Любовь и смерть на Гавайях - Наоми Хинц

Когда в следующий вторник Сара улетала, мистер Мур держался так, словно эта поездка была самой лучшей затеей в мире.

— Поживи немножко, как человек, — говорила мать, крепко прижимая к себе дочь. — Заговаривай с незнакомыми людьми, не тушуйся. Но если у тебя вдруг опять разболится горло, то обещай, что немедленно обратишься к врачу. И пиши каждый день.

— Ей будет некогда, — сказал отец, обнимая Сару. — Пока. — Он дотронулся пальцами до ее подбородка. — Давай повеселись как следует, детка.

— А что если я встречу какого-нибудь удивительного молодого человека и влюблюсь по уши? — с улыбкой спросила Сара отца.

— Сделай милость.

— А если окажется, что он живет в Австралии?

— Поеду за тобой. Говорят, там нужны учителя. Но я обещаю, что мы с мамой не поселимся в соседнем доме. — Он крепко поцеловал ее и легонько шлепнул, направляя ее к выходу.

Когда Сара обернулась, он вскинул руку, согнув пальцы колечком. Мама махала рукой, посылала воздушные поцелуи и немножко плакала.

ГЛАВА 6

Огни Гонолулу напоминали бриллианты, щедро разбросанные по черному бархату. Сверкающие нитки тянулись в разные стороны по Оаху, второму по величине острову Гавайского архипелага. Сара положила в сумку путеводитель, которым снабдила ее Элоиза. Она выучила несколько слов. Так, она была хаоле, представительница белой расы. Кроме того, она была вахине, то есть девушка, махало означало спасибо, а пау — конец.

Впрочем, Сара сильно сомневалась, что у нее хватит смелости двинуться дальше «алоха»!

Маленькие золотые часики, подаренные родителями, напомнили Саре о том, что дома полночь. Сара перевела стрелки на четыре часа назад. Она встала, как только остановился самолет. Большинство пассажиров первого класса ехали на какую-то конференцию. На них были яркие гавайские рубашки и муму. Кое-кто пребывал в состоянии блаженного опьянения.

Сара позволила себе один-единственный «май-тай», но она почувствовала себя сильно пьяной, когда под громкие звуки «Голубых Гавайев» покидала самолет.

Встречавшие внимательно выглядывали на пассажирах опознавательные знаки, и на участников конференции тотчас же надевались леи — гирлянды из цветов. Сара какое-то время стояла в одиночестве. Она вспомнила, как в детстве на каком-то представлении ее вдруг выбрали из таких же, как она, малышей, и подняли на сцену. Она стояла в свете прожекторов, не понимая, зачем она там.

Экзотического вида девица с затейливо причесанными черными волосами направлялась к ней. Она сильно напоминала Саре помощницу чародея на тогдашнем представлении. Она была на несколько лет старше Сары, и в ее движениях чувствовалась уверенность красивой женщины. Когда она заговорила, Сара сразу же вспомнила тот голос по телефону.

— Я Рита Гомес. А вы, наверное, Сара Мур. Алоха! Добро пожаловать на Гавайи.

Она набросила на Сару леи и поцеловала девушку. «Как и положено», — вспомнила Сара обычай.

— Как вы очаровательно выглядите! Какое милое платье! Как прошел полет? — щебетала Рита Гомес.

— Отлично. Я еще не успела освоиться на твердой земле. — Вдохнув аромат цветов, Сара добавила: — Большое спасибо, мисс Гомес.

— Зови меня просто Рита, — сказала та и легонько пожала запястье Сары. — Я уверена, мы подружимся. А пока пошли вон туда. Надо поскорее получить твой багаж. Дай мне квитанцию. Я наняла машину.

Рита ловко управляла белой «тойотой» и говорила, не замолкая. Сара смотрела на многосложные названия улиц и думала, что фантастика не желает уступать место реальности. Вскоре они покинули промышленную зону, и по обе стороны шоссе Сара увидела высокие цветущие деревья, словно букеты для живущих в этих местах исполинов.

Отель «Летний дворец» тоже являл собой фантастическое зрелище. У здания горели факелы. Сам отель представлял собой низкое в полинезийском стиле строение, и его крылья уходили назад, огибая бассейн. В вестибюле с дерева на дерево перелетали яркие тропические птицы. До потолка долетали брызги фонтана.

Номер Сары напомнил ей фильмы из красивой жизни очень богатых. Пол был покрыт золотистым ковром, на просторной полукруглой кровати лежало белое с золотом покрывало. Шторы гармонировали с общей цветовой гаммой. Сквозь балконное стекло Сара увидела бассейн во дворике. Она коснулась пальцами цветов на столе, дабы удостовериться в том, что они настоящие.

Даже деньги, которые вручила ей Рита, показались Саре невзаправдашними. Рита попросила ее пересчитать доллары, но бумажки были такие новенькие, что Саре пришлось повторить эту процедуру дважды. Под взглядом Риты она почувствовала себя малышкой из детского сада, пытающейся мучительно припомнить, какая цифра идет после четырех.

— Я все никак не могу прийти в себя после перелета, — смущенно сказала она, — но по-моему, все деньги в порядке. Мой отец сказал, чтобы я перевела их в дорожные чеки.

— Очень разумно, милочка. Завтра мы сходим в банк и все сделаем. Они твои: можешь потратить, можешь отложить. А я буду оплачивать все твои повседневные расходы.

Рита закурила. Они сидели на маленьком диванчике возле кофейного столика. Затем мисс Гомес сказала:

— Теперь нам надо поговорить. Я хочу сразу кое-что растолковать, чтобы потом не возникло никаких недоразумений и обид. Я буду говорить все, как есть. Словно старшая сестра, которая привыкла командовать младшей. — Она улыбнулась ослепительной улыбкой.

Сара отозвалась нервной робкой улыбочкой. За властной уверенностью ее собеседницы пряталось что-то настораживающее, даже пугающее.

— Видишь ли, моя дорогая, я несу за тебя полную ответственность. Поэтому попрошу никуда не ходить без меня. Тебе это ясно?

Сара, разумеется, не могла неверно истолковать смысла этой простой фразы. В словах Риты Гомес чувствовалась снисходительность, которая еще четче проявилась в том, что она сказала дальше.

— Ты молоденькая, хорошенькая и… — Рита усмехнулась и продолжила: — выглядишь очень наивной. Это само по себе очаровательно, но пойми меня правильно: Гонолулу прямо-таки кишит людьми, которые всегда готовы использовать твою неискушенность в собственных интересах.

Сара со смущением поняла, что краснеет. Похоже, все то немногое, что она успела сказать за последние часы, не поразило Риту Гомес остроумием и утонченностью. И еще ей страшно хотелось бы отогнать подальше странное ощущение, что она принимает участие в спектакле, а когда опустится занавес, декорации рухнут, обнажив вокруг пустоту. Она надеялась, что Рита все-таки не актриса-профессионалка, которая наставляет наивную дебютантку, понятия не имеющую, как надо играть.