Мой-мой - Владимир Яременко-Толстой

Что она от меня хочет, мне не совсем ясно. Я зову ее зайти, но она кокетливо отказывается. Тогда я приглашаю ее на завтрак. От завтраков отказываться трудно. Завтрак – есть завтрак, и тут уже ничего не скажешь. С завтраком она согласна, но откладывает на потом, а вот вдруг хочет встречаться и назначает мне свидание на четыре перед "Арт-кафе" на Чайковского. Перед встречей с Семеном и походом в "НоМИ" успею часик с ней погулять. Собираюсь. Вдруг в гости приходит Будилов вместе с Маленьким Мишей, который не был у меня с момента моего приезда. Сидим на балконе на солнце. Немного опаздывая, едем на мишиной машине синего цвета ИКБ и забираем Настю. Оставляем машину во дворе Будилова и отправляемся на Марсово поле.

Курс я бросил, не став видеть лучше.

На Марсовом поле я катаюсь на лошади за двадцать рублей. Потом расстаемся с Будиловым и Мишей, заходим с Настей в кафе "Муха-Цокотуха" напротив "Мухи" выпить кофе по-турецки. Мне уже надо бежать. Прощаюсь на углу Пестеля и Литейного за руку и только по сильно сжатым пальцам моей руки понимаю, что она хочет.

Встречаюсь с Семеном, и едем на "Чкаловскую". Выходим из метро и покупаем зефир в шоколаде на случай, если нас станут поить чаем. Редакция находится на Малом Проспекте Петроградской стороны – дом 39. Нас встречают радушно. Вера Бибинова оказывается приятной тетенькой. Она расспрашивает о Вене, рассказывает о себе и о журнале. Семен получает задание написать рецензию на каталоги трех немецких архитекторов, выставка которых будет в следующем году, а меня Вера просит написать о немецком театре. Я получаю толстенный каталог передвижной выставки "Сценический глаз", которую немцы хотят привезти в "Балтийский Дом". Всего там будут представлены работы 18-ти современных художников, которым куратор Вольфганг Шторх дал задание сделать что-нибудь для театра. Задание он дал расплывчатое и они понаделывали, чего хотели, сами не понимая зачем, а теперь немцы через свой культурный институт Гете все это показывают за рубежом.

Я соглашаюсь взяться за эту работу. Мне хочется работать для "НоМИ" и писать по искусству. В Австрии я писал для литературных журналов, сочинял стихи по-немецки, много выступал. Засиживаемся допоздна и только в начале десятого расходимся. Мой мобильный телефон переполнен любовными посланиями. Он был в сумке, и я не слышал, как он разрывался от криков. Пия дома и хочет, чтобы я пришел. У метро бабушка продает лесные цветы, я покупаю букетик и прихожу в начале одиннадцатого.

Женщина передержана, как лист фотобумаги в проявителе. Она встречает меня в неглиже и с потемневшим лицом. Она недовольна, что меня где-то носило, и пропал вечер. И даже цветы, впервые ей подаренные, ничего не меняют. Она ставит их в стакан и говорит:

– Я пообещала Каю, что он спит сегодня со мной. Мы уже в постели.

Ходи домой.

Жестко. Но я не спорю. Я поворачиваюсь и выхожу. Я обижен. Лучше, она бы плюнула мне в лицо. Так начинаются недопонимания и недомолвки. Возможно, это начало конца или переход праздника в повседневность. Пия – женщина с тяжелым характером, она, как мне кажется, гораздо упрямей меня. Она будет меня ломать. Придется быть осторожным и, если подобная ситуация повторится, сразу давать отпор, иначе она сядет на голову. Женщин надо наказывать. "Ты идешь к женщине" – говорил Ницше – "возьми с собой плетку!"

Ольга улетает на конференцию в Будапешт. Я немного от нее отдохну. Буду читать немецкий каталог, и писать рецензию. Вере нужно шесть-семь страниц до десятого мая. Это не так мало. Кроме того, я обещал помочь Семену. Он не знает немецкого и я в знак признательности за то, что он свел меня с Верой, вызываюсь просмотреть и его каталоги и в нескольких словах пересказать, о чем в них речь. Текстов там мало. Мы договариваемся встретиться в начале мая на пару часиков в кафе, чтобы там этим спокойно заняться.

