Стервец - Орис Хант

руки у неё задрожали. Всхлипнув и обняв сначала Корда, затем Дию, она сунула конверт ничего не понимающему мужу и убежала в туалет. Часть подруг взволнованно последовала за ней.

Мир недоумённо изучил то, из-за чего жена так расчувствовалась, и в шоке перевёл взгляд на Корда:

– Ты что, сумасшедший?

Корд улыбнулся.

– Однажды Небо сказала мне то же самое.

Мир помотал головой, будто пытаясь избавиться от наваждения, затем вновь посмотрел на абсолютно невозможный заголовок документа.

«Договор дарения квартиры».

3

В конце марта Корд с Дией занялись обустройством детской. Под неё решили переделать бывший склад коробок – нынешний «кабинет» Корда.

Стол и стул оттуда сразу же вынесли. Ну, с меблировкой разобрались – дело за малым.

Паркетный пол трогать не стали, а вот стенам грозили перемены: их ожидала покраска приятным бежевым цветом (в магазине Диа так долго выбирала между оттенками «нежно-бежевого» и «бежевого чуть понежней», что парнишка-продавец успел возмужать и состариться). Для работы немедленно вызвали бригаду друзей, которой руководил «рукоблуд» Морт («Корд, блин!»). Диа с Небом тоже хотели помогать, но мужчины единодушно возразили: незачем беременным краской дышать. Им поручили более важные задания: готовить ужин и вдохновлять их на трудовые подвиги из другой комнаты.

Выпроводив смеющихся девчонок, мужики оглядели фронт работ, кирнули по пятьдесят для храбрости и ринулись на штурм.

Благодаря грамотным тактическим манёврами Морта и слаженным действиям остальных, к вечеру стены пали. Кирнув ещё по пятьдесят – в награду, – заляпанные краской мужики устроили очередь в ванную, а затем отправились на победный пир.

Следующие выходные Корд с Дией потратили на поездки по мебельным, неделю ждали, пока все привезут, а затем вновь вызвали бригаду – собирать.

Вскоре детская была готова. Друзья поаплодировали друг другу и как следует отметили завершение ремонта. А Морт, негодник этакий, подарил Небу с Миром очередной свой столярный шедевр – кроватку для малышки, декорированную деревянными цветками и вензелями. Небо опять расчувствовалась, а Мир крепко пожал руку засмущавшемуся другу.

Всё их бытие сейчас состояло из подобных хлопот. Стоит ли говорить, как счастливы они были?

Глава 41. Стервец мёртв?

Фламинга ненавидела вставать по будильнику. Раньше она умела просыпаться до его звонка, но в последнее время он старательно долбил в её сонный мозг. Тррынь! Тррынь! Тррынь! Фламинга надеялась, что человек, придумавший эту адскую машину, страдает в каком-нибудь из загробных царств, иначе жизнь несправедлива.

Она заварила себе чашку кофе и залпом ее осушила. Знала, конечно, что нельзя пить его на голодный желудок, но ничего не могла с этим поделать.

Как много вещей, с которыми она не в силах совладать!

Каждое утро начинается со звона мудильника. Затем чашка отвратительно горького кофе. Работа. Обед бутером или ничем. Мысли о скором гастрите. Снова работа. Затем домой – и опять работа, которую она не успела закончить днём. И думы о Форсе.

Вот ведь хрень! Она не планировала влюбляться в этот ходячий шмат сала! Да какая нормальная женщина полюбит такого? Это бесконечно неловкое желе вместо тела, сраный дюгонь вместо человека, мерзкое чудище из третьего круга ада!

Почему, блин, она так по нему страдает?

А самое главное, неясно, бросил он её или нет. Просто ушёл ведь, скотина! И ничего не сказал! Ну так что, точка или многоточие? Или вообще запятая? Ау-у, будь мужиком, скажи!

