Роковой сон - Джорджетт Хейер

— Разрешить ей выйти замуж — это право эрла Гарольда, а захочет ли он увидеть ее мужем нормандца?

— Это станет моим правом, прежде чем дело дойдет до свадьбы, — ответил герцог. — Если она нравится Раулю, обещаю, что дам ей богатое приданое, бережливая ты моя женушка.

При ближайшей встрече с Эльфридой Вильгельм решил приглядеться к ней повнимательнее. Заметив устремленный на нее прямой взгляд, она не отвела глаз: девушка серьезная и открытая выглядит отважной — герцог решил при первой же возможности побеседовать с ней. Когда Вильгельм хотел, то мог выглядеть вполне безобидным, поэтому Эльфрида неожиданно обнаружила, что этот внушающий страх властелин на самом деле человек веселый и общительный. Позднее она призналась брату, что считает герцога и герцогиню самыми добрыми людьми на свете.

Эдгар был удивлен и несколько обеспокоен. Конечно, он видел, как Рауль относится к Эльфриде, и втайне надеялся, что сестра выйдет за него замуж, ведь это были самые близкие ему люди. Но его потрясло то, как восторженно девушка говорит о герцоге: в голове не укладывалось, как может человек, преданный эрлу Гарольду, испытывать хоть какие-то чувства к Вильгельму.

Что касается эрла, то он вел себя при нормандском дворе со свойственной ему непринужденностью. Гарольд обожал и соколиную, и обычную охоту, а поскольку он был человек веселый и к тому же мастерски обращался и с собаками, и с лошадьми, то бароны вмиг полюбили его. Эрл был горд и привык распоряжаться, но при этом никогда не ставил себя выше остальной компании, поэтому, куда бы он ни пошел, у него появлялись друзья. Всю свою жизнь Гарольд был прежде всего человеком, которого обожали мужчины, но при этом имел репутацию великолепного любовника. Говорили, что у него было множество возлюбленных, Эльфрик даже называл имя одной дамы, настолько красивой, что ее прозвали Лебединой Шейкой, утверждая, что она — любовница эрла. В настоящее время эта леди пребывала в Англии, ожидая возвращения своего знатного возлюбленного, в то время как он отдыхал в Руане, воспламеняя сердца нормандских дам мимолетно брошенным взглядом или внезапной улыбкой. Гарольд привлекал к себе женщин, как яркий свет манит порхающих мотыльков. В Руане было не менее десятка пар сердец, которые эрл с легкостью покорил бы, если бы того желал, но он удержался, легко обойдя обольстительные ловушки, и лишь одна женщина могла считать, что он стал ее рабом. Это была герцогиня собственной персоной.

Наблюдая за своей госпожой, Рауль преисполнился изумлением, смешанным с дурными предчувствиями. Матильда вовсе не старалась увлечь эрла. Правда, она стала старше, но все еще сохранила то магическое очарование, которое когда-то привлекло и теперь удерживало герцога. Сейчас ее колдовские глаза обратились на Гарольда. Рауль видел все это, и лоб его избороздили морщины удивления, смешанного с неодобрением. Он слишком хорошо знал эту женщину, чтобы поверить, что в ее сердце есть место для кого-то еще, кроме мужа и любимых сыновей. Присмотревшись повнимательнее, Рауль заметил полное отсутствие любви в ее глазах, но зато в них таилась такая опасность, какой он не видел с того самого времени, когда она только собиралась покорить герцога.

Однажды вечером, перед ужином, он задержался на галерее, глядя вниз, в зал, где маленькими группами собирались придворные. Эрл Гарольд стоял возле кресла герцогини, и казалось, что между ними существует какая-то неуловимая связь. Рауль, нахмурившись, стоял и размышлял над увиденным. Вдруг позади послышались шаги, и к нему подошел герцог.

Вильгельм остановился рядом с фаворитом и взглянул вниз, в зал. Не отрывая глаз от группы, столпившейся у кресла Матильды, он спросил:

— Что ты на это скажешь, Рауль? Как понять, что представляет собой Гарольд?

Ответ последовал незамедлительно:

— Он не выставляет на обозрение свои мысли, очень храбр, это человек сильных страстей.

— Мне кажется, я его понял, — сказал Вильгельм. — Он более хитер, чем хотел бы казаться, сомнений нет, он — лидер и, вполне возможно, правитель. Этот человек еще не встречал равного по силам противника.

Герцог спокойно наблюдал, как Матильда улыбается прямо в лицо эрлу, казалось, его ничуть не волнует поведение жены, а ведь по своему характеру он терпеть не мог соперников: к его собственности никто другой не имел права и прикоснуться.

Рауль с удивлением заметил в глазах Вильгельма удовлетворение, что немедленно возбудило дремлющую подозрительность.

— Ваша милость, когда эрл отплывет в Англию? — спросил он сурово.

Вильгельм скривил губы.

— Разве похоже, что я разрешу Гарольду выскользнуть из моих рук? Наконец-то я получил его и ни за что не дам уйти.

Рауль разволновался.

— Но ведь он отдался на ваше милосердие! Доверившись вашему благородству!

— Друг мой, тот, кто лелеет такие амбиции, как Гарольд, не должен доверять никому, — заметил Вильгельм.

Рауль изумленно посмотрел на герцога и помрачнел.

— Ваша милость, когда вы распорядились освободить Гарольда из Понтье, Эдгар молил меня заверить его, что эрл не будет предан вторично. А сейчас, перед глазами Господа, вы даете мне повод думать, что он не без причин задался таким вопросом! — Он заметил какое-то подобие улыбки на губах Вильгельма и машинально схватил его за руку. — Сир, я был предан вам все эти годы, слепо следовал вашим распоряжениям, уверенный, что ваш путь никогда не приведет к бесчестью. Но сейчас вы изменили себе — взыгравшее честолюбие заставляет вас быть жестоким, забыть обо всем, кроме короны. Ваша светлость, мне страшно за вас, поэтому умоляю, если вы решили причинить зло Гарольду, поверившему в ваше благородство, то возьмите мой меч и переломите о свое колено, потому что тогда вы больше не повелитель ни мне, ни кому-то другому, верящему в рыцарское достоинство.

Герцог обернулся и некоторое время, задумавшись, изучал лицо Рауля, а потом сказал:

— О, Страж, ты будешь моим, пока не умру я или ты. Ни Гарольд, ни даже прекрасная Эльфрида не смогут отлучить тебя от меня.

Услышав эти слова, Рауль вздрогнул, но твердо ответил:

— Только вы сами можете сделать это.

— А я этого не сделаю. — Герцог постучал пальцем по руке фаворита. — Да отпусти же наконец. Неужели каждый прохожий должен видеть, что ты со мной так бесцеремонно обращаешься? Я буду заботиться о развлечениях Гарольда, как о своих собственных, но из Нормандии он не уедет. — Вильгельм дружески взял Рауля под руку и медленно повел по галерее. — Прошу, верь мне. Я ни в чем не стесняю эрла, он живет во дворце, как мой самый почетный гость, причем его развлекает моя жена, сам видел.