Фанфан-Тюльпан - Пьер Вебер

— Это мое военное прозвище.

— Да, но вы управляющий театром…

— Да, я служу у госпожи Фавар, но раньше я был учителем фехтования у драгун его величества!

— Ах, так вы тот самый знаменитый…

Поклонившись, старый фехтовальщик, очень польщенный, объявил:

— Готов служить, Ваше Превосходительство!

— Что вы и сделаете, — многозначительно ответил Д'Аржансон.

— Я постараюсь сообщить вам все, что могу!

— Вот и говорите, ничего не пропуская, все, что знаете!

Презрительно ткнув пальцем в сторону бандита, служащего Люрбеку, Бравый Вояка начал докладывать.

— Вот этот мошенник, переодетый рассыльным, вчера вечером явился в дом госпожи Фавар. Он принес письмо: мадемуазель Фикефлёр вызывали на репетицию в театр. Записка довольно хорошо имитировала почерк госпожи Фавар, но она была фальшивая и послана была только для того, чтобы завлечь несчастную девушку в ловушку.

— Очень интересно, — сказал лейтенант полиции, — но я пока не вижу связи между этим делом и убийством госпожи Ван-Штейнберг.

— Прошу извинения, — возразил Бравый Вояка, — но то, что я вам хочу рассказать, по моему мнению, настолько важно и, кроме того, имеет такое прямое отношение к тому, что вас интересует, что я прошу вас позволить мне изложить все по порядку от начала до конца!

— Давайте! — сказал Д'Аржансон, любопытство которого разгоралось. Он почувствовал, что перед ним находится человек, который много знает и не способен даже приукрасить рассказ, не говоря уже о лжи!

Бравый Вояка, продолжая указывать пальцем на подставного рассыльного, продолжал:

— Уже не первый раз Перетта, простите, — мадемуазель Фикефлёр — становится жертвой банды злодеев, и он — один из них. Некоторое время тому назад, когда мы втроем — госпожа Фавар, она и я — выезжали из дворца Шуази после спектакля, который госпожа Фавар давала там по приглашению госпожи маркизы де Помпадур, мы попали в засаду, устроенную шевалье де Люрбеком вместе с его наемниками. Вот этот человек, когда я его поймал, как раз шел в дом шевалье, но никого там не застал.

Несколькими днями позже, как вы знаете, госпожа де Помпадур в том же дворце Шуази, куда в тот вечер госпожа Фавар вместе с мадемуазель Фикефлёр были приглашены в гости, чуть не была убита злодеями, чьи имена этот негодяй наверняка может вам назвать.

Наконец, вчера вечером, Фанфан… Фанфан-Георгин, штандартоносец маршала Саксонского, и я видели госпожу Ван-Штейнберг в доме шевалье де Люрбека во время таинственного разговора с двумя лицами чрезвычайно подозрительного вида. Она давала им деньги. И, наконец, во время моего возвращения в Версаль, госпожа Ван-Штейнберг, разоблаченная Фанфаном перед госпожой маркизой де Помпадур и арестованная по вашему приказу, была застрелена в тот момент, когда вы начали ее допрашивать.

Я хочу добавить только вот что: через несколько минут после того, как я услышал звук выстрела, сделанного убийцей, я видел, — сам видел, собственными глазами, — всадника, который, как безумный, умчался в темноту. И этот верховой — даю голову на отсечение, был не кто иной, как шевалье де Люрбек!

— Благодарю вас! — сказал Д'Аржансон с удовлетворенным видом.

Теперь, наконец, пелена тайны спала. У лейтенанта полиции больше никаких сомнений не было: шевалье де Люрбек был душой и организатором всех этих странных заговоров, всех странных, казалось, необъяснимых событий, которые никак нельзя было раскрыть. Тогда, обратясь к фальшивому рассыльному, он сказал сурово:

— Что вы можете сказать в свою защиту?

