Гномики в табачном дыму - Тамаз Годердзишвили
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это взошло солнце! Взошло светило и вернуло всему и всем цвет и форму.
Кто-то кого-то окликнул, где-то вдалеке прогрохотал грузовик. Появились могильщики, переоделись в рабочую одежду. Подошли ребята, сказали, что все закончили.
Я смотрел на солнце.
Смотрел на солнце, еще светившее вполсилы, но уже приводившее в движение весь мир по каким-то своим законам, которые как будто никому не известны и всем известны, которым все противятся и все беспрекословно покоряются…
Я почистил одежду, умылся и отправился на работу.
1968
ГНОМИКИ В ТАБАЧНОМ ДЫМУ
«В снегопад на землю слетают невидимые добрые гномики под белыми зонтиками. Зонтики самых разных цветов. Да, не удивляйтесь, и белый цвет бывает самым разным. Гномики не спеша, осторожно летят вниз. Одни опускаются на крыши, деревья и землю, а другие, те, что посмелее, вспархивают на бегущие машины и идущих по улицам людей. А потом, побросав свои зонтики, устремляются к каминам. Зимой в каждом доме пылает камин. Камин — это тепло, покой. Добрые гномики любят, когда царит покой. В благодарность за приют они приносят хозяевам счастье. А во дворах и на улицах остается белый пушистый снег…»
Звонит телефон.
Неохота покидать милых гномиков, но взять трубку, кроме меня, некому — я один в квартире.
А телефон звонит и звонит.
— Слушаю.
Молчание.
— Слушаю вас…
Молчание.
Нашли время разыгрывать!
— Не клади трубку! — приказывает знакомый голос.
— Здравствуй, моя девочка!
— Привет! Что ты делаешь?
— Ничего… — лгу я, потому что девушка мне очень нравится. Да и не поверит все равно, если даже признаюсь, чем занят в этот знойный полдень.
— Хочешь меня видеть?
— Ты прекрасно знаешь — всегда хочу тебя видеть.
— Тогда приезжай, жду тебя.
— Где ты?
— Сабуртало, квартал номер двадцать, пятый корпус, первый подъезд, восьмой этаж. Запомнил или повторить?
— К кому?
— Квартира сто шестая. Давай скорее, жду.
— Хорошо, еду.
Я надеваю свежую сорочку, отутюженные брюки, до блеска начищенные ботинки.
До свидания, гномики, не скучайте, скоро вернусь…
На улице знойно, пустынно. Накаленные такси выстроились в ожидании пассажиров. Водители томятся в тени, провожая взглядами случайных прохожих.
— Куда? — спрашивает таксист, садясь в машину.
— Сабуртало, двадцатый квартал, пятый корпус, первый подъезд, восьмой этаж, сто шестая квартира.
— Прямо на восьмой этаж везти? — иронизирует он.
— Ладно, пошутил.
— Ну и жарища…
Звонившую мне девушку звать Лианой. У нее красивые черные глаза. И ничего больше. Но глаза очень красивые. Немного припухшие снизу. Кто другой, возможно, задумался бы, не больна ли она, в порядке ли у нее почки, но мне нравится Лиана, и припухшие нижние веки делают ее какой-то особенной.
С Лианой познакомился совсем недавно.
Сначала я говорю себе: эта девушка мне очень нравится, очень, очень нравится. Потом: я, кажется, очень люблю ее, очень, очень люблю!
И вот следствие — по первому зову бросил все и мчусь к ней в эдакую жару.
Доехал. Расплатился с таксистом. Вошел в подъезд. Сердце стучит гулко-гулко. Волнуюсь. Лифт не работает. Отлично — пока доберусь до восьмого этажа, возьму себя в руки. А чего я, собственно, волнуюсь! Все идет как надо. Что, если она одна? Как быть тогда? Тем лучше, если одна. Хорошо, но как ты все же поведешь себя? Боишься? Поглажу ее по волосам, как маленькую. Этот вариант — мой запасной вариант, я всегда выставляю его, когда надо принять решение. Поглажу по волосам, а дальше? Дальше как? Вот и восьмой этаж. Сердце снова затрепыхалось. Звонка в сто шестой квартире нет. Я глубоко вдыхаю воздух, расслабляюсь, еще раз вдыхаю и громко стучу.
Двери отворяет Лиана.
Неужели она одна?
— Проходи, что ты стоишь!
Лиана проводит меня в комнату.
В гостиной две девушки. Волнение сразу проходит. Одна из девушек хозяйка квартиры, я познакомился с ней тогда же, когда и с Лианой.
Я, тридцатипятилетний шах, оказываюсь среди трех хорошеньких девушек!
Юная хозяйка расплывается в милой улыбке. Она веселая, дурашливая. Вторая девушка студентка нашего института, первокурсница, только-только перебралась на второй.
