Полузвери - Ксения Анатольевна Татьмянина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теперь и я готова была вернуть съеденное на тарелку, настолько подступило к горлу отвращение. Я сцепила зубы и продолжила слушать, подавляя желание проблеваться хотя бы ругательствами, если не едой!
— Несчастных отправляли в социальные больницы, а после высылались без следа за границу. Только однажды ему попалась некромантка… идеальный вариант для многократного использования — залечивается, и снова…
— Хельга…
— Ты меня поняла. Он перевез женщину к себе, запер в подвале, измывался не один месяц, прежде чем той чудом удалось сбежать. Расправы Артур не ждал — беглянка не заявит в полицию. Мстить пришел Парис. Заявился прямо в дом, слепой от ярости, и с ходу набросился. Я случайно была там же в тот вечер, приехала навестить, и мы оба дали стоящий отпор напавшему! Я хоть и старая, но и сейчас могу порвать, а тогда сил было еще больше. Не будь Парис сверх некросом, заживающим за секунды, там бы его и убили… Я первая протрезвела, поняв, что не все так просто. Оттащила Артура материнской хваткой, улучив момент бессилия сумасшедшего некроманта, и задала вопрос «за что?». А в эти тридцать секунд… — Старуха протянула сухую руку и показательно схватила меня за волосы на затылке. — Не может солгать и не послушаться ни один полузверь! Парис хрипел кровью, залечиваясь, и бросая обвинения, а Артур со всем согласно кивал, подтверждая.
Хельга отпустила меня. Сверкнула синими глазами, которые выцвели до голубизны, а потом залились серым человеческим цветом. И медленно выговорила:
— Я не смогла отдать сына под суд. Скрыла. Пошла против закона, потому что, каким бы чудовищем он ни был, Артур — мой сын, мой старший мальчик… с тех пор держу его в черном теле. С Парисом заключили соглашение — он молчит, а я не оставлю его без откупа. Его деньги — это мои деньги и поэтому он так шикарно живет в той квартире, я ее предоставила… но не думай, он тратит все не на себя, а на ваше дело, я о нем знаю. И подружились мы с ним уже на равных, я — как наследница Праматери, и он — как есть Первый из Некромантов, Великий Морс…
— Парис никогда бы не рассказал мне этого, Хельга. Он…
— Не верь ему. Что бы ни говорил на словах, он любит своих детей. Его презрение — это боль от того, что с вами стало, в каких жертв вы все превратились. Я его понимаю, как никто, потому что каждый день вижу другое — монстра, в которого превратился мой сын. Моя кровь и плоть! Ты еще только готовишься стать матерью, Ева, и я уверена, что подобных чувств тебе посчастливится не пережить никогда…
Я шепнула:
— Почему вы со мной поделились? Это ведь тайна, за которую и вас саму стая привлечет по закону, положение старшей не спасет…
— Потому что ты доверила мне много своих тайн. А я хочу равенства. Ты молода, но вольная и сильная. И Яна не сломить. И Нольда. Самые ценные, не гниющие породы… Хватит. Иди! Семейный обед удался.
* * *
У Яна было и так много дел, но даже не пикнула про то, что могу добраться обратно до «Ботанического» сама. Я помнила жуткое состояние Нольда, когда сообщила о преступлениях матери, и почти те же признаки видела сейчас у Яна. Из бледного он стал серым, и какая-то странная осунутость проявлялась неуловимо. Навалилось все и сразу. Крепкий северянин, стойкий и холодно-злой оголился внутренним нервным напряжением — сдержаться. Вел машину спокойно, реагировал на знаки и соседей по движению без запинок, но руль давил до побеления костяшек на пальцах.
Никогда раньше всерьез не задавалась вопросом — что он чувствовал по отношению к своей матери? К своим единокровным старшим братьям? Ненавидел? Сожалел? Хотел пробиться обратно, к семье, когда был еще мальчишкой, или сразу отрезал и забыл? И что такое — пять лет, для понимания ребенка, что тебя «бросили»?
Я была взрослее. И боль той самой утраты и предательства мамы не прошла до сих пор. Упрятана на глубину, но не прошла.
— Хельга испытывала тебя. Цинично, стервозно, для своего ненормального удовольствия посмотреть, что ты не прогнешься.
— Сука.
Сразу прочувствовала, что Ян бросил прабабке не комплимент. Обозвал в том понимании, как и обычные люди.
Смогла бы я, накопив столько же предательств, как он, выдержать и не измениться в худшую сторону? Отец от меня не отказывался, Толль не бросал, потому что не могу дать детей. А если Яну посмотреть на спину, то можно увидеть много шрамов от «подлых ударов» — и не некромантским зрением, а просто потому что знаю его историю жизни. Откуда в итоге в нем остались силы не ожесточиться, а принимать других и заботиться о других? Меня ведь отлупил из-за этого!
— Пожалей завтра Вилли, пожалуйста. Он и так сегодня мало того, что сам убил, так еще и умирал. Осознать, что его спасают, не успел.
— Хорошая порка как раз снимает стресс.
Нольду всегда тишина нужнее, а Яну — разговор? Посмотрела на его напряженные руки, с которых сошли бледные пятнышки, и рискнула:
— Можно о личном спрошу?
— Скажу «нет», ты послушаешься?
— Да, но ненадолго. Потом опять всплывет, и все равно пристану.
— Ну, спрашивай.
— Элен тебе нравится, или ты так, по стечению обстоятельств развеялся?
— В сводни решила записаться, Пигалица?
— А ты, разлучник, не вклинивался разве между мной и Нольдом? Влезал в отношения советами, и разрешения не спрашивал.
Ян хмыкнул. Ответил:
— Да, понравилась — не спасовала перед дознателем, при том, что была на месте собственного преступления час назад убив человека. Элен оказалась из редких, кто не трясется, когда я «включаю» бесчеловечность, и
