Вечный день - Эндрю Хантер Мюррей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— О боже, Дэвид, нет! Ничего подобного. Долгое время я восхищалась им, а потом… Хм, — сейчас или никогда, сказала самой себе Элен и рассказала о своей последней встрече с Торном. По окончании рассказа Дэвид присвистнул.
— Черт, Элли, да это же… То есть об этом вроде как все и знали, но ты говоришь, что видела в его кабинете доказательства?
— Да.
— Почему же ты не забрала эти бумаги? Только подумай, что можно было бы сделать с их помощью. Черт, да можно было бы избавиться от Давенпорта! Даже ему не отбиться от документального свидетельства о бомбардировке мирного населения!
— Мне было всего девятнадцать, Дэвид. Я перепугалась. И Торн сказал, что толку никакого не будет, если я начну рассказывать. И что меня просто сразу убьют, — у нее защипало в глазах.
— И ты носила это знание в себе так долго!.. Иди ко мне, Элли, — он пересек комнату и обнял ее.
Может, из-за физического контакта, а может, из-за того, что она решилась наконец поделиться этим кошмаром, чего не приходило ей в голову даже в браке, но лежавший на ее сердце непомерный груз вдруг стал немного легче, из глаз Хоппер потекли слезы. С самого приезда в Лондон к ней почти никто не прикасался, чтобы поделиться своим теплом. Да, брат заключил ее в свои объятия по приезде, а Харв — на прощание, но из всех трех Дэвид был единственным, в чью искренность она верила.
Наконец он чуть отстранился.
— Когда я ехала к Торну в больницу, мне представлялось, что он собирается рассказать что-то о затоплениях. Потому я и навестила его.
— Сейчас так же думаешь?
— Скажем так: допускаю. Возможно, мы найдем какое-то доказательство уничтожения кораблей в Ла-Манше. Которое Торн хотел опубликовать еще при жизни, но побоялся. Только я все равно не понимаю, чем это может навредить Давенпорту.
— Как бы то ни было, нам нужно ехать в Оксфорд.
— Да.
— Что ж, тогда в путь. По крайней мере, на выезде из Лондона остановить нас не должны. Обычно в это время дня выезжающих из города не проверяют. Но я положил в машину кое-какие старые документы Пам, при необходимости воспользуешься.
Сборы много времени не отняли: сумка, с которой Хоппер сбежала от брата, вода и еда в дорогу — бутерброды в старой жестяной коробке из-под печенья с картинками безмятежной жатвы. Элен помнила ее еще со времен их брака.
Они уже собирались отъезжать, как вдруг Дэвид сказал:
— Подожди секундочку, — и бросился в дом. Через минуту он вернулся, сел за руль и осторожно положил в бардачок какой-то тяжелый, по-видимости, предмет, завернутый в носовой платок.
— Что это?
— Да так, ничего. Одолжил кое-что у знакомого.
Хоппер открыла отделение и сдернула платок.
— Пистолет? Хренов пистолет, Дэвид?
— Не из самых лучших.
— Как хорошо, что я не твой адвокат. Да ты только взгляни на него! Это же практически антиквариат!
— Да знаю я. И вовсе не собираюсь пускать его в ход.
— Он хоть действует?
— Понятия не имею.
— Что ж, в случае необходимости тебе придется читать противнику лекцию о его технических характеристиках, пока он не умрет от скуки.
Дэвид рассмеялся и завел двигатель.
37
Когда они выехали из Ноттинг-Хилла на старую эстакаду, перед ними предстал весь западный Лондон — целые километры безликого пригорода. Небо на западе затянули иссиня-черные тучи. Прогноз не обманул: надвигался дождь.
Дороги пустовали. От дальних поездок на личных автомобилях большинство водителей отказалось еще несколько лет назад. А те машины, что пылились в гаражах, со временем приходили в негодность.
Всякий раз, видя непроницаемые лица за стеклами других автомобилей, Хоппер задавалась вопросом, какая нужда, какая критическая ситуация или тайная надежда позвали людей в дорогу. Сегодня — как и всегда, впрочем, — на лицах водителей сложно было что-нибудь прочесть. Они обогнали плетущуюся по крайней полосе военную колонну — шесть грузовиков с полуоткрытыми кузовами, в тени тентов виднелись юноши и девушки с загорелыми лицами.
Через полчаса они достигли пределов Лондона. На блокпосте проблем не возникло, полицейские лишь бегло просмотрели документы Дэвида. Он оказался прав: на въезд в город выстроилась длиннющая очередь, а с их стороны практически никого не было.
Когда город остался позади, он заговорил:
— Чувствуешь запах?
— Какой запах?
— Залондонья.
Дэвид верно подметил: гудроновая вонь больше не щекотала ноздри. Хоппер опустила окошко и слегка высунулась наружу, чтобы глотнуть чистого воздуха.
Когда она снова устроилась на сиденье, Дэвид поинтересовался:
— Как мы найдем ректора?
— Она будет там. Я уверена.
Хоппер знала, что Кэролайн Хиткот все еще занимает свою должность — во всяком случае, так было два месяца назад. Она видела статью в газете «Таймс», которую регулярно привозили в войсковую лавку на платформе. Долголетие на таком высоком посту не слишком удивляло: особого напряжения работа не требовала. К тому же Элен ни минуты не сомневалась в дипломатических способностях миссис Хиткот, позволяющих той не беспокоиться за свое кресло. Удивляло другое: то, что госпожа ректор вообще рискнула своей репутацией, пригласив Торна на преподавательскую должность. Наверное, когда-то они и вправду были близки.
Хоппер помнила ректора своего колледжа тучной дамой, хваткой, умной и колкой, неизменно склонявшей голову набок, чтобы получше слышать гостей, сидящих с ней во главе обеденного стола. Как и большинство женщин ее возраста, после мобилизации и столкновений в период Остановки она осталась полуглухой.
— А если ректор откажется встретиться с нами?
— Не думаю, — Элен с ухмылкой постучала по бардачку. — Как-никак, я вооружена и опасна.
Впереди показалась Чилтерн-Гэп — разрывающая гряду холмов широкая долина, по которой проложили шоссе. Для Хоппер это означало, что на смену Лондону пришел Оксфорд. Очарованные красотой пейзажа, они с Дэвидом притихли. Тут властвовали настоящие джунгли, и меловые склоны практически не различались под тенью толстых темных листьев. Прямо перед машиной внезапно заколыхались ветви, и над дорогой друг за другом пролетели два попугайчика. Единственным напоминанием о человеке служила проржавевшая пустая будка сторожа.
А затем перед ними открылся Оксфордшир, гигантское лоскутное одеяло зеленых, коричневых и желтых цветов с исчезающей вдали светло-серой артерией шоссе. Этот момент Хоппер всегда любила, и на этот раз изменений она почти не заметила — во всяком случае, издалека, — так что ей ничто не помешало вновь насладиться красотой графства.
Дорога пошла под уклон.
