Княжна (СИ) - Кристина Дубравина

— Пошли. Нам в сторону Китай-города.

Аня распрямила плечи, словно касание Беловой собою заменило немой указ спину ровно держать, и застучала каблуками босоножек по Лубянке. Ольга, шедшая чуть за её спиной, повесила сумку на плечо, извернулась умело и посмотрела мимолётом на Витю Пчёлкина, который не отъезжал, всё время за девушками наблюдал.

Белова головой мотнула в сторону Ани с понятным Пчёле вопросом. Он ей кивнул.

Ольга на Витю снова оборачиваться не стала, всё уяснив более чем хорошо; она лишь вскинула брови и пару раз моргнула голубо-серыми глазками, куда-то перед собой смотря.

Саша, наверно, в шоке будет, когда узнает, с кем его сестрёнка двоюродная решила «поближе познакомиться»!..

Витя проводил Князеву взглядом до момента, когда её спина скрылась за стенами высоких построек, какими с недавних пор кишела Москва. Потом Пчёла выдохнул, облизнул губы, пробуя на вкус блеск Анин, и достал сигареты. Закурил, опираясь о машину, поднял голову наверх.

Никотин на губах отчего-то отдал вкусом шампанского, каким наполняли свои кубки чемпионы.

Вежливая официантка с ухоженными руками поставила перед Анной тарелку с греческим салатом и ушла, напоследок пожелав девушкам хорошего дня. Князева кивнула чуть заторможено, когда белокожая девица в фартуке уже убежала обслуживать другой столик, и взялась за вилку.

Она подняла взгляд на Ольгу. В попытке отогнать от себя тяжелые мысли, какие никак не хотели вылезать из её головы, Князева сказала:

— Давай, рассказывай! Как тебе супружеская жизнь? — и с натянутой улыбкой, от которой саму Анну, вероятно, затошнило бы, уточнила кокетливо: — Бытовуха ещё не убила всю романтику?

Белова в ответ высоко рассмеялась и размешала листья пекинской капусты, политые соусом Цезарь. Сухарики в её тарелке захрустели, ломая края о фаянс. Оля улыбнулась и призналась:

— Супружеская жизнь… Мне нравится. Сашка меня Беловой ещё с прошлого года называл, когда он с Урала вернулся, но тогда… это было не то, понимаешь?

Князева кивнула, на самом деле не понимая, а лишь догадываясь, что Ольга хотела сказать.

— Только теперь, всё-таки, по-настоящему Белова! — с приятной и самой Оле, и Ане безмятежностью протянула девушка. — Всё по-семейному. Как у людей: вместе живём, завтракаем, спать ложимся.

«Всё, как у людей» — про себя повторила Князева и незаметно усмехнулась, но не так, как Пчёлкину усмехалась. Улыбка эта, наверно, Ольгу могла ранить, если бы Аня рискнула в ней губы сложить.

Можно ли сказать, что у них с Сашкой всё, «как у всех», если учесть, что Белов, как бы мягче сказать, не совсем законными вещами занимался? Что, у всех, что ли, криминальные связи есть в Москве, все ли столичные мужчины завязаны в нелегале?

Навряд ли.

«Хотя, кто бы это ещё говорил, Князева. Сама не лучше — по рэкетиру сохнешь!..» — заговорил откровенно едкий голосок в её голове. Явно, мол, на скользкую дорожку Аню начинает заносить.

Девушка собственные переживания заглушила дальнейшими речами Ольги:

— …вчера закончили. Теперь такая ванная стала — я о такой мечтала, ещё будучи девочкой зелёной. Знаешь, чтоб все-все полочки заставить духами, косметикой, шампунями!..

Сурикова махнула в восторге рукой, словно не верила сама, какой теперь у неё был роскошный санузел, что в ванной комнате соорудит целый полк из кремов, гелей и тюбиков, и зацепила вилкой жареную курочку. Прикрыла в удовольствии глаза, а потом на Аню посмотрела. Точнее, на тарелку греческого салата, к которому девушка ещё не притронулась.

— Ты чего не кушаешь?

— Твои рассказы куда интереснее, — кокетливо наклонила голову Князева и, исправляясь, вложила в рот маслину. Та оказалась чуть вяжущей, но от того не менее вкусной.

Оля чуть покраснела, наклонила голову так, что подвеска, подаренная, вероятно, Сашей, скользнула за линию декольте девушки.

— Да ладно тебе. Было бы, что особо рассказывать! Дома сижу целыми днями, лишь иногда рабочих встречаю и в комнату, где обои поклеить или мебель собрать надо, провожу. Даже бесит эта рутина.

— Как я тебя понимаю! — уверенно поддакнула Анна, наверно, впервые за всё время их беседы говоря настолько искренне. Она зацепила кусочек сыра с болгарским перцем, прожевала наспех, и проговорила: — Меня банально злит, что ничем не занимаюсь!..

— Ты про что? — спросила вдруг Оля, нахмурила угловатые бровки.

От вопроса её Князева на миг даже запнулась и в синхронном непонимании опустила уголки губ; Сурикова не поняла? Может, она про другую раздражающую «рутину» говорила?.. А про какую тогда?

— Про работу. Я дома сижу уже почти что месяц; это просто невозможно столько бездельничать, Оля. Только и делаю, что книжки читаю и готовлю себе что-нибудь на завтраки и обеды из продуктов, которые Космос, бедный, постоянно привозит.

— Почему это он «бедный»? — с улыбкой уточнила Ольга и подбородок положила на руки, сложенные в замок. На Аню она посмотрела так, как, наверно, на детей смотрели их родители, которых малыши доказывали какую-то глупость, какая, на самом деле, не могла никак бы сбыться, воплотиться в реальность.

— Уж Космос то-очно не беден, Анютик.

— Я не в этом плане. И ты понимаешь, Оля, про что я говорю на самом деле. Явно уж Холмогоров ко мне не по собственному желанию катается с пакетами через день-два.

Белова, разумеется, понимала: и мысли Анны, и её стремление саму себя обеспечить — хоть как-то, хоть чуть-чуть. Даже если б денег, полученных своими кровью, по́том и слезами, не хватило даже на минимальные нужды, Анне, казалось, проще было бы — как минимум, на душе. Солнце грело ноги, лучиком забираясь под стол; Оля, вероятно, тоже злилась бы ужасно, если за все её прихоти бы расплачивался брат широчайшей души.

О такой жизни без явных забот куча людей и мечтала, но Князевой этого было не надо, что Беловой и нравилось. Прям до задержанного дыхания. До мурашек.

Оля на выдохе положила руку на стол и обняла пальцы Анины так, словно ладони Князевой намертво замёрзли:

— Сашка просто хочет, чтобы ты ни в чём себе не отказывала… — попыталась бывшая Сурикова всё-таки девушку хоть чуть успокоить. Только Анна хмыкнула, перемешала салат, на вилку цепляя овощи, и с поджавшимся нутром высвободила руку.

— Я знаю, Оль. Только вот, понимаешь…

Слова, что Анна, подачки от брата двоюродного принимая исправно, все сильнее рисковала с Беловым не расплатиться, встали в горле комом.

Князева запнулась; сказать такое в лицо Ольге было выше её сил. Одно дело матери, что непробиваемостью своего характера напоминала бронетанк, говорить о «возмещении убытков», и совершенно другое — пытаться сказать такое жене Саши, походившую на хрустальную статуэтку не только внешне.

Анна быстро себя поправила