Малый, чувствуя, что пропал, испуганно вращал глазами. Но ни одно слово не сорвалось с его трясущихся от страха губ.

— Вы отказываетесь отвечать? — угрожающе спросил лейтенант полиции.

— Но… но…

— Вы должны знать, что у меня есть возможности и средства развязать языки самым молчаливым!

На эти слова бандит качнулся и, став белым, как мел, прохрипел:

— Пытка!

Господин Д'Аржансон утвердительно кивнул.

— Нет, нет, я все скажу! — вскричал арестованный. — Я клянусь Вашему Превосходительству, — да, клянусь! — что все было совершено по приказу моего хозяина, господина шевалье де Люрбека!

Его признание Д'Аржансон выслушал с большим удовлетворением. Одно звено из цепи уже было у него в руках.

Продолжая допрос, он сказал:

— Когда господин де Люрбек приказал вам похитить молодую девушку, вы хорошо понимали незаконность вашего поступка?

— Я думал, что речь идет о простом любовном приключении.

— И куда вы ее отвезли?

— До почтовой станции Пьеррелэ, где другие слуги моего хозяина встретили ее и увезли во Фландрию.

Тут господин Д'Аржансон и Бравый Вояка вздрогнули.

— Во Фландрию? Вы знаете точно, куда? — настойчиво спрашивал главный лейтенант.

— Нет, Ваше Превосходительство, клянусь, не знаю! Мне было поручено доставить ее в Пьеррелэ, где другая карета, запряженная свежими лошадьми, ждала эту девушку.

Наконец, господину Д'Аржансону все стало ясно. У него в уме совершенно отчетливо сложилась картина предательства. Но он хотел довести допрос до конца и продолжал:

— Что вы знаете об отношениях вашего хозяина с госпожой Ван-Штейнберг?

— Ничего, монсеньер; я знал, что господин де Люрбек должен был вскоре уехать во Фландрию, но я был очень удивлен, когда нашел дом уже совершенно пустым.

— Довольно! — сказал Д'Аржансон. — Вы будете отвечать за ваше сообщничество перед правосудием.

И он отдал приказ полицейским:

— Уведите его! — протянув полицейским ордер на заключение в тюрьму.

Они увели арестованного, который превратился в нечто, лишь отдаленно напоминающее человеческое существо. Дверь за ним закрылась с глухим стуком, и Бравый Вояка, в конце концов, получил комплимент от господина Д'Аржансона, который сказал ему с благожелательной улыбкой:

— Я благодарю вас, милейший, за содействие. Вы оказали большую услугу правосудию!

Учитель фехтования, гордый, как Артабан [2], выпятил грудь, но потом, подумав, спросил:

— Господин лейтенант полиции, могу я попросить вас об одной милости? Я бы очень хотел повидать здесь, в Шатле, господина Фавара.

— Почему бы нет! — ответил Д'Аржансон. — Он у нас нисколько не секретный! — Скажите, Фегреак, — обратился он к секретарю, — можете вы проводить этого господина в камеру господина Фавара? — До свидания, друг мой, и еще раз поздравляю вас!

Бравый Вояка, очень взволнованный, так низко поклонился, что чуть не упал, и, сопровождаемый секретарем, прошел через лабиринт коридоров, ведущих в тюрьму, куда ревность маршала Саксонского поместила автора «Трех султанш».

После Бастилии злополучный Фавар, муж слишком красивой женщины, чересчур явно мешающий ее воздыхателям, провел в Шатле часы, еще более ужасные, чем в предыдущих местах своего несправедливого заключения. Эта страшная тюрьма вызвала в нем даже сожаление о том, что ему пришлось сменить на нее другие. Здесь ее начальник не только не приглашал к себе обедать заключенных, но и поместил его в узкую, сырую камеру, пропахшую затхлостью, и кормили здесь еще хуже. Водянистый суп, черствый хлеб, бобы и сырая вода в конце концов довели его до того, что он без ужаса не мог подумать о кормежке.