Глаза тьмы - Светлана Зорина

«Вообще-то я уже и матерью могу стать», — подумала Гинта.

— Хорошо, что с тобой это дома случилось, — сказала Таома. — Где бы ты там совершила обряд?

— На поле за лундовой рощей недавно собрали урожай, — добавила она. — А вчера его вспахали и засеяли заново.

Ближе к ночи Гинта покинула замок. Она отправилась в поле одна. Когда в небе засияла яркая луна, она разделась и, украсив волосы цветами холы, несколько раз обошла поле, а потом долго лежала в глубокой борозде, всем телом ощущая тепло прогревшейся за день земли. Ночь выдалась ясная и звёздная. Гинте казалось, что сверкающий небосвод накрыл её огромным куполом и в целом мире есть только она, небо и земля — мягкая, ласковая, напоённая влагой и теплом солнечных лучей, бережно хранящая в своих недрах таинственный дар жизни.

— Мать-земля, — прошептала Гинта. — Поделись со мной своим плодородием. Не дай мне остаться сухой веткой на древе жизни, цветком, увядшим, прежде чем его семена падут в твоё благодатное лоно. Надели меня частицей твоей чудесной силы, позволь приобщиться к твоей великой тайне, ибо я, родившаяся женщиной, тоже хочу стать матерью и дарительницей жизни.

Потом она задремала, словно дитя в колыбели, и ей чудился невнятный ласковый шёпот, как будто кто-то очень большой говорил с ней множеством разных голосов. Она слышала, как там, в глубине, прорастают семена, как суетливо копошатся бесчисленные существа… Её меньшие братья и сёстры, не умеющие прославлять свою мать Гину, но тоже любимые ею. Гинте показалось, что она растворяется в этой любви. Перед лицом Великой Матери она была так же мала, как и эти твари, и в то же время она ощущала себя частью чего-то огромного. Небо надвигалось на неё. Оно уже было так близко, что она могла достать звёзды руками. Гинта больше не чувствовала своего тела. Она срослась с этим полем, словно семя, упавшее в борозду. Она растворилась в этой земле, и земля стала её плотью, а небесный великан спустился к ней, чтобы заключить в объятия…

Гинта очнулась от свежего утреннего ветра, искупалась в ручье возле рощи и отправилась домой. На широкой лесной тропе, ведущей к замку, она встретила гараниху. Это была зрелая, но ещё молодая самка, красивая и на редкость крупная. Она перешла тропу в нескольких шагах от Гинты, на мгновение остановившись и внимательно посмотрев на девушку большими тёмными глазами.

Через несколько дней Гинта с подругами и родственницами отправилась в мандаварский храм Гины, чтобы почтить богиню дарами. Глядя на древнее изображение Гинты в облике гаранихи, везущей на себе божественных близнецов, Гинта вдруг подумала о том, что тогда на тропе ей вполне могла явиться сама Великая Мать.

Служительницы храма окружили Гинту. Они поздравляли её со вступлением в пору зрелости и желали счастья. Многие из них хорошо помнили прекрасную Синтиолу.

— Богиня любила твою мать, — сказала старшая тиумида. — Она даже являлась ей. Гина не оставит дочь Синтиолы.

«Хотелось бы верить, — думала Гинта. — Может, богиня позволит мне хотя бы немного побыть счастливой. Хотя бы чуть-чуть. Как моей матери. Она любила и была любима. Это длилось недолго. Но это было».

Ночью ей приснилось, что Эрлин взбирается на аркону, а зиннуритовый сингал ожил и смотрит на него, задрав морду.

— Он хочет сорвать для тебя этот плод, — сказал зверь. — Последний плод старой арконы. Она скоро умрёт, и я наконец буду свободен.

— Но он же упадёт! — испугалась Гинта. — Он же не владеет стихией воздуха.

— Твой отец тоже не был колдуном и всё же залез на аркону, чтобы сорвать для твоей матери цветок. Утром она проснулась и увидела этот цветок в фонтане под своим окном. Он был так велик, что занял почти весь фонтан…

— Я знаю эту историю. Моему отцу уже ничего не грозит, а этот ненормальный может упасть.

