Стервец - Орис Хант
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Союзник пришёл, откуда не ждали. Розовая Фламинга – журналистка, благодаря которой Стервец появился на свет, – в середине февраля написала объёмную и абсолютно нейтральную статью, в которой не только подвела итог всем событиям, но и поблагодарила милицию за работу, а начальника ее Центрального управления назвала «без сомнения, достойным человеком» и призвала «не подвергать остракизму за грехи сына».
Свершилось чудо. Общество, готовое было разорвать Шефа, постепенно начало понимать, что оно едва не натворило. Волнения стихли, последовали извинения. Вандала, осквернившего могилу, нашли, и народный гнев пал уже на него. В конце концов мнение социума о Шефе изменилось с «этот человек воспитал чудовище» до «этот человек не знал, какое чудовище воспитал».
И спустя два месяца после смерти сына, на лице Шефа вновь промелькнула улыбка.
Дело Стервеца, занявшее 112 томов, или 22 378 листов массой более 110 килограммов, закрыли.
Но был один момент. Вернее, вечер 12 января 1994 года.
2
Форс разложил перед собой фотографии тела Фамильяра после пожара, тел охранников на КПП, отчёты судмедэксперта, свой отчёт по убийству Фамильяра (предварительный), отчёт Корда по убийству охранников.
Всё утро он потратил на их изучение. Ему казалось, следствие что-то упускает. Важную деталь. Но какую?
Форс устало вздохнул. Снова заново.
Первая жертва – молодой охранник, сидевший прямо напротив входа. Убит ударом ножа в висок. Мгновенная смерть.
Вторая жертва – пожилой охранник, сидевший за столом напротив молодого. Семь ножевых ран. Орудие – тот же самый нож, что поразил первого.
Третья жертва – Фамильяр. Мгновенная смерть от удара колуном в грудь: лезвие разрубило сердце. На теле обнаружено незначительное количество синяков и ссадин, полученных, предположительно, в драке с убийцей.
Раны. С ними что-то не так. Что-то странное.
Следователь-тактик убрал со стола все фото, кроме трёх: раны в висок, в локтевой сгиб, в грудь. Он переводил взгляд с одной фотографии на другую, пытаясь найти закономерность. Или ошибку.
Так… Положение ран в целом схожее: нижняя точка – слева, верхняя – справа. Но раны, нанесённые ножом, почти вертикальные, тогда как рана Фамильяра более горизонтальна.
Хм. Допустим, убийцей охранников был сам Фамильяр. Отпечатков на рукояти ножа они не нашли, но и ранее найденные орудия убийства были без них. Да блин, надел перчатки – и нету отпечатков, ничего сложного.
Форс отодвинул в сторону ножевые раны и уставился на последнее фото, пытаясь понять, что с ним не так. Вдруг его осенило: а ведь ему есть с чем сравнить! Форс принялся рыться в другой стопке фото. Да где же она… Вот!
След от застрявшего в дверном косяке колуна. Тоже горизонтальный, как и рана в груди. Форс бегло просмотрел остальные фото дверного косяка. Он, получается, левый, если смотреть из комнаты. А убийца атаковал явно из неё.
Нужно вернуться на дачу.
Форс бросил взгляд на часы. 14:15. Успеет засветло, если поспешит.
Он уже поворачивал ключ, как вдруг услышал позади знакомый голос.
– Ты куда?
Форс обернулся к Корду.
– На дачу. Хочу сделать кое-какие фото.
– У нас их не хватает? – нахмурился Корд.
– Ага. Нужно фото дверной коробки из комнаты, иначе у нас не будет иллюстрации предполагаемого пути движения убийцы.
– А, точно. Я об этом даже не подумал.
– Ну, это и не твоя работа, – улыбнулся Форс. – Шеф разрешение дал. Так что ты хотел?
– Вспомнил, что должен тебе кое-что рассказать. Насчёт первого убийства.
– Это не потерпит? – нахмурился Форс. – Хотелось бы добраться до дачи до темноты.
– Забегаюсь и забуду. Лучше сейчас. Да я и недолго.
Друзья отправились в гараж. Форс завёл машину и стал ждать, пока она прогреется.
– Так вот, – начал Корд, – речь о причастности Шефа к первому убийству.
– Да, помню, мы это обсуждали.
– После освобождения из изолятора, я пошёл на место первого преступления. До свидания с Дией было ещё несколько часов, а мне требовалось остыть после потасовки со Стерхом. Короче, я решил немного понырять в том самом пруду, где утопили тело. И мне повезло. На дне я нашёл патологоанатомический мешок с камнями. И оторвал от него кусок.
– Серьёзно? Почему мне не сказал?
– Я отнёс его судмеду. Угадай, у кого пропал один из мешков?
– Так…
– Судмед заподозрил Шефа. Отпечатков на фрагменте, правда, не обнаружил, а значит, обвинять его в пособничестве или убийстве было бы глупо. Но в тот день Шеф заходил к судмеду дважды: вечером, отметившись в журнале, и ближе к ночи. Дежурный сказал, Шеф забыл кошелёк. Записываться во второй раз он не стал, а дежурный не настаивал – начальник всё-таки, да и он действительно только зашёл и вышел. А теперь самое главное. Этот мешок, который забрал Шеф, был из списанных, то есть о его пропаже никто б не догадался. Если б не судмед, который знает их точное количество.
Глаза Форса удивлённо распахнулись.
– Но получается…
Корд поднял указательный палец.
– А ещё я нашёл свидетеля, который видел, как Шеф и Фамильяр упаковывали труп и тащили его в озеро. К слову, этот же человек и вытащил труп – как он объяснил, для того, чтобы преступление не осталось нераскрытым.
– Но почему… Корд…
– Я никому не сказал, потому что опасался за судьбу свидетеля. Он – бездомный бродяга.
– Погоди… Тот, которого…
– Нет, другой. Но теперь ты знаешь, как Фамильяр решал свои проблемы. Как он убил Мадам, которая указала на него на опознании. Как он решил убить меня. Забавно, но я чувствую некоторую гордость, что стал единственным, от кого у него не вышло избавиться, – улыбнулся Корд. – А насчёт Шефа. Тебе, наверное, интересно, почему я не созвал Комиссию, не инициировал обследование пруда и не посадил его вместе с сыном?
– Да!
Корд серьёзно посмотрел на Форса.
– Потому что он не только хороший начальник, но и фактически мой наставник. Я подумал: Шеф же никого не убил, он просто помог своему сыну избежать наказания. Да, это незаконно. Но по-человечески понятно. И я решил никому ничего не говорить.
– Но почему ты не сказал даже мне? – обиделся Форс.
– Потому что боялся, что ты поступишь правильно.
По дороге на дачу Форс обдумывал слова Корда. Понял, что обижаться на друга нельзя. В том смысле, что тогдашний Форс наверняка поступил бы правильно. Так же, как с
