Пылающий камень (ч. 2) - Кейт Эллиот

Ивар словно во сне видел, как над головой медленно пролетают копья, медленно вонзаются в тело зверя, из которого медленно вытекает горячая кровь. Ивар отпрянул и снова упал в воду. Задыхаясь, он пытался подняться, но ослабевшие ноги отказывались его держать. Его тащило течение, и когда он смог наконец встать, то увидел только людей и копья, которые вонзились в золотокрылое создание, отнимая его жизнь.

Золотые перья и бледная, обжигающе горячая кровь расплывались в воде. Ивар почувствовал, как горит кожа там, где на нее попала кровь этого создания. Он выбрался на берег и рухнул на траву. И только теперь к нему вернулась способность слышать.

Люди, казалось, превратились в зверей — они выли, рычали, вопили.

Зигфрид подбежал к Ивару, упал на колени. Он рыдал, показывая жестами: «Нет! Нет!»

Но было слишком поздно.

Прекрасное создание было мертво.

Ивар, пошатываясь, прошел сквозь толпу безумствующих соратников Уичмана к мертвому созданию. Теперь в нем не было ничего величественного — огромный труп с сияющими перьями и безжизненными глазами.

Болдуин помогал принцу Эккехарду подняться.

— Проклятый идиот! — заорал Уичман. Эккехард проверял, целы ли руки. — Я же приказал тебе не высовываться! Нет ничего хуже, чем услужливый дурак! В следующий раз просто не лезь, куда тебя не просят!

Принц пошатнулся, но Болдуин вовремя подхватил его. Мило и Удо встали между ним и его разгневанным кузеном. Эккехард увидел Ивара.

— Ты спас мне жизнь, — произнес он. — Как мне вознаградить тебя?

— Сожгите это, — ответил Ивар. К нему подошел Зигфрид, утирая слезы. Эрменрих стоял, приоткрыв рот от удивления. — Вот и все, чего я прошу, ваше высочество. Просто сожгите.

Мальчика, который привел сбежавшую лошадь, отправили в деревню с новостями. Уичман приказал половине своих людей искать пропавших коней. Бедняга Бессмысленность — единственный пострадавший — умирал от потери крови. Зверь оторвал ему руку. Раненого решили не трогать, а лишь напоили вином, чтобы облегчить страдания. Остальные пытались вырвать золотые перья из трупа гигантской птицы, но им это не удалось — кровь золотого создания обжигала даже сквозь перчатки. Вскоре появились жители деревни с букетами цветов и флягами с элем.

Эккехард до сих пор не мог поднять руки, поэтому просто кивнул старухе, которая предложила ему зажженную лампу.

— Вы пострадали больше всех, — великодушно произнес он. — Пусть тот, кто потерял больше всего скота, поднесет огонь к зверю.

— Но никто не терял скота, милорд, — сказала она. — Просто эта тварь была такой страшной… Мы боялись, что она начнет охотиться на нас.

Эккехард потряс головой, словно не веря собственным ушам. Потом пожал плечами и послал Мило бросить лампу на труп с безопасного расстояния.

Пламя мгновенно охватило золотое тело. Бесполезность, который предпринимал очередную попытку выдрать перо, отскочил с громким воем.

— Ты точно в порядке? — спросил Эрменрих Ивара в четвертый раз.

Тот лишь пожал плечами. Зигфрид опустился на колени и зашевелил губами, читая молитву, по щекам его текли слезы.

Пламя взревело, и к небу стали подниматься клубы золотистого дыма. В нем Ивар разглядел и золотых львов, и серебряных оленей, которые поднимались по каменной лестнице, исчезая в небесах, в огне вертелись ярко-красные саламандры с голубыми глазами.

— Боюсь, мы совершили огромную ошибку, — прошептал он.

Люди Уичмана веселились, и, похоже, никто не видел ничего странного в густых клубах ароматного ладана. Внезапно среди победителей вспыхнул спор.

— Ты лжешь нам, старая ведьма! — Уичман возвышался над старухой, размахивая кулаками. — Признайся, ведь ты соврала, когда сказала, что тварь сожрала ваших дочерей. Вы спрятали их, я точно знаю — сам видел нескольких в лесу.

— Оставь их в покое, — вмешался Эккехард. Он сидел на земле, возле него суетились Мило, Болдуин и Удо, пытаясь снять с принца рубаху, не потревожив раненого плеча. — Какое право ты имеешь что-то требовать от них?

— По праву командира, который потерял солдата, чтобы защитить этих гнусных паразитов!

— Мне тоже жаль лорда Альтфрида, но это же не повод насиловать их дочерей.

Уичман фыркнул, упер руки в бока и угрожающе шагнул вперед:

— Как изменился наш птенчик! Ведь тебе так нравилось тискать шлюх в Генте. Или теперь тебе всех заменяет прелестный Болдуин?

— Не смей насмехаться надо мной, — тихо произнес Эккехард, — и унижать этих людей.

Принц был бледен, но, по крайней мере, кровотечение удалось остановить. Ветер переменился и метнул дым прямо в лицо принца, но тот, казалось, даже не заметил этого.

Уичман отступил в сторону.

— И как же ты собираешься меня остановить? У меня пятнадцать опытных воинов против твоих четырнадцати недорослей. Они порубят вас на мелкие кусочки, не потратив на это особых усилий.

— А потом мы займемся деревенскими девочками! Похоже, их и вправду прячут от нас.

— Мой отец… — гневно начал Эккехард.

— Ах ты Господи! — воскликнул Уичман, схватившись за голову в притворном ужасе. Потом он рассмеялся. — И что же сделает со мной дядя Генрих? Я ведь его родственник. К тому же ему нужна поддержка моей матери, верно? Так что заткнись, маленький кузен, и ступай к своим послушникам и молитвам. Или забыл, что ты монах, а не солдат?

— Только попробуй, — сказал Эккехард спокойно, хотя рядом со своим кузеном он казался ребенком, который пытается запугать взрослого громилу.

Дым окутывал принца плотным облаком, Ивару вдруг показалось, что он видит крылья за спиной Эккехарда, словно убитая птица ожила и встала за ним.

С гримасой боли, поддерживаемый Болдуином и Мило, принц поднялся. Но даже стоя он был на голову ниже своего кузена, который участвовал во второй битве при Генте и сумел полгода вместе со своими солдатами противостоять эйка под предводительством самого Кровавого Сердца. Он не раз рассказывал эти истории Эккехарду и его спутникам. И тот всегда восхищался Уичманом.

Но теперь что-то изменилось.

— Попробуй! — повторил Эккехард. — Но будь уверен, что мой отец узнает, кто убил меня и запугал этих бедных крестьян, которых не защитит ни лорд, ни леди. Они под защитой короля и не могут обратиться ни к кому другому. — Он повернулся к крестьянам. Они не убежали, а только отошли в сторону. — Прячьте своих дочерей, — сказал он и повернулся к кузену: — Что ты теперь сделаешь? Станешь убивать их одного за другим, пока они не отдадут тебе девушек?

Уичман толкнул его. Эккехард упал. Сейчас он был похож на золотую птицу, которая умерла в ручье. Принц упал на раненую руку и потерял сознание от боли. Болдуин бросился на Уичмана, и началась драка. Впрочем, вряд ли это можно было назвать дракой — у спутников Эккехарда не было ни малейших шансов против компаньонов Уичмана.