Жизнь и творения Зигмунда Фрейда - Эрнест Джонс

Фрейд отмечал, что заметное количество важных воспоминаний имело отношение к сексуальным переживаниям, хотя вначале не мог извлечь каких-либо общих выводов из этого факта. Это был факт, к которому он не был подготовлен и который его удивил. Однако после того как его внимание было однажды пробуждено в этом направлении, он начал умышленно добиваться сведений о сексуальной жизни своих пациентов, что явилось, как он вскоре обнаружил, привычкой, оказывающей вредное влияние на его практику.

Все более явные доказательства той значительной роли, которую играют в неврозах сексуальные факторы, усилили уверенность Фрейда в том, что он случайно напал на важную тему. Сперва он гордился тем, что абсолютно спонтанно сделал это открытие, однако много позднее одно воспоминание напомнило ему о трех любопытных случаях, которые, несомненно, оказали на него влияние и направляли его мысли, в то время как сам он никоим образом не осознавал этот процесс. В 1914 году он дал яркое описание этих рассматриваемых нами случаев, из которого мы можем привести здесь существенные моменты. Первый из этих случаев следует отнести к самому началу его карьеры в качестве «молодого врача в больнице», так как второй случай, связанный с Шарко, произошел, по его словам, «несколько лет спустя», следовательно, первый случай имел место где-то между 1881 и 1883 годами. Не кто иной, как Брейер, заметил ему тогда относительно поведения одной пациентки, что подобные случаи всегда связаны с «тайнами алькова». Следующим случаем было услышанное им объяснение, которое Шарко очень эмоционально высказывал своему ассистенту Бруарделю по поводу того, что определенные нервные расстройства всегда являются вопросом «la chose gknitale». Третий случай, по словам Фрейда, относящийся к 1886 году, связан с гинекологом Хробаком, которого Фрейд считал, «может быть, самым выдающимся из наших венских врачей». Витгельс говорил, что у него в лекционном зале стояла большая вывеска со следующими словами: «Primum estпоп посепе»[82]. Прося однажды Фрейда принять пациентку, страдающую непонятными припадками страха, муж которой был абсолютным импотентом, Хробак добавил, что единственный рецепт от таких страданий — неоднократные приемы нормального пениса — невозможно прописать в этом случае.

Фрейд рассказывает, что вышеназванные врачи впоследствии отказались от своих слов, и, по его мнению, Шарко, вероятно, сделал бы то же самое, если бы только суждено ему было снова встретиться с ним. Фрейд справедливо добавляет, что совсем не одно и то же — высказать один или несколько раз какую-нибудь мысль в виде беглого замечания или отнестись к ней серьезно, понять ее буквально, устранить все противоречащие подробности и завоевать для нее место среди других признанных уже истин — это приблизительно так же отличается одно от другого, как легкий флирт от законного брака со всеми его обязанностями и трудностями.

Фрейд сам был до некоторой степени шокирован этими явно циничными высказываниями, не приняв их всерьез. Насколько полно он вытеснил из своей головы какое-либо воспоминание об этих высказываниях на многие годы, иллюстрируется следующим отрывком из статьи, написанной им в 1896 году: «Я замечу только, что, по крайней мере в моем случае, не обладал заранее каким-либо мнением, которое позволило бы мне выделить сексуальный фактор в этиологии истерии. Те два исследователя, будучи учеником которых я начал заниматься этой темой, Шарко и Брейер, явно не обладали предрасположенностью к подобной идее; на деле они испытывали к подобной теме личное отвращение, которое я первоначально разделял с ними».

Теперь Фрейд занимает все более оппозиционную сторону по отношению к своим «уважаемым» коллегам. Он уже пережил немало нападок с их стороны за то, что в 1886 году поднял вопрос о мужской истерии и важном значении травматических патогенных переживаний. Многих ученых мужей настораживало его «подозрительное» отношение к гипнотизму и повышенное внимание к сексуальным факторам при неврозах. Богатый опыт в последнем вопросе, на который он ссылается в своей работе об этиологии невроза страха (1895), показывает нам, что осознание важности этого вопроса должно было начаться несколькими годами ранее. Его позиция в данном вопросе казалась многим вызывающей. Он осознавал, что возглавил революционный поход за переворот в принятых в медицине воззрениях, или, во всяком случае, разделяемых ведущими медиками Вены, но не собирался отказываться от своей точки зрения.

Однако одновременно с этим в нем все еще оставалась юношеская потребность в поддержке и зависимости, которая заставила его с готовностью искать возможности соединения своих сил с силами какого-либо другого коллеги, находящегося в более устойчивом, чем он, положении. Первым человеком, к которому он обратился, естественно, был Брейер.

В конце 80-х — начале 90-х годов Фрейд постоянно стремился оживить интерес Брейера к проблемам истерии или, по крайней мере, побудить Брейера поведать миру об открытии, которое сделала его пациентка, фрейлейн Анна О., но встретил сильное сопротивление со стороны Брейера, причину которого поначалу не мог понять. Хотя Брейер был намного выше по положению и на 14 лет старше Фрейда, именно Фрейд (впервые в своей жизни) полностью взял руководство в свои руки. Постепенно он догадался, что причина нежелания Брейера публиковать открытие Анны О. была связана с его расстраивающим переживанием с ней. Тогда Фрейд рассказал Брейеру о случае, происшедшем с ним, когда его больная в любовном порыве бросилась ему на шею, и объяснил, почему неприятные происшествия такого рода следует рассматривать как результат феноменов переноса, характерных для некоторых разновидностей истерии. По всей видимости, это оказало успокаивающее воздействие на Брейера, который воспринимал свое собственное переживание подобного рода более личным образом и, возможно, даже укорял себя за неправильное обращение со своей пациенткой. Во всяком случае, Фрейду в конечном счете удалось добиться сотрудничества Брейера при условии, что тема сексуальности будет оставаться на втором плане. Этот рассказ Фрейда о своем случае явно произвел глубокое впечатление на Брейера, ибо, когда они совместно готовили «Очерки об истерии» для печати, Брейер специально отметил в связи с феноменом переноса: «Мне кажется, что нам обоим следует обнародовать это самое важное из всего, что мы собираемся открыть миру».

Первой их совместной печатной работой явилась статья под названием «Психические механизмы истерических феноменов», опубликованная в январе 1893 года в «Neurologisches Centralblatt»[83]. Вслед за ней через два года последовала хорошо известная книга «Очерки об истерии» (1895), дата выпуска которой обычно считается началом психоанализа. Содержание книги было следующим: открывалась книга их совместной вступительной статьей, затем разбирались пять историй болезни, потом — теоретическое эссе Брейера, и заканчивалась книга главой по психотерапии, написанной Фрейдом.