Она понимала, что это её вина. Её паскудная журналистская привычка использовать людей, чтобы получать желаемое. Доигралась! Доиспользовалась! Но теперь ей не хватало духу на то, чтобы признаться – самой себе, ему, всему миру, – что она сука, сволочь, падла, тварь и неправа!

Ладно. Сегодня вечером она ему позвонит. Хряпнет – и позвонит. И всё станет ясно, а может, даже хорошо.

Благодаря её статьям про Стервеца журнал «Женские секреты» пережил немыслимый взлёт, а после февральской статьи с подытоживанием случившегося плавно вернулся к прежним показателям. Но Фламинге так нравилось даже больше. Писать о женской ерунде проще и приятней, пусть и не сулит больших барышей.

Сегодня в редакции было необычайно оживлённо. Журналисты и редакторы носились туда-сюда, как в жопу ужаленные. Да что происходит?

Один из редакторов, заметив её, остановился.

– Фламинга! – рявкнул он. – А ну быстро к главному!

– Сильно срочно? – лениво поинтересовалась она, ставя сумку на свой стол.

– А ты, мать твою, догадайся!

«Ой бля…» – только успела подумать она, зайдя в кабинет главреда.

– Вот она, виновница нашего триумфа!

Фламинга внутренне сжалась, но внешне не подала виду. Рядом с главным редактором, крохотной женщиной сорока лет, стоял гендиректор их издательского дома. Ген-блин-директор. Редакция её журнала – одна из двадцати пяти, и отнюдь не самая значительная.

– Фламинга, дорогая моя, присядь, – гендир вежливо улыбнулся, но улыбка его скрывала едва сдерживаемую ярость.

Фламинга села на стул около редакторского стола. Главред молчала. Гендир продолжил:

– Скажи-ка мне, дорогая моя, что с вами случилось? – вкрадчиво спросил он.

– Э-э-э… Я не понимаю…

– О, выражусь иначе. КАКОГО ХРЕНА ВАШИ ПОКАЗАТЕЛИ ЛЕТЯТ В ПИЗДУ?!

– Ну вы знаете…

– Не мямли!

Фламинга перевела дыхание и собралась с мыслями.

– Мы всего лишь вернулись к прошлым. Ядро нашей аудитории никуда не делось, и мы…

– Да при чём здесь оно, чтоб тебя! С июля прошлого года ваши показатели росли, а сегодня я смотрю квартальный отчёт, и что вижу? Как ты там сказала? «Возвращение к прошлым»? КУДА, БЛЯДЬ, ДЕВАЛИСЬ НОВЫЕ, А?! НА КОНЕЦ ГОДА РОСТ ТИРАЖА БЫЛ В ЧЕТЫРЕ РАЗА, ГДЕ ОН, БЛЯДЬ, ТЕПЕРЬ?!

– Понимаете… – начала было редактор, но гендир рявкнул:

– Молчать! Я её спрашиваю!

– Вы меня обвиняете? – возмутилась Фламинга.

– Да нет, что ты. Но кто у нас тут гений журналистики, а? Кто нашёл тему, которую можно доить, а? У кого были инсайды, а? И где они теперь?

– Вы разве не знаете? Стервец мёртв, инфоповода нет!

– Так придумай! Ты журналистка или жопа? Если жопа и можешь делать только говно, ты уволена. И будь уверенна, я постараюсь, чтобы работу в нашей сфере ты больше не нашла.

В кабинете стало тихо. Фламинга сглотнула и постаралась сдержать подступившие слёзы. Не смогла: предательская слезинка вытекла из правого глаза. Гендир заметил это и смягчился.

– Хорошо, так и быть. Даю тебе вариант. Точно ли Стервец умер? Милиция сказала, что да. Но кому знать о Стервеце больше, чем его создателю? Ты же этого персонажа породила! Вот и воскреси его! Сейчас у нас что… двенадцатое апреля. К девятому номеру чтоб написала свежую статью о Стервеце, а к концу квартала чтоб отыграли