Кодекс чести - Евгений Гаркушев

Сразу после подписания Хартии – не так давно, каких-то пять лет назад, – газеты писали: «Мир вступает в новую эру отношений», «Гражданские не будут гибнуть», «Выборные солдаты положат головы за други своя»… В общем и целом настроение общества можно было охарактеризовать как восторг. Но уже тогда находились люди, которые спрашивали: а не погрязнут ли государства в «тактических войнах»? Играя за дисплеями только «на деньги» или, в случае конфликта между странами, «на территории и ресурсы», можно забыться – и проиграть всё. И если какую-то спорную область действительно стоит отдать, когда тактическая проработка ясно показала, что войска противника займут ее легко, то с полным поражением державы никто не смирится. Война начнется по-настоящему…

– Не знал, что наши войска движутся к Тегерану, – заметил я. – Слышал об аннексии Баку и создании независимого дружественного нам государства на территории Азербайджана – но полагал, что это временная мера и Азербайджан возвратят персам.

– Возвратят, – кивнул Шилов. – Теперь возвратят. Разменяют на Астрахань и Царицын. Еще и приплатить придется. Я бы генеральный штаб послал дыры в обороне затыкать, чтобы неповадно было… Всем составом.

Пожалуй, комиссар был не вполне прав. Войну с персами мы начали вовсе не из-за того, что России нужны их нефтяные поля – своей нефти хватает в Сибири, территорий у нас там более чем достаточно. Аннексия Баку произошла после того, как в Персидском государстве урезали автономию для Армении. Сенат Российской империи объявил Тегерану ультиматум и потребовал предоставления частичной независимости христианским территориям. В другом случае это завершилось бы высадкой российского десанта в Ереване, броском танковых частей через Азербайджан и сотнями тысяч жертв, в том числе и среди гражданского населения. Сейчас, после подписания Хартии, военные с обеих сторон уселись за компьютеры и считали, считали…

В двух контрольных танковых схватках на территории Азербайджана с применением штурмовой авиации войска Персидского государства были разбиты наголову. К победителям – то есть к нам – перешли нефтяные вышки, все ресурсы областей Азербайджана до Аракса и Куры, несколько тысяч единиц бронетехники. Персы должны были сократить численность войск на количество солдат, «условно побежденных» в конфликте. Во время акции погибли всего два мирных жителя – их не оповестили о начале «контрольных» сражений, и они попали под огонь танковых орудий.

Были ли проигравшие персы разочарованы тем, что им приходится освобождать земли практически без боя? Конечно. Но большинство ресурсов все же осталось у них, кое-что тайком удалось вывезти – что не прошло бы в настоящей войне, – и, главное, люди не погибли! Так что и Персия оказалась в выигрыше.

Россия условно потеряла сто тысяч человек – непозволительно много для локального конфликта при нашем полном превосходстве в количестве и качестве техники. Именно на эти сто тысяч была сокращена армия. Части подтягивали даже с Дальнего Востока и из Польши, но делали это недостаточно быстро. В результате стал возможен контрудар Ирана на Астрахань, а потом на Царицын.

– Настоятельно прошу отказаться от выпавшего на вашу долю жребия, – грустно глядя на меня, предложил Вяземский. – Ведь, будучи раненым, вы поставите под угрозу общее дело. Ослабите своим присутствием отряд, который будет противостоять персидскому десанту.

Выбор был сложным. Но отказаться от жребия, прикрываясь не слишком тяжелым ранением, – хуже, чем отказаться от дуэли. В отсрочке дуэли ничего позорного нет – вы встретитесь с обиженным или обидчиком позже. У меня была лишь одна альтернатива – вместо себя послать на смерть кого-то. Если он останется жив, я, возможно, смогу смотреть ему в глаза. А если погибнет, что скажу его родственникам? Да и любому гражданину, если на то пошло?

– Я достаточно хорошо себя чувствую, Игнат Иванович. Если жребий пал на меня и врачебная комиссия не возражает против мобилизации, я пойду воевать.

– Мобилизация полная, – объяснил военный комиссар. – В противном случае нам придется воевать со столь превосходящими силами противника, что шансов просто нет. Но в детали я могу посвятить вас только в том случае, если вы окончательно приняли решение.

– Гражданин двух слов не говорит, – пожал плечами я. – Повестка с вами? Куда, когда и как нужно явиться?

