Кодекс чести - Евгений Гаркушев

– У нас-то что будет? – подал голос Федор Иванович. – Двенадцать автоматических винтовок – это славно, конечно. Пулемет дадут? Гранатометы? Пушки?

– В пулеметах недостатка нет. Крупнокалиберные «Вепри», пулеметы Дегтярева и неограниченный запас патронов в вашем распоряжении. Пушка – гладкоствольная, семидесятимиллиметровая, к ней – снаряды бронебойные и осколочные. Минометы дадим, если надо.

– А гранатометы? Гранаты? – спросил я.

– Этого возьмете, сколько захотите. РПГ-7, выстрелы к ним, ручные кумулятивные гранаты, осколочные… Но имейте в виду – вам нужно держать оборону на линии в полкилометра. Что станете таскать с собой – то ваше. Отобьют у вас пушку – новую никто не прикатит. Так же и с прочим оружием. Да и гранатомет каждому дать не получится. Что это за ополчение, в котором у каждого пулемет и гранатомет? Взвоют наблюдатели.

– Да мы понимаем, ваше благородие, – вздохнул казак.

– Патронами можем набить оружейный склад под завязку, – продолжил генерал. – Но если его захватят персы – а не надо забывать, что их больше, и возможность для маневра у них имеется, – они с новыми силами ударят по вам. Слабость персов именно в недостатке боеприпасов – много ли привезешь на барже?

– По тонне свинца на брата вполне хватит, – мрачно ответил Федор Иванович. – Нужно-то всего девять граммов – и точное попадание.

Поезд мчался по степи среди убранных хлебных полей. Родная Россия, священная земля, враг не ступал на нее долгие годы… Но, как оказалось, вторгнуться к нам с юга не так сложно. Наращивая ударные потенциалы на границах Китая, строя линии обороны на границах с Турцией, всеми силами развивая Тихоокеанский, Балтийский и Средиземноморский флоты, мы упустили из виду важное персидское направление. Волга, великая русская река, стала дорогой вторжения – пусть и виртуального…

– Мы должны уничтожить всех персов? – спросил я. – Сбросить их в Волгу?

Генерал посмотрел на меня с сочувствием. Словно и не русским он был, а расчетливым немцем или холодным англичанином.

– Мы не ставим перед отделением невыполнимых задач. Вам нужно продержаться два дня. После этого в город прибудут регулярные воинские части с Украины и из Сибири.

– Почему только через два дня? – изумился Чекунов. – А транспортные самолеты? А близлежащие гарнизоны?

– По условиям столкновения, близлежащие гарнизоны связаны боями. Аэродромы разрушены. Высадка десанта с воздуха нецелесообразна. К тому же транспортные самолеты будут сбиваться комплексами типа «Игла» с земли. Потери слишком велики, генеральный штаб не может на них пойти – в случае неудачи операции войска Персии поднимутся еще выше по Волге, дойдут до Саратова. Россия окажется рассеченной на две части. Китай может нанести удар по городам и предприятиям Урала и Дальнего Востока, Турция атакует Кавказ.

– Но Турция ведь не подписывала Хартию, – заметил я.

– Да, – кивнул генерал. – Но учитывать действия ее войск в регионе мы должны даже в виртуальных боях.

– Если мы продержимся два дня, какого подкрепления следует ожидать?

– На вашем плацдарме – два танка «Т-90», боевая машина пехоты, взвод десантников… Этими силами мы сметем персов в Волгу – даже если они успеют окопаться. Впрочем, полагаю, контрольного боя не понадобится, у них хватит достоинства признать поражение.

Ясно, почему генеральный штаб не торопится наполнить наш склад боеприпасами и оружием – если персы отобьют его у нас, а мы все же будем держаться, два их взвода вполне могут продолжить сражение против одного нашего, пусть и с поддержкой лучших в мире танков. Конфликт затянется, споров будет все больше.

– Никто не передумал? – спросил генерал. – Сердечный приступ или несчастный случай, чтобы ввести запасных игроков, мы вполне можем организовать…

– Игроков, – проворчал Федор Иванович. – И вы туда же, господин генерал… Мы – не шахматные фигурки. Нечто не понимаете?

– Извините, – смутился штабист.

– Да что уж там… Пенсию семье военную положат – и то радость, – вздохнул Иванов. – У меня детей трое да внуков шестеро. И всех выучить надо, в люди вывести. Капиталов-то у нас сроду не водилось – всё своим горбом. Ничего, постоим за землю русскую. И душе на пользу, и деток государство не забудет.

– Дети-то взрослые? – спросил казак.

