Мой-мой - Владимир Яременко-Толстой

Большой зал кинотеатра "Ленинград" битком набит пенсионерами.

– Знаешь, – говорит Будилов, – мне плохо. Наверное, это оттого, что я здоровый, а они здесь все больные. Это же, как сообщающиеся сосуды! В меня переливается от них всякая гадость. Пойдем скорей, не то мне станет еще хуже.

– Если тебе становится плохо, значит, кому-то в это время становится хорошо.

– Я не хочу, чтобы кому-то становилось хорошо! Я хочу, чтобы мне не было плохо!

– Ладно, пойдем, погуляем в Таврическом парке.

Из Таврического сада мы выходим на Парадную улицу. Проходим мимо казарм справа и видим слева магазин промтоваров. Заходим посмотреть, что там есть интересного, и находим раскладной шезлонг. Это для балкона. Я покупаю шезлонг и заношу его домой. Заходим к Будилову пить чай. Начало шестого. Мессидж от Пии – "We just came. Call me at home". Звоню ей домой. Нету. Звоню через десять минут. Запыхавшийся голос:

– Ездила на заправку. Ты где?

– Я у художника Будилова. Мы пьем чай.

– Придешь?

– Через полчаса. А оленье мясо?

– Да, я привезла тебе оленьей колбасы.

– Отлично, тогда – бегу!

– Уходишь? – спрашивает Будилов.

– Ухожу, но мне остро необходим твой совет. Скажи, что мне делать с этим крючком? Пие его подарил ее бывший бой-френд из Новой Зеландии. Когда она была у меня, она его сняла и забыла. Я стал его носить, а потом решил выбросить. Но Пия просит его назад. Не знаю почему, но мне не хочется его отдавать.

– Отдай, – говорит Будилов, – если просит. А еще дай ей вот это!

Он лезет на полку и достает осколок кокосового ореха – чуть больше половины, внутри которого лежат африканские мраморные слоники. Слоников три и они битые, у одного нет ног, у другого хобота, а третий вообще склеен из кусков.

Я беру странный подарок Будилова, кладу его в сумку и выхожу по грязной лестнице во двор. На помойке в подворотне роется бомж. Рядом с ним двое бездомных собак в ожидании, что он найдет что-нибудь съедобное и даст им. Наверное, это добрый бомж, если он кормит собак. Два мальчика гоняют по двору палками рыбью голову сырого копчения. С банкой сметаны идет домой бабушка. Я смотрю на детали, ища в них знаки. Знаков нет. Начинает темнеть. Вечер.

Глава 49. ДИВАН МИД ФИНЛЯНДИИ. ОЛЕНЬЯ КОЛБАСА. СОВЕТ ДРУГА.

Пия с Каем валяются на диване министерства иностранных дел Финляндии и смотрят телевизор.

– Это очень удобный диван, – сказала мне Пия однажды после секса,

– когда у меня будет свой собственный дом, я куплю себе точно такой же. У нас в Лаппенранте есть участок земли, который купил мой папа еще до того, как погиб. Там можно строить дом. Это очень красивое место на озере. Иногда мне хочется вернуться в Лаппенранту, построить дом и работать в школе учительницей. Там такая спокойная-спокойная жизнь.

Если бы диван министерства иностранных дел умел говорить, он мог бы, наверное, рассказать многое. О том, кто и что здесь на нем раньше делал, сколько половых актов ему пришлось пережить, с кем Пия была здесь вместе до того мартовского вечера, когда появился я. А сколько он мог бы рассказать своим последующим пользователям о нас с Пией! На нем следы нашей любви, нашего пота и наших генитальных выделений, он впитал в себя добрых пол-литра, если не целый литр, пииной мочи. А сколько встрясок, взбучек и потрясений ему еще достанется ни за что! Этот диван хорошо сделан, он не скрипит и не жалуется, он все вбирает в себя и ничего не отдает обратно.

– Оленья колбаса в холодильнике – возьми себе сам. Кай снова хочет смотреть "Возвращение Батмена", но сам он, как ты знаешь, боится и мне надо быть с ним рядом.

Я лезу в холодильник и среди привезенных из Финляндии продуктов нахожу герметически запаянный пакетик с тонко нарезанным темным мясом. Я вскрываю его, потянув специальную зацепку на одном из углов, и пробую.

– Пия, это не оленье мясо!

– Не может быть. Я купила это в супермаркете в Лапландии и это должно быть самое настоящее мясо северного оленя.

– Я не думаю, что сибирские и лапландские олени могут так сильно отличаться по вкусу! Здесь что-то написано на этикетке, но я не могу читать, а картинки нет.

– Неси сюда, я тебе прочитаю.

Я несу ей пакетик с колбасой в гостиную.

– Да, это не оленья колбаса. Я ошиблась, взяла не ту колбасу.

Вероятно, они лежали рядом. Но это тоже похоже на оленя – такое большое с широкими рогами, не знаю, как это сказать по-русски.