– С личным оружием, завтра, на вокзал. От нашей губернии выбрали трех человек. Всего в обороне плацдарма участвуют двенадцать резервистов. На таком числе сошлись аналитики и судьи. Если вы победите, будет считаться, что силы противника отброшены от Царицына по всей линии фронта. Но, вообще говоря, гражданин Волков, я считаю такие игры недопустимыми. Хоть они и сохранят многие тысячи жизней.

– Однако вы выполняете приказ, комиссар?

– Разумеется.

– А я выполню свой долг перед обществом. Наша партия голосовала за ратификацию Хартии – и мне ли отказываться от выпавшего жребия?

– Да будет так, – вздохнул Вяземский. – Мы с комиссаром попрощаемся – вам, наверное, нужно решить много дел перед отъездом. Времени осталось мало.

– Дополнительный отпуск по месту основной работы, как я понимаю, мне предоставят, – улыбнулся я. – И… Я надеюсь вернуться.

– Уповаем на это, – искренне ответил градоначальник.

– Удачи, господин Волков, – кивнул мне Шилов. – Теперь я поеду в Новочеркасск. Резервист из Таганрога уже предупрежден.

Мне бы хотелось спросить комиссара о многом, но к чему занимать его время? У меня есть компьютер, выход в Сеть… А детали операции станут известны только на месте.

Представляю, что сказала бы Дженни, если бы могла выйти в чат и обсудить сложившуюся ситуацию, а не летела сейчас над бескрайними просторами Сибири домой, в такую демократичную и культурную Америку. «Вы, русские, сумасшедшие! Играете в игрушечные войны и готовы сложить голову в потешной битве самым настоящим оружием! Одно дело – когда войны не избежать, и совсем другое – когда живые люди чувствуют себя придатками компьютерных программ, когда их действия и их жизни проверяют надежность интерактивных моделей».

И ведь это утверждение отражает точку зрения многих. Даже среди граждан Империи найдется немало таких, которым ситуация, когда гибнут тысячи людей, кажется вполне нормальной – «нам не оставалось иного выхода, кроме применения военной силы». А возможность договориться и свести кровавую мясорубку к аналитическому расчету и нескольким дуэлям с применением танков, артиллерии и тактических ракет они назовут «ненормальной игрой со смертью». Полноте! Всегда лучше, если погибнут несколько человек, а не несколько тысяч.

Идея «государственного бусидо», наверное, могла зародиться только в России – великой стране, где каждый гражданин отвечает за себя и последствия своих действий, где девиз «За веру, честь и отечество» – не пустой звук, а жизненная установка. Мы привыкли рисковать своей жизнью и не так вольно относимся к чужим судьбам, как кажется со стороны. От любой дуэли можно отказаться, опозорив себя и сохранив жизнь. Но сколько людей ежегодно получают тяжелые ранения или гибнут, отстаивая свою честь? Уверен – это идет только на пользу обществу. В неизбежных стычках между гражданами нация очищается от слабых и неразумных, несдержанных и самовлюбленных. На самого искусного любителя участвовать в дуэлях всегда находится более острая шпага и твердая рука. А подлые и трусливые отстраняются от управления государством раз и навсегда – ведь жители не имеют права голоса, а тот, кто не может отвечать за свои действия и слова, гражданином никогда не станет.

Так и в «государственном бусидо» проблема решается малой кровью. Страны – участницы Хартии становятся сильнее с каждым годом, ведь они не тратят ресурсы! Пусть Америка бомбит Панаму и Никарагуа, вязнет в джунглях Колумбии – у нас другие принципы, мы не хотим терять ни одного гражданина и жителя, что бы ни твердили наши противники. На агрессию мы отвечаем применением силы, с теми, кто хочет договариваться, – налаживаем отношения.

Положим, я не слишком доверял аналитикам генерального штаба. Потерять сто тысяч человек в ограниченном конфликте в Азербайджане – действительно много. Но мое мнение может быть ошибочным. «Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны». Если премьер-министр, Сенат и Дума доверяют министру обороны – значит доверяют и генеральному штабу. Значит, лучших стратегов у нас сейчас просто нет.

Вместо того чтобы выходить с винтовкой против танков, мне бы тоже хотелось двигать фигуры по шахматной доске. Но не мы выбираем судьбу – судьба выбирает нас. Жребий может выпасть каждому – и генеральскому сыну, и пожилому миллионеру-промышленнику, и только что отслужившему солдату, вышедшему из крестьян и получившему гражданство потом и кровью. Варианта два: или воевать, невзирая на общественное положение и прежние заслуги, или отказаться от гражданства.