Диктатор - CMD
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Руины — они тоже бывают очень разными. Например, только что частично обрушившийся дом, вызывающий всем своим видом не меньше жалости и желания помочь, чем брошенный на дороге котенок. Или же, другой вариант, благородные развалины старинного замка. Несмотря на то что к ним последние лет двести не прикасался мастерок каменщика, они все так же продолжают внушать уважение суровой непоколебимостью. А раскопки древних храмов? Те, которые будто бы всем своим видом говорят: "Мы честно выполнили долг перед исчезнувшими создателями до конца. И впредь будем выполнять еще не одно тысячелетие…" Это про маггловские если говорить. Про сохраняемые магией и речи не идет. Вспомнить хотя бы Долину Царей. Как бы древние особняки ни маскировались снаружи, внутри там, по рассказам Комара, было все так, словно хозяева только-только на минутку вышли. Уровень порядка и комфорта был — заходи и живи. Если можешь зайти, конечно. Здесь же…
"Такой разрухи, погруженной в ауру беспросветной тоски, я не видел никогда. Ни в прошлой, ни в этой жизни. Все какое-то то ли недогорелое… то ли недосгнившее? Некоторыми местными халупами, оформленными в богатейшей палитре оттенков серого и бурого, думаю, иные особо привередливые крысы побрезговали бы. Нищие трущобы после бомбежки. Атомной. Произошедшей сто лет назад… И это самое отвратительное! Да, бывает всякое. И пожар, и землетрясение, и нищета… Но чтобы за десятилетия, прошедшие после окончания лихих времен, местные даже гвоздь поленились вбить? Повисшую полочку поправить? Это просто безобразно! Так жить и не пытаться ничего поменять!.. "Сделайте все за нас, и будьте за это нам должны!" — слишком уж часто я сталкивался с такими наглецами в прошлой жизни. А уж этот омерзительный принцип, что наказывают всегда того, кто что-то сделал, а не того, кто пролежал на печи… Ненавижу!" — подумал я, с презрением рассматривая очередного аборигена.
Хозяева, что крутились около входов в то ли высокие полуземлянки, то ли кургузые одноэтажки, утонувшие в размякшей до состояния бурой жижи почве, полностью соответствовали своим жилищам. Что сразу бросилось в глаза — очень много детей и подростков при практически полном отсутствии взрослых. Причем девушек заметно больше парней. То есть пока взрослые и старшие из детей мужского пола на работах, младшими никто должным образом не занимается. Босые, чумазые, голодные дети роются в грязи, как свиньи. И никто их не учит — судя по пойманным ухом репликам, даже речь тут жутко искажена. Не кормит — все как один отличаются "эльфийским" телосложением: тонкие руки и ноги, худые тела и огромные на фоне иссохших лиц глаза. И не защищает: двое быдланов лет восьми-девяти на моих глазах забивали одногодку, девочку между прочим, — все окружающие воспринимали это настолько равнодушно, что даже у меня не появлялось никакого желания вмешаться.
И грязь. Все вокруг было покрыто слоем ее. Толстым или тонким. Дорога, стены домов, лица, руки, ноги, тряпье местных… Такое ощущение, что тут не то что магические, а даже маггловские способы поддержания чистоты забыли!
"Неужели нельзя собрать весь этот детский сад в одном месте, поставить пару взрослых во главе и пустить прибирать улицы? И дети под присмотром, и польза всем какая. Нет! Это никогда не будет сделано не потому, что так уж сложно догадаться. Нет же! Им просто это не нужно! Всегда жили по принципу "в говне, как в крепости", так зачем что-то менять?"
Местные нас замечали издалека. При нашем приближении бросали свои дела и замирали. Те, что повзрослее, поднимались и пристально смотрели на нас. Молча. Просто смотрели, но никто не подходил. Впечатление это создавало жутковатое. Ведь всякое читалось в их взглядах: и страх, и зависть, и отчаянная надежда, и лютая, подсердечная ненависть, и тупое равнодушие со всем смирившихся… Причем отчетливо прослеживалась закономерность: чем старше был человек, тем надежды меньше, а зависти и ненависти — наоборот, больше.
Одним словом, если Хогвартс можно считать этакой романтической мечтой об идеализированном феодализме, если Косая, с некоторыми допущениями, — это усредненное средневековье, то здесь перед моими глазами предстала квинтэссенция "тех золотых времен, что мы потеряли". Косный, утопающий в собственных нечистотах, жестокий и беспощадный кусочек темных веков. Будто бы специально изолированный в затерянном мире для любопытных историков или нуждающихся в прививке реальностью излишне романтичных "духовно богатых" натур.
"…Понятно теперь, почему авроры ленятся убирать мусор. Зачем, если такая вот помойка прямо под боком? — догадался я, с брезгливостью наблюдая, как очередной… детеныш, человеком назвать это было невозможно, с радостью ныряет руками в грязь и что-то найденное там тянет в рот. — Да-а-а. Это вот было моей ошибкой. Ожидать аукциона. Ничего, что я бы захотел здесь купить, тем более на такую сумму, тут нет и быть не может. Нет, конечно, как вариант, прямо вон за теми вот развалинами и найдется какой-нибудь местный музей с антиквариатом, но не на три же тысячи? Странно, что Долорес называла это… — На этом месте мои мысли неожиданно запнулись. С помощью навыков окклюменции я быстро пробежался в памяти по репликам Амбридж и с удивлением осознал, что про аукцион я… додумал сам! Она никогда ничего такого не говорила! — Черт! Ну как же я так обманулся?!."
Мое самоедство прекратил вновь заговоривший аврор. И теперь я решил лишний раз не отвлекаться, а то опять обидится. Благо красот тут не было…
— Так. Про это — рассказал. Дальше. Твои права, если все же нарвешься или сам захочешь оторваться: что угодно.
— Эм… Не понял. Что "оторваться что угодно"?
— "Что угодно" — это то, что тебе здесь можно. Приблизительно так. — Произнеся это, Найт внезапно резко ускорился и со всей силы пнул ногой какого-то аборигена. От его удара подростка, в очень неудачный для себя момент вынырнувшего из придорожной канавы, приподняло и отшвырнуло метра на полтора. У того — судя по тону возгласа, это был парень — из рук вылетел сверток, рассыпавшийся по дороге какими-то мелкими глиняными бутылочками. Давя их с таким же выражением лица, с каким беззаботный младшеклассник, по осени идя в школу, хрустит первым молодым ледком на лужах, Найт подошел к своей жертве. Пацан не вставая, как говорится, "прямо на брюхе" рванулся к упавшему недалеко от него свертку, но не успел. Точнее, схватить его рукой успел, а сделать с ним что-либо еще — уже нет. Нога аврора, обутого в тяжелые маггловские
