Тяжелые времена - Blayne Cooper

- Имя Лорны Малачи здесь не упоминается, - подтвердил Алан.

Келли все еще не была уверена, что может ему доверять. Она хотела, но могла ли? И не он ли только что назвал окружного прокурора по имени? Наверное, они вместе играют в гольф или во что-то такое же пакостное, и подготовили эту маленькую хитрость где-то на девятой лунке.

Потом она изучающе посмотрела на них со своего конца стола.

У Алана было открытое, честное лицо. Наверное, он пошел в юридическую школу, чтобы спасти мир и объявить крестовый поход за справедливость. Он будет зарабатывать по тридцать тысяч в год на протяжении всей своей несомненно полезной, но не уважаемой деятельности. Жизнь несправедлива.

Гринберг же был настоящей акулой. Ему в перспективе светила высокая должность на госслужбе. Нет, он не станет тратить свое время на то, чтобы состряпать ложь вместе с казенным адвокатом.

Она решила, что иногда нужно просто зажмуриться и прыгать.

- Хорошо. Я вам верю.

- Какое имеет значение, кто проходит обвиняемым по этому делу, если с вас обвинение снято? – спросил явно пораженный Гринберг. В этом деле явно не была задействована банда. На его памяти было всего несколько случаев, когда заключенные беспокоились о ком-то, кроме себя. И даже эти запоздалые, но искренние проявления привязанности были крайне редкими. Как бы ни была связана эта самая Лорна с Келли Холлоуэй, связь эта была крепче стали и глубже, чем все, что он видел до сих пор.

- Это имеет значение, - негромко ответила Келли, по-прежнему слишком ошеломленная, чтобы сказать. Боже мой! Так это не она? Я… Она… Мне это и в голову не пришло! Я просто предположила, что это она, и все…. Так вот почему она выглядела такой растерянной. О боже, вот я идиотка! Я проделала все это зря, и если она когда-нибудь об этом узнает, она меня возненавидит.

Сердце Келли сжалось. Лорна так тяжко старалась преодолеть свое прошлое и стать лучше. И один человек, который должен был верить в нее, невзирая ни на что, вдруг поверил в самое худшее без секунды колебаний. Стыд выжигал ее изнутри.

Выступившая на лбу Гринберга вена начала пульсировать.

- Я не знаю, какую игру ты ведешь, Холлоуэй, но своей ложью ты заставила потерять кучу времени многих занятых людей! В обычных условиях… - он поджал губы и попытался овладеть собой. – Я сделаю все возможное, чтобы за это ты получила по заслугам.

Адвокат Келли вмешался и разговор быстро перешел на повышенные тона.

- Но в данном случае вы нуждаетесь в сотрудничестве моей подзащитной и таким образом, в качестве жеста доброй воли, можете пойти на некоторые уступки, верно? – Алан жестом отмахнулся от охранника, снова замаячившего в дверях.

Келли увидела крохотную возможность и, хоть и была почти уверена, что это не сработает, решила рискнуть.

- А как насчет сделки для Лорны? Если вам нужно мое сотрудничество, вы можете и для нее пойти на уступки.

- Да кто она такая? – рассерженно спросил Гринберг. – И почему ее нет в моем файле?

Она – это все.

- Это… друг.

Брови Гринберга заползли на самую вершину люба.

- Друг с непосредственным знанием обстоятельств дела? Который может помочь расследованию?

Келли замялась.

- Я вижу, что ответ отрицательный, - кожа вокруг глаз Гринберга напряглась. – Система так не работает. Этого не будет. И не думаю, что я не смогу обойтись без вашего сотрудничества, если вы будете выдвигать невыполнимые требования.

Келли видела по его поведению, что вопрос закрыт. Она подозревала, что так и будет, и даже не была уверена, что ее просьба законна, но попробовать все равно стоило. Она поверила угрозам Гринберга, но ей пришлось в буквальном смысле слова прикусить язык, чтобы не поднять вопрос снова.

Алан аккуратно перевел разговор в другое русло.

- Вы обсуждали сотрудничество и возможные послабления для мисс Холлоуэй…

Гринберг нахмурился и сделал глубокий вдох.

- Ваше признание, мисс Холлоуэй, усложняет дело. Я хочу, чтобы вы его отозвали. И я хочу, чтобы это произошло сегодня.

- А взамен? Ну давайте, скажите ей, - предложил адвокат.

Гринберг шумно вздохнул, словно ему внезапно стало больно.

- Взамен мы снимаем все обвинения по этому делу и переносим сроки вашего условно-досрочного освобождения.

У Келли свело челюсти, и когда она попыталась заговорить, вышло какое-то карканье. Она ожидала, что они скажут, что переведут ее из одиночки на общий режим ко всем остальным заключенным.

- Переносите?

Гринберг серьезно кивнул.

- Вам, конечно, придется подписать документы. И мне нужно детальное описание того, что на самом деле произошло между вами и мисс Новак в тот день.

Алан открыл портфель и выгрузил на стол перед Келли кучу смятых, но вполне официально выглядящих документов.

- Я взял на себя смелость заполнить документы, необходимые для условно-досрочного освобождения и доверенность от вашего имени. Слушание прошло несколько дней назад заочно в рамках договоренности с прокуратурой.

- А так можно? Провести слушание без меня? – выдохнула Келли. – Я даже не давала показаний!

- Я еще и не то могу устроить, - самодовольно пробормотал Гринберг.

Алан проигнорировал его слова и заговорил своим самым лучшим адвокатским голосом:

- Я просмотрел соответствующие документы, и они в порядке. В соответствии с запросом окружного прокурора о предоставлении информации и стандартным условиям вашего условно-досрочного освобождения, ваше ходатайство о досрочном освобождении было удовлетворено, четырехмесячный период для принятия решения отменен, а продолжительность вашего испытательного срока уменьшена до шести месяцев. Вы освобождаетесь из-под стражи, мисс Холлоуэй. Я даже договорился о том, чтобы вас доставили в город, как только вы покинете Шугар Ленд.

Молодой человек просиял улыбкой во все тридцать два зуба. Было очевидно, что его сторона нечасто добивается подобных результатов.

- Да, и ваша первая встреча с офицером, курирующим досрочно освобожденных, назначена на семь тридцать утра в понедельник. У меня где-то есть эта информация и его визитка, - он снова начал рыться в портфеле. – Так, где же она…

У Келли закружилась голова. Свободна! Она вскочила на ноги и изо всех сил обняла перепуганного Алана, по дороге нечаянно сбросив бумаги на пол.

Гринберг был настолько потрясен, что не мог и слова вымолвить, не то что позвать охрану.

Все, что он мог – это сидеть и смотреть со слегка неодобрительным выражением лица.