— Ну так помоги ему. Ты же умеешь разговаривать с нэфами.

Но Гинта не успела прочесть заклинание. Эрлин, который был уже почти на самой верхушке, крикнул:

— Не беспокойся! Я больше не нуждаюсь в твоей помощи! Что бы со мной ни случилось, твою помощь я не приму!

Тут он сорвался с дерева, и Гинта проснулась от собственного крика.

— Перестань ты о нём думать, госпожа, — говорила Таома. — Разве мало достойных юношей в Ингамарне?

Гинта не узнавала своих ровесников. До чего же они все изменились за этот год. Девчонки теперь редко собирались вместе. Каждая предпочитала проводить время со своим парнем. Гинта сейчас тоже могла завести любовника, но даже мысль об этом почему-то казалась ей нелепой. А парни… Они были с ней приветливы и почтительны. Многие смотрели на неё с благоговением. Но никто не смотрел на неё так, как иногда Эрлин на Рону. Порой у неё даже создавалось впечатление, что они её побаиваются.

«Не понимаю, почему тебя это удивляет, — сказал Синг. — Ты самая могущественная нумада в Ингамарне… Да пожалуй, во всей Сантаре…»

«Но я ещё никому не сделала ничего плохого. И не собираюсь. И все это знают».

«Всё равно. Слишком большая сила внушает опасение. И этот светловолосый красавец тебя боится. Или ему просто… не очень нравится, что ты сильнее. Если честно, мне бы тоже было немного не по себе, если бы Наутинга была меня сильней…»

«Все вы одинаковые», — рассердилась Гинта.

«На тебя тоже не угодишь».

Гинта съездила к родственникам в Хаюганну, навестила Акамина. Иногда она виделась с Миной или ещё с кем-нибудь из своих давних знакомых, но говорить с ними было не о чем. Однажды она встретила Суану. Старый Аххан не взял её на третью ступень. Теперь Суана жила то у родителей, то у Талафа, а то вообще пропадала неизвестно где. Никто не знал, чем она занимается и собирается ли применить на деле знания и умения, полученные в школе нумадов.

— Я предпочитаю всему этому счастливую женскую судьбу, — сказала Суана, как всегда стараясь вложить в самую безобидную фразу оскорбительный для собеседника смысл.

Она была приторно любезна с Гинтой, наговорила ей множество комплиментов, но при этом от неё так явственно исходила ненависть, что Гинте не терпелось поскорее закончить разговор.

Она и не подозревала, что ей будет так трудно снова привыкнуть к здешнему ритму жизни. Там всё было иначе. В Эриндорне она не замечала, как летит время. Может, потому что рядом был он? Нет. Ей не хватало не только его. Гинта ловила себя на том, что скучает даже по суете и шуму Валлондорна, по его жителям — светлокожим, смуглым и не очень смуглым, вечно оживлённым и куда-то спешащим. Она часто вспоминала дрому — длинную повозку на железных колёсах, которая с грохотом мчала её по рельсам из Верхнего города в Средний, из Среднего в Нижний… Особенно здорово было ехать по огромному мосту, повисшему стальной радугой между небом и сверкающей на солнце водой канала. Поначалу Валлондорн раздражал её своей суетливой и, как ей казалось, бестолковой жизнью. В Верхнем городе суеты было меньше… На первый взгляд. Здесь суетились так непринуждённо, что создавалось впечатление, будто тебя окружают люди, которые ни к чему на свете не относятся серьёзно. Она довольно быстро поняла, что это всего лишь ширма, за которой кипят страсти, плетутся интриги, идёт беспрестанная борьба — за власть, за влияние, за благосклонность божественного правителя… Борьба не на жизнь, а на смерть. Её несколько раз пытались убить. Первые два-три тигма она жила в постоянном напряжении… Да она, по сути, весь этот год была как натянутая струна, и в том, что она сорвалась, нет ничего странного. Целый год одна в чужом племени, в этом сверкающем солнечном дворце, над которым нависла тень смерти.