"Белые линии" - Р. Шулиг

— Порядок. Можешь идти! — Сделав над собой усилие и снова придав лицу светское выражение, Хэкл возвратился к гостям. Подходя к ним, он увидел, как Салаба нахально, как в своем доме, налил джин и тоник, сказав ошеломленному редактору:

— Ну, что я говорил? Ведь правда, что мистер Хэкл отличный парень? Аристократ, никакой политики, он выше этого. Короче, настоящий английский джентльмен.

Восторженный и растроганный редактор Голан охотно с ним согласился...

Земан за годы своей службы научился терпеливо ждать и совершать длительные ночные прогулки. Но на этот раз, ожидая Ирку Градеца, он всерьез забеспокоился. В голову лезли всякие мысли, ведь Градец был на другой стороне границы двух миров, совсем один, без помощи. Земан уже несчетное количество раз проходил по приграничной улочке мимо одних и тех же витрин и заглядывал в них уже механически, так как все выставленное в них он за эту ночь выучил наизусть. Вдруг из всполохов неона, люминесцентных ламп и реклам вынырнули фигуры двух мужчин. Один из них скорее тащил, чем поддерживал, другого, который казался мертвецки пьяным. Это были доктор Салаба и Градец.

Земан бросился им навстречу и, увидев разбитое и отекшее лицо Градеца, испугался настолько, что еще бы немного — и он нарушил бы конспирацию.

— Боже мой, что с тобой стряслось? — вскрикнул Земан.

Градец не ответил. Он лишь попытался разбитыми губами изобразить какое-то подобие усмешки. Доктор Салаба пыхтел от напряжения.

— Что вы, от него ничего не добиться! Я из него выудил только вкладыш на переход на Фридрихштрассе, и то я был вынужден встать на колени и почти прижаться ухом к его губам.

Земан подхватил Градеца с другой стороны, чтобы помочь Салабе. Они посадили Ирку на край тротуара. Земан достал носовой платок и стал осторожно вытирать Градецу лицо, запачканное уже засохшей кровью. Салабу вдруг осенило:

— Так вы же наш сосед из поезда?! Вы его знаете? А я до последней минуты думал, что он датчанин.

Земан сразу понял свою ошибку и попытался ее исправить:

— Нет, я знаю только, что он работает в той же фирме, что и я, только в филиале в Брно. Мы с ним однажды случайно встретились на коммерческом совещании в Праге. А теперь я его вдруг встречаю здесь и в таком состоянии...

— Хулиганы! Здорово они его отделали. Лишь бы не было переломов, — озабоченно сказал Салаба и тотчас же по привычке захохотал. Этот коммивояжер привык быть в любой ситуации занятным собеседником. — Я вам так скажу: мир тесен, чехов повсюду встретишь. Однажды один мой знакомый — он занимался продажей материала для дождевиков — едет с образцами своего товара по пустыне, где-то в Тунисе, и встречает араба, едущего на верблюде в бедуинском белом бурнусе. Знакомому захотелось закурить, и он спросил араба: «Огонька у вас не найдется?» А тот араб подает ему газовую зажигалку и отвечает по-чешски: «В следующий раз, болван, купи себе хотя бы спички, когда едешь в пустыню...»

Земану было не до болтовни, поэтому, прервав Салабу, он спросил:

— Где вы его нашли?

Салаба уточнил:

— Вот именно «нашли». Вначале нас было двое. Но редактор сбежал, трус несчастный, побоялся влипнуть в какую-нибудь историю.

— А вы не боялись?

— Тоже боялся. Но он лежал на мостовой, весь в крови, и это обещало веселенькую прогулку с западноберлинскими полицейскими. Разве я мог его бросить, если он стремился попасть к нам и я понял, что он наш?

Земан удивился. От кого, от кого, а уж от пана Салабы он такого не ожидал!

— Вы сказали «к нам»? Я вас совершенно не понимаю, пан Салаба.

Салаба с улыбкой ответил:

— Не обращайте на меня внимания, я сам себя тоже иногда не понимаю. Мы ведь сложные существа, как утверждают классики... Вы, случайно, не знаете, в какой гостинице он живет? Я, хоть и умотался, с вашей помощью его туда дотащил бы.

Однако Земан отказался:

— Нет-нет, в этом нет необходимости. Вы и так уже достаточно много сделали. Остальное — моя забота. Поскольку я знаю его немного больше, чем вы, я уж сам о нем и позабочусь.

Выскочив на проезжую часть, Земан попытался остановить такси, которое как раз проезжало по улице. Машина, к счастью, затормозила возле тротуара, на котором в полусознательном состоянии еле стоял окровавленный Градец. Земан с помощью Салабы посадил его в такси и поехал, оставив пана Салабу в одиночестве на приграничной улице.

