аду. Он Дьявол.

38

Марк

Понедельник, 23-е марта

Марк просыпается рано, оставив Фиону спать. Отсутствие мальчиков предоставило ему возможность. Как только она рассказала о своей связи с Дааном, он понял, что ему нужно сделать. Ему нужно действовать быстро. Никто не сделает это за него.

Марк внимательно разглядывает спящую Фиону. Ее переносицу, макушку, ее обычно аккуратное мелирование – приглушающее медный оттенок ее волос – начинает отрастать, виднеется кусочек седых волос. Ему это кажется трогательным. Искренним. Он замечает, что во сне она выглядит слегка встревоженной. Как жаль. Он задумывается, не имеет ли это отношения к случившемуся между ними прошлой ночью. Ему не стоило ее целовать. Или, может, стоило. Он не знает. Все размыто. Он больше понятия не имеет, что должно или не должно происходить, что делать, а что – нет. Скорее всего, ее тревога вызвана беспокойством о Ли. Или же, возможно, она живет с постоянной тревогой – о деньгах, работе, стареющих родителях, грузе нереализованных амбиций. У большинства что-то из этого есть.

Фиона проявила доброту и заботу. Отлично отнеслась к мальчикам. Она также привлекательная. Не сногсшибательная, как Ли, которая из тех редких, везучих женщин, которые становятся только красивее с возрастом. Теперь Марку немного стыдно признавать, что при знакомстве с Фионой он отметил, что она рыжая и вечно с недовольным лицом, но больше не слишком обращал на нее внимание. Про себя он прозвал ее «Свирепой Фионой». Она смягчилась с тех пор. Он не заметил, когда именно это случилось, но она будто бы обрела свой стиль и уверенность.

Наблюдение за спящим человеком, несомненно, невероятно интимный процесс, даже если этот человек просто спит рядом с вами в поезде. Рты открываются, едва слышно вырываются слова, слюна неприлично скатывается и поблескивает на подбородке. Сон это акт доверия. Он не понимает, почему Фиона так и не вышла замуж; из нее получилась бы отличная жена и мать, хотя теперь шансы стать матерью у нее невелики. Фиона ворочается, подергивается, может, она ощутила его присутствие в комнате. Он не хочет, чтобы она обнаружила его нависающим над ней, это было бы странно, поэтому он тихо выходит. Да, она милая и заботливая. Он надеется, что она останется в его жизни, хоть Ли уже из нее выбыла. Особенно поэтому.

Но стоящая перед ним задача никак не связана с Фионой.

Он спускается в метро. Оно непривычно тихое, заброшенное. Город затопило зловещее ощущение страха. Дом оказывается не таким сверкающим и размашистым, как он ожидал; он слегка отдает заброшенностью, неухоженностью, в богатых районах это лучше скрыто, еле заметно, но Марк все равно это улавливает. Вокруг никого нет, он полагает, все жители к этому времени разбежались по своим загородным домам или даже за границу. Если Лондон закроется вместе со всеми театрами, магазинами и ресторанами, он утратит свою привлекательность. Он перешагивает кучу мусора и обломков на тротуаре возле роскошного здания. Ему сразу же приходит в голову, что случилось ограбление, но, оглянувшись, он не замечает других признаков беспорядка и решает, что у кого-то порвался мусорный пакет или кто-то бездумно выбросил обломки. Ветер разносит маленькие куски гипсокартона по улице.

Войдя в здание, Марк находит консьержа, освобождающего ящики своего стола. Мужчина выглядит взволнованным и, хоть Марк не спрашивал, сообщает: – Меня отправили домой. Получил письмо от жилищного комитета. Они говорят, это из-за пандемии. Большинство жильцов уехали и это якобы безопаснее для моего здоровья. Но… – Она замолкает, втягивает губы, словно кто-то зашил ему рот. Пожимает плечами. Очевидно, он хочет сказать больше. Может, доверить какую-то проблему, или пожаловаться, словно старому другу. Марк не в настроении; абсолютно нет. – Уборщики не вышли на работу, – со вздохом добавляет консьерж. Марк оглядывает мраморный пол и замечает, что он не настолько блестящий, как можно ожидать, а бесконечные стеклянные стены усеяны отпечатками пальцев и носов