"Свое знакомство с немецким театром я начал за его кулисами, куда меня привела выпускница театрально-декоративного отделения Берлинской Академии Художеств Надин Мейстер" – начинаю я свою рецензию. Мне не хочется писать скучно, мне хочется, чтобы меня читали, поэтому я пишу о сексе. О том, как я трахал Надин в костюмерных венского Академического театра, одеваясь в одежды театральных персонажей, а иногда и полностью голый. Мимоходом я тонко сру на феминизм и политическую корректность, изголяюсь и над самими немецкими художниками. Особенно злит меня Катарина Зивердинг, которая больше двадцати лет выставляет фотографии своей гнусной морды, обработанные на компьютере в "фотошопе". Ничего более оригинального ей не удается найти. "Стареет лицо художницы, но не стареют идеи Катарины Зивединг" – издевательски пишу я, не надеясь, что эта моя рецензия будет принята и опубликована. Я пишу, что мне лезет на душу, как на меня смотрела Надин, как, когда мы с ней познакомились, я сразу же предложил ей со мной переспать, и как она ответила – "Ja, danke" и повела меня к себе. Я понимаю, что Вера будет в шоке и больше никогда мне ничего не закажет, но я пишу не мертвую сухую рецензию для статистической галочки немецкому культурному институту Гете, заказавшему ее "НоМИ", а живой текст, абсорбирующий мой жизненный опыт и мою боль. Я пишу честно, не стесняясь и не кривя душой даже о том, как я плакал, когда Надин сделала аборт и в этот момент мне глубоко наплевать на немецкое искусство и весь немецкий театр вместе взятые. Я пишу без оглядки, как пишется, и через какое-то время мне становится легче. Я люблю позволять себе то, что себе не могут позволить другие.

Глава 51. КАК ОКУЧИВАТЬ ЖЕНЩИН. ПИКНИК В ТАВРИЧЕСКОМ ПАРКЕ.

Окучивание женщин – это нелегкий труд, сравнимый лишь с трудом огородника. Однако этот нелегкий труд не всегда приносит желанные результаты. В данном деле надо быть предельно терпеливым, осторожным и внимательным. Бывает, что много дней, недель, месяцев, а порой даже лет оказываются потраченными зазря на какой-нибудь пустоцвет. А бывает и так, что плоды твоих усердий пожинает кто-то другой. За окучиваемыми женщинами нужно неустанно присматривать и отгонять вредителей, могущих их подпортить или ими бессовестно насладиться.

Лучше самому быть хищником. Раньше я часто окучивал женщин, водил их в кино, кормил, поил, возил за город. Но потом стал делать это все реже и реже, разуверившись в эффективности данного метода и поверив в любовь с первого взгляда. Если с первого взгляда и с первой ночи ничего не вышло, нужно уметь отступить в сторону и дать место другим, пусть они их окучивают, поливая шампанским, водкой и пивом, удобряя мороженым, шоколадом, салатами и жареной курицей. Пусть создают им тепличные условия, ожидая, пока они созреют.

Если ты вырастил плод, это еще не значит, что ты его съешь. Зрелые плоды можно отнимать, покупать, брать без спросу или же просто ждать, пока они свалятся тебе на голову. Последний вариант самый приятный, но достаточно редкий. Чтобы подобное случалось чаще, нужно стараться находиться в нужное время в нужных местах. А эти нужные места нужно знать, тем более что иногда, нужным может оказаться любое место. Все зависит от случая.

Окучивая одну женщину, вы лишаете себя неожиданности, вы зациклены и закомплексованы. Лучше ждать чуда. Лучше надеяться на лучшее. Лучше быть свободным и наглым, чем зависимым и подобострастным.

Но даже если у вас появилась женщина – это еще не значит, что вы сможете ее удержать. Или же от нее избавиться. Или от нее убежать. Даже просто поддерживать с ней отношения бывает не всегда просто. Отношения между мужчиной и женщиной – это самое сложное, что только может быть. В этом еще никому не удалось разобраться, да и вряд ли когда-либо удастся. Поэтому я буду рассказывать по порядку, чтобы за ними можно было следить.

Следить за отношениями мужчины и женщины – это, пожалуй, самое интересное.

Вчера первый раз я подарил Пие цветы. И она первый раз не оставила меня ночевать. И я первый раз на нее злился всю ночь. И она первый раз сегодня раскаивается. Она шлет мне хорошие мессиджи, предлагая встретиться после работы и провести вместе вечер. Я прощаю ее, и спрашиваю, что мы будем делать. Ссылаясь на солнечный день, она предлагает пойти пить на террасу. На какую террасу? Она пока не знает, но я должен быть наготове, так как с нами может пойти еще кто-то другой. Хорошо, я все равно дома. Вернее, я уже на террасе.

На купленном недавно шезлонге я лежу на балконе и загораю, в таком положении ожидание не может быть слишком томительным. Я загораю, пью ананасовый сок и читаю книгу на английском языке – Освальд Винд "Имбирное дерево", найденную мной у Пии и забытую у нее кем-то из гостей, когда-то к ней приезжавших. Книга очень даже интересная. Она написана в форме женского дневника писателем-мужчиной. Действие происходит в начале 20-го века в Китае, куда приезжает молодая жена английского военного атташе. Жене английского военного атташе становится скучно, и она начинает ему изменять, а что ей, бедной, еще остается делать? Не знаю, есть ли перевод этой книги на русский язык. Имя автора я встречаю впервые, хотя не могу исключить, что оно довольно известно.