И только когда машина тронулась, Земан обнаружил, что за рулем сидит майор Вильде.

Градец словно находился в каком-то странном сне. Себя и окружающих людей он воспринимал в виде желтоватых и нечетких теней, как на экране в старых пригородных кинотеатрах. Все происходившее с ним выглядело как отрывки из старинного, неестественно ускоренного, кровавого гангстерского боевика. Потом кто-то выносил его из машины, на которой они ехали. Перед глазами мелькали светлые и темные полосы. Градец чувствовал, как его укладывают в постель, чьи-то холодные пальцы дотрагиваются до него, что-то с ним осторожно, а временами и больно делают... Голоса доносились до него откуда-то издалека, как из-за тяжелой портьеры...

— ...Я его предупреждал... там отпетые молодчики... Если бы он согласился на подстраховку, мы сразу помогли бы ему выбраться из этого переплета...

— Что говорит доктор? У него что-нибудь серьезное?

— Внутренние органы, к счастью, не пострадали, но легкое сотрясение мозга не исключено... По крайней мере, два дня ему нужен покой... Лежать, не двигаться...

Все, что он слышал, казалось ему смешным... Ведь с ним все в порядке, только вот немного болит тело... Два дня в постели? Чушь! Ему нужно утром встать... Размять непослушное, ноющее тело, стиснуть зубы, справиться с температурой и выйти на улицу... на чистый воздух... на солнышко... Рюмка коньяка и чашка кофе — это быстрее всего поставит его на ноги... Он должен, безусловно должен... но что? Зачем?

Внезапно сознание его прояснилось, точно в кинопроекторе за его спиной отрегулировали резкость... Грязная, обшарпанная улочка, усыпанная обрывками бумаги и шелухой, пропахшая мочой в пивом, наполненная приглушенными пьяными голосами и звуками матросской гармошки, как бы осветилась каким-то чистым, неземным светом. Для него эта улочка теперь была одним из красивейших мест на земле, потому что рядом с собой он видел стройную, очаровательную, благоухающую какой-то удивительной парфюмерией — аромат самой весны? — девушку, о встрече с которой он давно мечтал. Они ходили по той улочке взад и вперед, несколько раз при этом миновав припаркованную темную машину, но не обратили на нее внимания, так как целиком были заняты друг другом и предстоящей разлукой. Она только что окончила свое сообщение, а он с нежностью погладил ее по руке и тихо сказал:

— Да... понимаю... понял все...

Ей, видимо, тоже жаль было расставаться с ним, но, несмотря на это, она решительно произнесла:

— Так с богом! И помните: мы никогда не виделись... И больше уже никогда не должны встречаться. Связь снова только обычным путем... шифром и через тайник. Прощайте!

Она хотела уйти, но он схватил ее за локоть и умоляюще произнес:

— Я хотел вам еще кое-что сказать...

Она поспешно высвободилась:

— У нас нет времени. Мы уже довольно долго говорим, а это слишком рискованно.

Однако он опять начал:

— Я... — но тут же махнул рукой и принялся насвистывать мелодию «Звездной пыли».

Ганка остановилась, а он тихо спросил ее:

— Вы помните? Под эту мелодию оркестра Влаха вы всегда выходили на сцену во время демонстрации мод в пражской «Люцерне».

— Вы там бывали?

— Всегда... С тех пор от этой мелодии не могу избавиться. Как только ее услышу, передо мной возникаете вы... Сколько раз я ловил себя на мысли, что насвистываю ее просто так... не замечая этого... как помешанный...

Ганка все еще стояла к нему спиной, но чувствовалось, что она не может заставить себя уйти...

— Я была знакома больше с Калиной и Земаном, чем с вами, — прошептала она.

— Я знаю. Очень жаль.

— Это вы сопровождали меня в последний раз?

— Куда?

— Через границу... когда я уходила... — Ей, по-видимому, нелегко было об этом вспоминать.

— Да, я.

— Я так и предполагала... Это хорошо.

— Тогда я думал, что вижу вас в последний раз. И вот снова разлука... И снова я вижу вас в последний раз?

Она не обернулась, только плечи ее затряслись то ли от ночного холода, то ли от тихих и горьких слез. Вдруг Ганка предложила:

— Если вы захотите меня еще раз увидеть, пошлите мне билеты на Брехта. Хэкл уже давно обещает, что возьмет меня с собой... Но вы должны смотреть откуда-нибудь издалека, с балкона, например, и иметь в виду, что я буду избегать вашего взгляда, буду болтать с ним, улыбаться ему и останусь к вам совершенно равнодушной...

Ирка положил руку ей на плечо, попытался заглянуть в лицо. Однако Ганка не позволила ему сделать это и высвободилась.