Рожденные в пламени - Ник Кайм
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И сколько из них означают моих братьев? — спросил Обек, неожиданно осознавший, что связан.
Сын Гора опустил взгляд на метки, привлекшие внимание Змия:
— Немало.
В его ответе не было заметно ни злобы, ни издевательства, скорее намек на досаду.
— А сколько заколоты или застрелены в спину?
Их взгляды встретились, и холод в глазах легионера подсказал Обеку, что тот давно избавился от гордыни и сожалений. Разозлить его было невозможно.
— Меньше.
— Что тебе от меня надо? Зачем меня сюда притащили?
Сын Гора смотрел на свою жертву сверху вниз.
— Не для того, чтобы убить, — ответил он и перевел взгляд на свой нож, зазубренное лезвие которого покрывали темные пятна. — Хотя ты и мог так подумать. Меня попросили не убивать тебя. Пока, по крайней мере.
— Кто ты, легионер? Уже не помнишь, как обращаться к брату-капитану?
— Я Райко Соломус, и мне известно, кто ты такой. Именно поэтому я не стану сразу оскорблять тебя вопросом, что ты забыл в этом мире. Когда мы начнем, — продолжил он, — ты будешь очень стараться сдержать крик. Но я хочу, чтобы ты знал, что в этом нет ничего постыдного, тем более в этой яме. Никто из твоего легиона тебя не услышит. И никто не придет, чтобы тебя спасти.
Обек улыбнулся, превозмогая боль в ранах:
— Это ничего не изменит. Я не стану с тобой разговаривать, и тебе ничего не изменить. Битва продолжится и без меня.
А потом Соломус сказал такое, что погасило огонь в крови Обека, превратив ее в лед:
— Война закончена, брат. Терра пала. Гор уже победил.
За пленником и его тюремщиком следили холодные механические глаза адепта. С начала допроса в камере прошло уже несколько часов, и Регул отключил аудиосвязь в маленькой комнатке наблюдения. Соломус был прав — легионер действительно очень старался не закричать. Что еще более впечатляло, Рахзу Обеку это удалось, несмотря на всю боль, причиненную мучителем.
— Стойкость Восемнадцатого легиона всегда вызывала у меня восхищение, — заметил Регул.
Его механический голос доносился откуда-то из-под черного одеяния. Глубокий капюшон полностью скрывал лицо, а просторный балахон позволял лишь предполагать, что под ним скрывается гуманоидная фигура.
Тем не менее Регул давным-давно не ограничивался человеческой формой да и другими человеческими качествами. И подтверждением тому, кроме всего прочего, служили заменявшие руки механодендриты, выходившие из прорезей одеяния и сложенные на спине.
— Рискованно оставлять их в живых, — сказал Восто Курнан, еще один Сын Гора в поврежденном в бою доспехе.
Он носил коротко подстриженную бородку и стригся почти наголо. Око Гора было выбрито у него на левом виске, а единственная татуировка, над левым глазом, изображала извивающуюся змею.
Регул улыбнулся под капюшоном, и его блестящие металлические пальцы защелкали по посоху из слоновой кости.
— Огромный риск приносит огромную награду, капитан легионеров.
То же самое он произнес намного раньше в присутствии Келбора Хала, генерал-фабрикатора Марса. Тогда это было так же верно, как и сейчас, и воспоминание о произошедшем впоследствии вызвало в его электрическом поле вибрацию удовольствия.
— Арсенал Владыки Змиев, точно как Хранилища Моравеца, хранит много секретов.
— Оставь свои изречения. Я буду доволен только тогда, когда мы проникнем туда и заберем их.
Посланник прекратил щелкать пальцами и услышал, что Курнан немного расслабился.
— Ты настроен скептически...
— Надо было преследовать их.
— Но разве раненая добыча не опасна? — Регул посмотрел на легионера Саламандр через одностороннее бронестекло.
— Вот именно.
— А насколько тяжелы твои раны, капитан легионеров?
Курнан нахмурился:
— Что?
Его рука непроизвольно поднялась к гладию, висевшему на бедре.
— Другими словами, — пояснил Регул, — сколько человек ты потерял при отступлении Саламандр? Скажи-ка мне, намного ли труднее сражаться с врагом, если он не стоит спиной к тебе и численное преимущество не так велико?
— Как ты смеешь?! — огрызнулся Курнан.
— Твой идеально настроенный организм реагирует на гнев, — сказал Регул, — и наполняет кровь химическими веществами. Ты выдвинул гладий из ножен на четыре пальца, но ничего не сделаешь.
— Отчего ты в этом так уверен?
— Я обладаю здесь всей полнотой власти и хочу, чтобы ты об этом не забывал.
После слов адепта тени в комнате окрасились в красный цвет и послышалось негромкое урчание серводвигателей механического создания.
Курнан вложил гладий в ножны, но подавить гнев было не так просто. Регул определил это по внезапному повышению уровня тестостерона в воздухе. Частота сердцебиения, температура, выделение пота — все это за наносекунды сложилось в подробную биологическую карту эмоционального состояния Курнана. Он заранее знал, что может сделать легионер.
— Придержи язык, адепт, — бросил Курнан и повернулся к выходу.
Его взгляд остановился на гигантском автоматоне типа «Кастеллакс», телохранителе Регула, но равнодушная стальная машина никак не отреагировала, если не считать неподвижного красного сияния оптики из углублений куполообразной головы и скрытой угрозы установленного вооружения. Фабричное клеймо на низком готике, выжженное на корпусе, гласило: «Кронус VI».
В ответ на угрозу из голосового модулятора Регула послышался звук, напоминающий смех.
— Это я образно, — буркнул воин, надевая боевой шлем.
— Разумеется.
Курнан ушел, а Регул сосредоточил свое внимание на легионере Саламандр, оставленном на милость Райко Соломуса.
— Я думаю, ты достаточно страдал, — пробормотал он самому себе, не обращая внимания на бесстрастно взиравшего «Кастеллакса». — Давай посмотрим, что удалось выцедить из тебя Соломусу.
Обек был знаком с болью. Он знал ее так же хорошо, как эфес своего меча и рукоять болт-пистолета. Поэтому страдания от раскаленного ножа в плоти или треснувшей кости мало его беспокоили.
Тем не менее он едва заметил появление незнакомца.
Им оказался адепт Механикума, окутанный черным одеянием, с посохом из слоновой кости с набалдашником в форме черепа. Его пальцы, если можно было их так назвать, больше напоминали паучьи лапы, чем человеческие кисти. Даже голос, и тот был искусственным.
— Можешь остановиться, легионер, — спокойно и монотонно произнес он.
Соломус поднял голову, прервав свое занятие, немного помедлил, а потом стал педантично собирать ножи. На его доспехах виднелись брызги крови Обека, свидетельствующие о старательном, хотя и безуспешном труде.
— Кто ты? — окровавленными губами произнес боец Саламандр. — Тот, кто пообещает прекратить пытки, если я
