Поединщик - Роман Владимирович Савенков

Риордан отстранился и отрицательно замотал головой.

– Не желаете? – улыбнулся Вильхольм. – Зря. Вы – фигура приметная. Ваша татуировка тоже. Не имею понятия о специфике ваших обязанностей, но вряд ли вам поможет, если на первом же светском приеме в шевалье Риордане опознают кадета Воинской школы из Вейнринга.

Риордан немедленно кивнул и придвинул к наставнику свою татуированную щеку. Как показало ближайшее будущее, светский наставник был прав во всем, кроме одного – маскировка была действительно нужна, но она не помогла, поскольку была раскрыта в тот же вечер. Нанося грим на его лицо, Вильхольм обронил несколько сентенций.

– Пудра на физиономиях мужчин не считается в Глейпине чем-то предосудительным. В ряде случаев это приветствуется. Например, сегодня. Принцесса Альпина – обворожительное создание, но кто-то внушил девушке, что у нее слишком заметные поры на коже лица. Глупость, без сомнения! Но королевская дочка теперь запудривает свое прелестное личико каждый раз перед тем, как появиться в свете. И многие следуют ее примеру. Мужчины также. Это не просто простительно, это признак хорошего тона.

Едва преподаватель светских наук откланялся и удалился, как к дому барона подъехали сразу три кареты. Это после деловых визитов вернулся сам Унбог, а кроме того, прибыли вельможи, чтобы торжественно возвести Риордана в дворянский сан – граф Танлегер и глава Зомердагского уезда – престарелый граф Фостурнат. Сама церемония, конечно, носила формальный характер, и единственный, кто к ней отнесся серьезно – это владетель Зомердага.

Риордану стало искренне жаль, что старика вытащили из теплой постели, где он, судя по дрожанию рук и головы, находился. Когда граф Фостурнат произносил слова клятвы, которой вторил Риордан, ему надлежало держать над головой своего нового вассала обнаженный меч. Ввиду тяжести оружия меч заменили шпагой, но даже та выделывала в руках зомердагского владыки такие пируэты, что пару раз чуть не чиркнула свежеиспеченного дворянина по темечку. Наконец присяга была принесена, и Риордан получил на руки вожделенный патент, который пообещал беречь как зеницу ока.

Над подписями графа Фостурната и Посланника красовался самоличный автограф короля Вертрона. Глядя на него, барон Унбог покрутил головой и сказал:

– Ловко проделано, – а потом перевел взгляд на Риордана. – Ну что? Ты готов сунуть в змеиный клубок?

– Да, ваше благородие.

– Хорошо. Тогда едем в королевский дворец.

Кармарлок отправился с ними. По пути он попросил разрешения осмотреть оружие Риордана, проверил баланс, заточку и острие клинка.

– Выглядит неплохо. Ты уже почувствовал ее? – поинтересовался отставной поединщик.

Риордан не понял толком вопроса, но предположил, что речь идет о том, насколько его рука привыкла к тяжести именно этой шпаги.

– Не до конца, – честно ответил он.

– Не тяни с этим, – посоветовал Кармарлок.

Вечер принцессы Альпины проходил в одном из просторных залов Глейпина. Сердце Риордана билось учащенно, но не так, как в его первый визит во дворец. В ярком свете ламп блестели драгоценности вельмож, обнаженные плечи дам поражали белизной кожи и изяществом форм, но сегодня это мало трогало поединщика. Он наблюдал роскошные наряды и богатство обстановки с чувством, как если бы смотрел представление кукол на ярмарке. Все казалось ему показным, не настоящим, даже ослепительные улыбки женщин. Единственно, что понастоящему заботило Риордана, это то, как он справится с новой задачей. Впрочем, после опасности, что едва не подстерегла его в сырых тюремных казематах, сегодняшний прием не казался ему слишком рискованным.

Гости понемногу собирались, слуги обносили всех напитками, общество ожидало выхода хозяйки вечера в сопровождении старшей сестры. Но сначала появились фрейлины. В белоснежных одеяниях, словно большие бабочки, они закружились по залу, подлетая к каждому цветку, то бишь гостю, с которого, по их мнению, возможно было собрать толику пыльцы. Они раздавали улыбки и приветствия, под сводами Глейпина зазвучал смех, рекой полились комплименты и шутки. Когда большинство гостей оказалось опылено их вниманием, сначала одна фрейлина остановилась подле Риордана, а затем с разных концов залы в его направлении устремились остальные.

«Вот оно, началось», – подумал молодой человек. Он попытался принять непринужденную позу, понимая, что наверняка выглядит нелепо, правой рукой попытался нашарить эфес шпаги, но вспомнил, что оружие было конфисковано стражей, и поэтому положил ладонь на свою новую портупею. Краем глаза Риордан поймал ободряющий взгляд барона Унбога, держись, мол, парень, спокойно, каждый проходил через это. Все гости, что собрались на прием, тоже сделали несколько шагов в его направлении, чтобы лучше слышать, каким именно образом глейпинские красотки станут донимать новичка.

Риордан понимал, что, несмотря на нелепость самого обряда посвящения, в этот момент прояснялось многое: выдержка человека, его чувство юмора, умение парировать колкие сентенции, быстрота ума и прочие качества вельможи, которые необходимы при вращении в обществе. От такого смотра, а вернее от вердикта при его завершении, несомненно, зависело многое. Риордан замер неподвижно, с каменным выражением лица, исподлобья оглядывая хоровод прекрасных девушек, что окружили его в эту минуту.

– Так-так-так… Что это у нас такое? – задумчиво произнесла рыжеволосая красавица с пронзительным взглядом ярко-голубых глаз.

– Я где-то видела его, Парси, но не могу припомнить, где, – откликнулась миниатюрная брюнетка с точеным бюстом.

Риордан мог подсказать фрейлине, где они встречались ранее: именно эту девушку они видели в коридоре Глейпина, когда были здесь на смотре новичков Школы.

Но его больше удивило обращение к голубоглазой красотке: «Парси» – было северным словечком, оно в обиходе жителей Вейнринга означало «пушистая». В применении к фрейлине, наверное, имелись в виду ее необычайно длинные ресницы, действительно похожие на золотой пух.

– Кто вы, сударь, и где находятся ваши родовые владения? – строго спросила Парси.

– Мое имя Риордан, сам я с севера, как, видимо, и вы, – ответил новоиспеченный дворянин.

Он старался говорить спокойно, но против его воли голос немного дрогнул. По толпе вельмож прокатилось его имя, склоняемое на разные лады. Удивительно, но никто не вспомнил о нем как о поединщике или, по крайней мере, не сказал об этом вслух.

– Нет владений, – иронично заключила яркая блондинка с зелеными глазами. – Но вы хоть состоите в дворянском сословии? О, боги, что я спрашиваю, иначе вас бы сюда не допустили!

– Верно, прекрасная незнакомка, я рыцарь фальцграфа Зомердагского уезда.

– Только рыцарей нам тут не хватало, – решительно заявила Парси. – Тем более таких тощих. Чем вы питаетесь там, в своем Зомердаге?

– Не знаю, право, как я уже сказал, сам я с севера, из Вейнринга, а в Зомердаге просто буду проходить службу. А на севере у нас действительно мало всяких изысканных кушаний, вы подметили верно. Зато есть чистый горный воздух.

Выпад был направлен прямо в цель. Действительно, благоухание предгорий Тиверийского хребта не шло ни в какое сравнение с неприятными запахами Овергора. По толпе вельмож пробежал недовольный ропот, который тут же подхватили фрейлины. Все, кроме Парси, которая