– Младшему – четырнадцать лет, – ответил рабочий. – Ему жить…

Как оказалось, полигон, который нам предстояло защищать, был расположен на некотором удалении от Царицына, вверх по течению Волги. Река там была широкой, выжженная и сухая степь – ровной и пустынной. Только стояли десять больших палаток, поодаль от них – опустевшая деревня. Вдоль реки на некотором удалении тянулось железнодорожное полотно.

Палатки располагались метрах в двухстах от реки, немного дальше проходила железная дорога, за ней, еще метров через триста, на пригорке, стояла деревня. Наверное, так далеко от реки дома построили, чтобы уберечь от наводнений. Еще одна одинокая палатка торчала в полукилометре от деревни, среди кустов, на возвышении. Ее было едва видно – ткань выгорела и сливалась со степью.

– А и жарко здесь днем, – прокомментировал Федор Иванович. – Ни деревца… Несколько кустов, да и то – чахлых.

– Кусты – это хорошо, – заявил Чекунов. – Хоть какое-то прикрытие. В голом поле тяжелей бы пришлось.

– Да, там, где стоит палатка, предполагается проложить одну из линий обороны, – сказал генерал.

Солнце опускалось за Волгу, из палаточного городка навстречу нашему автобусу выходили люди – ополченцы, которые прибыли сюда раньше нас, военные разных званий и родов войск, консультанты, одетые в гражданское.

– Полковник Сысоев! – представился мужчина в камуфляже с нашитыми на него тряпичными зелеными звездочками. – Будем вместе бить персов. Ротмистр Волков? Хорунжий Чекунов? Рядовой Иванов?

– Так точно, – ответили мы по очереди.

– Располагайтесь. Крайняя палатка свободна, биотуалет за холмиком – вон та синяя будка, кухня в желтой палатке, душ – рядом.

Действительно, в лагере соорудили душ – поставили на металлических опорах вместительную, на пару кубометров, емкость с краном. Никакого брезента или занавесок, «кабинка» открыта со всех сторон. Наверное, женщин среди консультантов нет, стесняться некого. Походная обстановка, простые нравы.

Уже через полчаса мы знали всех товарищей. Возможно, кого-то и не запомнили сразу, но сами представились всем, и нас представили всем.

Два молодых сержанта, Семён Томилин и Лев Кузнецов, отслужили в армии недавно. На этом их сходство заканчивалось – Томилин был низеньким черноволосым крепышом, Кузнецов, напротив, высоким и худым. Служил он во флоте и работал на теплоходе, курсирующем по Волге, помощником капитана. Томилин исполнял обязанности мастера на каком-то заводе в Царицыне.

Григорий Старостин, поручик, полный мужчина лет сорока, владел большим участком земли, который сдавал в аренду, – то есть, говоря по-старому, был помещиком. В свободное время, которого у него хватало, писал стихи – об этом мы узнали от других ополченцев. По армейской специальности он был сапером – хорошая специальность, если нам разрешат ставить мины.

Егор Пальцев, терский казак, в меховой папахе и с густыми усами, сразу нашел общий язык с Чекуновым. Правда, общение их время от времени прерывалось дружеской перепалкой на тему, терские или донские казаки отважнее. За Дон говорила богатая история, у Терека был недавний опыт стычек с горскими народами.

Светловолосый Роман Калинин из Астрахани, лейтенант, менеджер среднего звена, был полноват. Что отличает многих резервистов – это быстрая потеря формы. Я и сам не слишком худ, в армии нагрузки были такими, что мускулы росли, а живот – нет. Сейчас питание не настолько сбалансировано, а бегать приходится меньше, кто бы что ни говорил про свою занятость на работе. Беготня беготне рознь.

Петр Гребенщиков и Матвей Семикопытов – рядовые. Один из деревни рядом с Царицыным, служит на машинно-тракторной станции, другой – из Ставрополя, водитель автобуса. Несмотря на сложную русскую фамилию, выглядел Семикопытов как представитель какого-то горского народа: вьющиеся темные волосы, большой нос, черные глаза.

И, наконец, Батыр Джальчинов – калмык. Возраст определить трудно, рядовой, чиновник из Элисты. Понятное дело, не худой. Должность как-то связана с сельским хозяйством. Танкист, водитель-механик. Только танка у нас, как это ни печально, нет. И персы нам свой вряд ли одолжат.

Мы свободно перемещались по лагерю, заглядывали друг к другу «на огонек». Я пошел в оружейную палатку. Помимо стрелкового оружия, здесь были и всякие полезные штуки – ракетницы с осветительными ракетами, два прибора ночного видения – больше нам не полагалось по пресловутому «регламенту боя», каски, фляжки для воды, медицинские комплекты, одеяла и обмундирование… Я подобрал себе гимнастерку защитного цвета, брюки, сапоги. Воевать в джинсах – неправильно. Генералы вручили мне новые погоны – четыре маленькие звезды на камуфляжном поле. Их еще надо было пришить…