– А, это лось! Ты купила мне лосиную колбасу. В Сибири мы не едим лосей, они считаются несъедобными. Впервые в жизни пробую мясо лося.

– А мы их кушаем. Очень вкусно.

– А собак вы тоже едите?

– Ой, собак – нет!

– А мы едим.

– Какой ужас! Хорошо, что Кай не понимает по-русски, он так любит собак! Пожалуйста, не говори ему, что ты их кушаешь.

– Почему? Собаки очень вкусные. Мы едим их зимой. Это лайки. Они очень быстро размножаются и их легко содержать. Они спят прямо в снегу. Зимой мы часть из них режем и едим, наиболее слабых, которым все равно не дожить до весны. Вкусно. А из меха делаем шапки, такие же, как моя.

– Пожалуйста, не говори это Каю! Я пообещала купить ему собаку.

Мы пойдем за собакой в следующую субботу. Если ты ему скажешь. Что ты кушаешь собак, он будет бояться, что ты можешь скушать и его собаку, когда будешь очень пьяным.

– Я не понимаю, почему можно есть оленей или лосей, а собак – нельзя?

– Потому что это другое. А ты знаешь, где продают собак?

– На Кондратьевском рынке.

– Поедешь с нами?

– Ладно.

– Знаешь, я все сделала в университете и получу свой диплом 18 мая. Тогда сделаю большой праздник. Приедут из Финляндии мои друзья, брат и мама.

– Поздравляю! А какие еще новости?

– Моему брату во вторник сделают операцию. Я так боюсь!

Понимаешь, он очень много пил и теперь ему будут делать операцию на сердце, ставить там какой-то клапан. Это очень серьезно. Теперь я все время об этом думаю. Он такой еще молодой – всего на два года старше меня. А пить ему будет больше нельзя. Ой, он так много раньше пил!

– Зачем же он тогда пил, если у него больное сердце?

– У нас в Финляндии все много пьют.

– Не переживай, обойдется.

– А сегодня утром Кая брал его папа, они несколько часов были вместе. Папа Кая не очень хороший. Он никогда не возьмет его надолго. Хотя, этим летом он обещает забрать его на несколько недель. Тогда я впервые за много лет побуду одна. Я отвезу Кая папе, как только начнутся школьные каникулы – в начале июня, а заберу только 22-го, когда начнется мой отпуск. В отпуск мы хотим ехать на машине во Францию, в Бретань. Говорят, там очень красиво!

– Да, правда, мы раньше ездили туда каждый год с моей дочкой и моей бывшей женой. Но это так далеко! Представь, как ты будешь ехать в жару через всю Европу!

– Мне не нужен совет, я сама решаю, как отдыхать! Просто, можешь сказать мне, что будешь делать ты!

– Если я поеду на выставку в Вену, тогда я смогу побыть с

Анастасией.

– Хорошо, если она приедет сюда, и они знакомятся с Каем!

– Но я пока не знаю.

– Смотри, Кай уже спит. Мы сегодня так рано встали, потом встреча с папой, дорога. Подожди, я отправлю его спать, и мы поговорим дальше.

Пока Пия укладывает Кая, я достаю из сумки подарок Будилова и снимаю с шеи новозеландское украшение. Несу в спальню.

– Все, я готова! Я так за тобой соскучилась!

– Знаешь, я чуть не сошел сума, когда получил из Лапландии твой мессидж.

– Какой?

– Come to Finland and make love with me!

– А, этот! Я тебя очень хотела.

– Я был тогда на музыкальном фестивале, когда он пришел, и сразу поехал домой. Я не находил себе места и не мог спать.

– Это хорошо.

– Это было так странно.

– Знаешь, Владимир, я боюсь тебя полюбить!

– Почему? Ты пугаешь меня своими словами! Пия, что это значит, что ты боишься меня полюбить?

– Я очень боюсь, – отвечает Пия, поглаживая мой нетерпеливый член, тыкающийся в ее сомкнутые ноги. – Подожди, подожди, дай мне договорить!

– Но любить – это же прекрасно! Когда любишь, обо всем забываешь!

– Может поэтому, мне и страшно.

Под эти слова мне удается в нее ворваться. Я переворачиваю ее на спину и вижу перед собой ее глаза. В спальне горит свет. Я замираю, чувствуя, что она хочет сказать мне что-то еще очень важное.

– Знаешь, ты забрал часть моей души!

Эти слова приводят меня в неописуемый восторг.

– Да, я забирал часть твоей души! Но я хочу забрать всю твою душу! Мне нужна твоя душа, Пия! И я выну ее из тебя моим хуем! Вот, я ее уже чувствую! Мой хуй – как зеленый новозеландский крючок, и твоя душа будет биться на нем, как рыба! Кстати, твой крючок я принес обратно, художник Будилов сказал, что я должен его вернуть. А тебе он передал подарок – трех африканских слонов в скорлупе кокосового ореха. Вон они стоят у тебя на тумбочке.