Поздоровавшись, я пристраиваюсь на низеньком стульчике возле кресла, — с детства люблю низкое сиденье.
При моем появлении первокурсница и Лиана стали прятать какие-то исписанные листы.
— Не прячьте! Что тут особенного! — зашумела хозяйка. — Знаете, чем мы занимались?
— Нет, не знаю, — отвечает шах, навострив угли.
— Молчи! — капризно топает ногой Лиана. — Не смей говорить, слышишь! Не показывай!
— Подумаешь! Хочу — и покажу!
— Ладно, мою не показывай, — смеется Лиана, передумав.
— Не хотите — не говорите и не показывайте, мне нисколько не интересно, — уверяю я, но мне почему-то страшно интересно, что написано на листках. Я успел заметить длинный список.
— Мы произвели учет нашим прекрасным поклонникам! — поясняет юная хозяйка.
Учет поклонникам?! Этого я действительно не ждал.
— Первая отметка — за внешность, а это — за душу, то есть за нравственность… — Она умолкает.
— А другие оценки за что?
Страницы испещрены единицами, двойками, тройками, мелькают редкие четверки и пятерки.
— О, это секрет!
— А иксы и игреки что означают?
— Молодых людей, имена которых я позабыла.
Куда я попал? Может, фантазия моя разыгралась? Что со мной? Что с ними?
— Ничего серьезного! Развлекаемся, что тут дурного? — хохочет Лиана. — Это мужчины, которые нравятся нам или которым нравимся мы.
— Вот мой список, — показывает первокурсница.
— Двадцать человек набрала?! — В голосе хозяйки зависть и удивление.
— Да?! А я только двенадцать, — Лиана заметно огорчена.
— Этот с ума по мне сходил, этот аспирант был, и этот, и этот, — перечисляет первокурсница. — Этот геолог, и этот геолог… Короче — восемь аспирантов, четыре геолога, один… морфинист и семь студентов.
— До студентов я никогда не опускалась, — насмешливо замечает юная львица.
— И я тоже, — говорит Лиана. — Нет, вру, был один студент.
— А женатые попадались? — допытывается студентка.
— Сколько хочешь.
И все трое заливаются смехом. Весело смеются, от души. Хватит. Хватит слушать вздор. Встану, уйду… Что с вами, девочки?!
Девочки, между прочим, сильно накурили перед моим приходом. Видно, что проветривали комнату, но я не курю и сразу чувствую дым. Встану и уйду. Нет.
Мне любопытно. Впервые сталкиваюсь с этим поколением. Мои молодые родственницы не в счет — дома они держатся совсем по-иному. Пусть послужат мне объектом для наблюдения. Может, пригодится, если надумаю писать о девушках этого поколения.
Да, но как выдержать все это! Они шутят? Разумеется, шутят, забавляются. Забавляются?
— Мой список отличается от ваших, — выразительно произносит первокурсница. — Вы больше видели, больше испытали.
Нет, не выдержу. Встану, уйду… И машинально спрашиваю:
— На каникулы никуда не собираетесь ехать?
— Я в Батуми еду.
— И я к морю, в Лидзави, а вы?
— Я в Самарканд.
— За границу?!
— Нет. Вы не слышали о Бухаре и Самарканде?
— Слышали, конечно!
Конечно, не слышали.
— Давайте прочту вам отрывок из чего-нибудь, — предлагает хозяйка квартиры новое развлечение.
— Что именно? — любопытствует Лиана.
Начинается второе действие.
Действующие лица те же.
Хозяйка снимает с полки сборник скетчей.
— Скетчи не хотим.
— Я эту книгу в Доме чая получила — наградили.
— За что? Что ты там начаевничала?
— Придумала китайскую фамилию со словом чай: «Чай-вам, Чай-нам»!
— А знаете, что я сейчас читаю? — требует внимания первокурсница.
— Что? — Лиана тоже подключается к интеллектуальной беседе.
— Про одну девушку… Неказистую такую… Пьеса известного драматурга.
— Кто посоветовал прочесть?
— Руководитель нашего курса, Хурцилава.
— Значит, хорошая пьеса.
— Американского драматурга.
— Как мне хочется иметь свой театр… — мечтает Лиана.
— Вроде Ермоловой? — замечает хозяйка, стрельнув в меня взглядом.
— Пьеса про девушку и каких-то зверей.
— «Стеклянный зверинец» Теннеси Уильямса, — выручаю я первокурсницу.
Девушка пялится на меня, правда, вслух удивления не выражает и кивает.
— Да, да, вспомнила!
— А знаете, что спросили одну абитуриентку на экзамене в наш институт? — Хозяйка забирает нить беседы в свои руки.
— Что? — интересуюсь из вежливости.
