El creador en su laberinto - Андрей Миллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Матерь Божья!..
Конечно, Матери Божьей на кровати не было — было ещё три ведьмы, тоже голых и ничуть не менее обольстительных, чем Кеция. Помимо абсолютно идеальных тел (не каждая античная статуя таким сложением похвастается), они ещё и составляли прекрасную цветовую гамму: пшеничного оттенка волосы у одной, угольно-чёрные у другой и буквально огненного рыжего цвета у третьей.
Однако столь эмоциональную реакцию Руиса вызвали, конечно, не эти три красавицы.
— Капитан Руис? Капитан Алава?..
Из-под прекрасных женских тел на вошедших смотрел никто иной, как Хосе. Айюданте Алавы, разумеется, нежился с ведьмами в постели без одежды — так что при виде командиров торопливо прикрыл срам.
— Алонсо, а твой парень устроился на новом месте получше нашего! Да нет, Хосе, не волнуйся: сам же говорил, чтобы я в тебе не сомневался. Орёл, ничего не скажешь!
Молодой мориск, конечно, пребывал в сильном смущении — а Руис так развеселился от нервов. Они всё-таки не железные, даже у него… С каждым часом, с каждым своим новым витком история всё больше напоминала горячечный бред. Это уже даже не сон: нормальному человеку подобная ересь не приснится.
Ведьмам всё было нипочём, конечно: блондинка даже попыталась продолжить ублажать Хосе ртом, что он пресёк не без труда. Наверняка Алаве сделалось обидно: он несколько месяцев спал на сырой земле в лесу, питался невесть чем, прятался от людей Дженкина — а его помощник тем временем предавался удовольствиям в полной безопасности и сравнительном уюте ведьминого дома.
Руис даже не знал, какое чувство могло бы оказаться сильнее: нежелание перенести выпавшие на долю Алавы опасности и лишения — или желание оказаться на месте Хосе.
— Присоединяйся, Иаго. — Кеция указала взглядом на кровать.
— О, теперь мне здесь рады! — проворчал он в ответ. — Спасибо, но я воздержусь. Мы пришли поговорить. По делу.
— Должен признать, сеньоры, что это удивительное зрелище определённо обещает нам самую увлекательную историю…
— А я предпочитаю самую простую: про инквизитора.
Несмотря на игривые протесты троицы ведьм, Хосе всё-таки предпочёл натянуть подштанники, прежде чем продолжить беседу. Выбраться из объятий мориску всё равно не удалось — вокруг него словно змеиный клубок заплёлся, но хотя бы какие-то приличия оказались соблюдены.
Субординация, как говорится. Без неё в терции — абсурд и антикатолические настроения.
Между тем Кеция, отчаявшись хоть как-то взволновать Иаго, усадила в стоявшее рядом кресло Алаву и сама расположилась у него на коленях. Благородный друг Руиса густо покраснел от смущения, но возражать не стал. Даже слегка приобнял красавицу, будто невзначай.
Интересно, почему никто не оказал подобного внимания Пабло? Он что, слишком старый или недостаточно хорош собой? Вздор! Но капитан вспомнил о супруге и благодаря тому успокоился. Мария, конечно, в этом мире давно умерла, однако всё же…
Да и вообще, они действительно пришли сюда для разговора.
— Выходит, насчёт Коттона Мэзера и Дженкина вы уже знаете? — начал Хосе. — Мэзер будет посуровее Святой Инквизиции. Развернулся он в Салеме на всю катушку, но что касается этого дома… скажем так, конфликт зашёл в тупик.
— Если не считать дурёхи Пикман. — поправила его Кеция, поудобнее устраиваясь на коленях Алавы.
— Да, это единственная настоящая ведьма, которую он всё-таки арестовал. Почти даже не ведьма, как новобранец по-нашему, вот. Но с Дженкином ситуация непростая. Мы точно не знаем, что именно случилось с ним по дороге сюда. Ну… вы поняли, по какой дороге. Вы ведь тоже видели после люка… это?
Руис и Алава кивнули.
— Дженкин прибыл сюда каким-то не таким, это точно. Полагаю, нечто страшное и безумное случилось с ним по пути. Дженкин настиг в местных лесах еврея и убил его. Или говорит, что убил. Или думает… не суть. Он отобрал у Симона некую книгу, но она оказалась написана на латыни.
— Которую этот ирландский овцелюб не знает, ясное дело.
— Именно так. Потому он и связался с Мэзером. Дженкин… он стал одержим теми же поисками, которые вёл наш инквизитор. Возжелал сам раскрыть тайны иудея Симона, как нам кажется. С этой целью он охотился на всех испанцев, оказавшихся в округе: ради информации об Иньиго.
— Ему удалось в итоге схватить инквизитора?
— К сожалению, да. Несколько дней назад.
Руис с досады хлопнул себя по коленям.
— Вонючая ирландская скотина! Небось, выдаёт себя за протестанта… предал товарищей ради проклятого колдовства! А я говорил, я всегда говорил: союзники — сволочи! Полагаться можно только на испанцев! Магия-херагия…
— Судя по всему, речь скорее о науке.
— Один хрен. И много наших попало в руки англичан? Помимо инквизитора?
— Как минимум трое.
В комнате на какое-то время воцарилось молчание. Руис, Алава и Иаго размышляли, Хосе ждал их слов. Три ведьмы продолжали гладить и целовать его, а Кеция почти забыла об Алонсо: она тоже задумалась.
Первым заговорил Иаго.
— Вы тут до утра телиться будете… я вижу ситуацию вот как. Сеньоры капитаны хотят вернуться домой. А вашему ковену, дамочки, наверняка хочется решить проблему с Мэзером и кое-что узнать о законах геометрии, так? Похоже, вы увлечены теми же исследованиями.
— Знание есть сила. — согласилась Кеция Мэйсон.
— А ещё нужно наказать ирландскую падаль и вызволить наших!
— И это правда. Ну а лично мне всегда в охотку развлечения, уж больно долго живу. Похоже, наши интересы сходятся.
— Коттон Мэзер боится войти в этот дом. Он боится тех, кто способен проникнуть за пределы обыденности… хотя и сам того желает. Каждое его деяние или слово — сплошной обман. Но и мы сами не можем прогнать его просто так. Всё устроено довольно сложно.
Тут к обсуждению наконец-то подключился Алава, рука которого уже уверенно расположилась на упругом бедре ведьмы.
— Я полагаю, что самым разумным решением, учитывая все вскрывшиеся обстоятельства и более-менее прояснившуюся диспозицию, будет объединить усилия и нанести… визит Коттону Мэзеру. Мы должны сами захватить инквизитора и книгу, чтобы удовлетворить общие интересы. Затем освободить испанских солдат и госпожу… Пикман, кажется? А также, что не обязательно, но очень желательно — наказать Дженкина, который проявил себя подлецом и нарушил клятвы, данные пред лицом Господа самому королю Испании.
Алонсо де Алава бы
