Война и революция в России. Мемуары командующего Западным фронтом. 1914-1917 - Гурко Владимир Иосифович

В другом случае возникла прямо противоположная проблема. В одном из гвардейских пехотных полков люди отказались спарывать со своих погон вензеля Николая II. В обоих полках я распорядился, чтобы те, кто не желал принимать присягу, в церемонии не участвовали; те, кто захотел оставить на погонах вензеля императора, получили на это разрешение. К тому времени был получен манифест великого князя Михаила Александровича, в котором он объяснял причину своего отказа от престола. Было необходимо для сведения войск и населения распубликовать оба манифеста. Для этого я воспользовался типографскими бюллетенями, которые были вывешены во всех местах скопления народа. Свой приказ войскам я начал следующими словами: «Во исполнение Святой Воли Божией Милостью самодержца» и проч. и проч. В приказе я призывал всех брать пример с императора, который предпочел скорее отречься от престола, нежели допустить возникновение междоусобицы и неминуемое братоубийственное кровопролитие в момент, когда империя должна напрягать все свои силы для борьбы с внешним врагом. Далее я приказывал принять новую присягу и впредь служить Отечеству столь же преданно, как служили они, следуя присяге, которую приносили отрекшемуся ныне от престола царю.

До поры в войсках все шло гладко. Никаких особых беспорядков не возникло даже при получении знаменитого Приказа № 1 Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов[175].

Позднее пришло разъяснение нового военного министра А. И. Гучкова, где он утверждал, что действие этого приказа распространяется только на Петроградский гарнизон. Однако через некоторое время в войсках объявились агитаторы, внушавшие нижним чинам мысль о несправедливости такого ограниченного толкования приказа, который затрагивает интересы не только тех солдат, которые никогда не нюхали пороху и спокойно жили в столице. Одновременное объявление Временного правительства и Петроградского Совета о даровании всей России всех мыслимых свобод также сыграло свою роль. Я вынужден был считаться с совершившимися фактами и старался не выпустить из своих рук инициативу. В гарнизоне Луцка, состоявшем в основном из тыловых учреждений, начались митинги, созывавшиеся людьми, выбранными для этой цели из числа тыловиков. Постепенно к ним присоединились выборные от стоявших в окрестностях боевых частей. Нам не оставалось ничего другого, как также посылать туда своих солдат и офицеров, чтобы они направляли ход митингов в верном направлении. Кроме того, они старались проводить умных и сдержанных людей в круг лиц, уполномоченных выработать правила проведения подобных собраний. Сам я предпочитал появляться на митингах, только когда того требовали чрезвычайные обстоятельства, хотя уже имел случай говорить с толпой с паперти городского собора, куда я приехал, чтобы присутствовать на поминальной службе по погибшим в первые дни революции. Толпа состояла главным образом из солдат нестроевых частей. Я появился, когда собрание уже шло своим чередом. Один из ораторов упомянул меня – впрочем, довольно лестно. Это побудило меня вмешаться и обратиться к толпе.

Я имел полную возможность контролировать первые собрания делегатов, выбранных гарнизоном Луцка. Мне были представлены проекты положения о проведении митингов и правил избрания делегатов, в которые я внес некоторые изменения. Однако еще раньше я обнаружил там пункт, согласно которому эти положения могли вступить в действие не иначе как с моего согласия, а всякое решение о проведении митинга с участием военнослужащих армии приобретало законную силу только после утверждения мною. По одобрении проекта он был возвращен [назад] за моей подписью и с резолюцией на полях: «Утверждаю». Согласно этому положению через две недели был созван первый съезд офицерских и солдатских депутатов. Сам я к тому времени уже уехал из Луцка в Минск, чтобы принять командование войсками Западного фронта. Положение, окончательно принятое на этом собрании, было утверждено занявшим мое место генералом Балуевым. Характерно следующее: когда на съезд в первый раз явились гражданские лица, избранные от различных общественных организаций (эти люди работали для нужд армии), им было сказано, что их присутствие в собрании нежелательно, и они были вынуждены уйти. В самом начале работы съезда в Луцке – я в то время все еще оставался в городе – его участники избрали депутатов, которых предполагалось отправить в Петроград. Они должны были потребовать от Совета (рабочих и солдатских депутатов) прекратить вмешательство в вопросы, относящиеся к компетенции Временного правительства, которому армия присягала и которому солдаты верили. Позднее возобладала более осторожная точка зрения, и делегатам было поручено удостовериться, действительно ли Советы вмешиваются в работу правительства, или же это только слухи. Кроме того, их уполномочили задать Советам несколько вопросов – таких, например: «Верно ли, что Петроградский гарнизон до сих пор не присягнул на верность Временному правительству?» Совершенно ясно, что сразу после революции и некоторое время спустя Временное правительство пользовалось в армии большим авторитетом, чем Советы рабочих и солдат. Только значительно позднее официальные представители наших союзников в лице Альбера Тома, который при прежнем правительстве приезжал в Россию от имени Франции, Артура Гендерсона из Великобритании, бельгийца месье Вандервельде и американского сенатора Рута объявили, среди прочего, что приехали в первую очередь для того, чтобы приветствовать Советы. Лишь после этого начал постепенно расти авторитет исполнительных комитетов, а влияние Временного правительства – падать. Не следует забывать, что с самого начала революции между двумя этими институтами власти велась подспудная борьба, о которой мы знали только по слухам. Позднее началось соперничество, переросшее в открытую вражду, другими словами – борьба за власть. В конце концов Советы прибегли к силе, пусть разрушительной, однако реально ими контролируемой. Временное правительство также пыталось обратиться к силе, причем более действенной – к армии, но та оказалась не в состоянии оказать помощь тогда и там, где это потребовалось. Возможно, главная ошибка Временного правительства состояла в отказе от переезда в такое место, где власть не подвергалась бы давлению со стороны рабочих и солдатских толп.

Только значительно позднее нам стали известны подробности того, каким образом совершилась революция. Первые беспорядки возникли в Петрограде не столько в связи с объявлением о роспуске Думы, сколько из-за распространения слухов о возможности голода, который якобы угрожал Петрограду по причине недостаточности запасов муки на складах. Действительно, ввиду снежных заносов на юге России несколько эшелонов с хлебом задержались прибытием, а в Петрограде имели место определенные задержки с подвозом муки в хлебопекарни. Позднее было установлено, что в городе не было серьезных проблем со снабжением мукой. Однако в подобных случаях особую важность имеет не действительное положение, а то, что происходит в воображении простых людей. Исходя из этого агитаторы призвали народ на улицы и организовали демонстрации. Местные власти не решились подавить беспорядки силой оружия. Тем не менее часть гарнизона была выведена на улицы исключительно для того, что бы устрашить толпы, не применяя при этом оружия. Это тем не менее не остановило беспардонную деятельность агитаторов, подкупленных деньгами, происхождение которых по сию пору до конца не выяснено. При этом, вероятно, различные силы преследовали свои особые цели, но все они, не сговариваясь, действовали в одном направлении. Только какой-нибудь будущий историк сможет, наконец, установить настоящих виновников возникших тогда беспорядков.

25 февраля для усмирения толпы на улицы была отправлена [учебная] команда запасного батальона лейб-гвардии Волынского полка. Вечером того же дня, так и не применив оружия[176], солдаты вернулась в казармы, где без перерыва продолжался митинг.