Тайна леди Одли - Мэри Брэддон

— Нет, не в Брентвуде, а ближе, гораздо ближе. Горит Маунт-Станнинг!

Леди Одли не ответила. Она снова задрожала — возможно, от холода, потому что ветер, сорвав с нее тяжелый плащ, тут же заключил ее в свои студеные объятия.

— Горит Маунт-Станнинг, миледи, горит наш постоялый двор. Это горит у нас, у нас! Я знаю, знаю, это у нас! Но будь оно четырежды проклято, наше заведение, не о том печаль. Там человек, человек погибает! Люк пьян; сам он оттуда не выберется, а мистер Одли…

Едва это имя сорвалось с губ Фиби, как она упала на колени, взглянув на миледи безумными глазами.

— О Господи! — воскликнула она, в отчаянии заламывая руки. — Скажите, что это неправда, миледи! Скажите, что это неправда! Это так странно, слишком странно…

— Что странно? Что тебе взбрело на ум? — отозвалась миледи вне себя от гнева.

— Прости меня Господи, если я не права! Почему вы отправились к нам нынче ночью, миледи? Я ли вас не упрашивала, я ли не уговаривала — вы все равно пошли, хотя ненавидите мистера Одли, хотя ненавидите Люка, хотя знали, что оба ваших врага собрались этой ночью под одной крышей! Но, может, вы пошли именно поэтому? Для того, чтобы сжечь их, того и другого? Скажите, что я не права! Скажите, что возвожу напраслину! Скажите, миледи!

— Не скажу я тебе ничего, кроме того, что ты совсем спятила, — холодно и твердо промолвила леди Одли. — Встань, идиотка, встань, трусливая тварь! Велика ли драгоценность твой муженек, чтобы так по нему убиваться? Какое тебе дело до Роберта Одли, этого полоумного? «Маунт-Станнинг горит!» Лондон горит, дуреха! Встань и убирайся к своим пожиткам, к своему муженьку и к своему постояльцу. Убирайся, ты мне больше не нужна!

— Простите, простите, миледи! — заплакала Фиби. — У меня и в мыслях не было…

— Ты мне больше не нужна! Пошла вон!

Леди Одли скрылась в темноте. Долго неслись ей вслед мольбы Фиби, которая все звала и звала ее, не вставая с колен. Леди Одли шла вперед, не оглядываясь. Она шла домой, а за спиной у нее, за черными холмами, все сильнее разгорался преступный огонь.

34

МУЧИТЕЛЬНОЕ ОЖИДАНИЕ

На следующее утро леди Одли встала очень поздно. Бледное лицо, темные круги под глазами. — Читала до самого утра, — объяснила она сэру Майклу, садясь завтракать.

Стол для них накрыли в библиотеке, придвинув его поближе к камину.

Алисия ни за что не хотела завтракать в обществе мачехи, но сэр Майкл настоял на своем, и она подчинилась, утешая себя тем, что потом до самого обеда будет предоставлена самой себе.

Мартовское утро было холодным и унылым, дождик все моросил и моросил, размывая очертания ближайших построек и линию далекого горизонта.

Утренняя почта была немногочисленной — ежедневные газеты приходили не раньше полудня. Обсуждать было нечего, и застольная беседа получилась довольно вялой.

Алисия посмотрела в окно.

— Ни пройти, ни проехать, — сказала она. — Навряд ли кто пожалует к нам в гости. Разве что Боб, он ведь человек непредсказуемый — махнет на все рукой и доберется до нас, несмотря на дождь и грязь.

Услышав имя того, кого наверняка уже нет на свете, леди Одли, измученная событиями минувшей ночи, побледнела как смерть.

— Такому любая распутица нипочем, — продолжала Алисия. — Ввалится сюда прямо со двора, и шляпа на нем будет лосниться и блестеть, словно ее только что вычистили и смазали, изведя на это целый кусок свежего масла. Явится в клубах испарений, похожий на джинна, которого только что выпустили из бутылки. Ввалится и наследит грязными сапогами по всему ковру, усядется на ваш гобелен, миледи, не сняв мокрого пальто. Выбранит вас, если вы сделаете ему замечание, и еще спросит, кому нужны кресла, в которые нельзя садиться, и почему вы не поселились на Фигтри-Корт, и…

Сэр Майкл взглянул на дочь долгим задумчивым взором. В последнее время она слишком часто вспоминала о своем кузене, и всякий раз она высмеивала его, как могла, выставляя в самом невыгодном свете. Но ведь некая синьора по имени Беатриче высмеивала некоего джентльмена по имени Бенедикт с такой же безжалостностью, а оказалось, что она попросту в него влюблена. Не тот ли это случай?

— Вчера у меня был майор Мелвилл. Как ты думаешь, о чем у нас был разговор, Алисия?

— Понятия не имею, — сказала Алисия, состроив презрительную гримаску. — Должно быть, он сказал тебе, что нам давно пора начать новую войну — «Черт побери, сэр!» — и что нам давно пора сменить правительство — «Черт побери, сэр!» — потому что нынешние министры толкают страну в пропасть — «Черт побери, сэр!» — эти дурни так увлеклись реформами, что скоро мы вовсе останемся без армии — «Черт побери, сэр!».

— Тебя хлебом не корми, дай только подерзить да позлословить, — с укоризной заметил сэр Майкл. — Нет, речь у нас была совсем не об этом. Майор Мелвилл сообщил мне, что один из твоих самых преданных поклонников, сэр Гарри Тауэре, отбыл на континент и вернется только через год.

Алисия покраснела.

— Отбыл на континент? — переспросила она с деланным безразличием. — Для меня это не новость: он давно говорил мне, что отправится путешествовать, если… если… если его жизнь не сложится так, как ему хочется. Бедняга! Человек он, конечно, недалекий, но при всем том так мил и так добросердечен, в тысячу раз лучше этого праздного бродяги, этой запатентованной морозильной камеры по имени Роберт Одли!

— Жаль, Алисия, что тебе так нравится вышучивать Боба, — сказал сэр Майкл, покачав головой. — Боб хороший парень, и я люблю его, как родного сына, но… но… — Сэр Майкл вздохнул. — Сказать по правде, с недавнего времени он стал очень и очень беспокоить меня. Он изменился буквально за последние несколько дней; у него появились какие-то завиральные идеи, и миледи считает…

— Оставим это, — перебила мужа леди Одли, — тем более что Алисии мое мнение известно.

— Да, — сказала Алисия, — миледи считает, что Боб сходит с ума. Полагаю, однако, что она слишком хорошо о нем думает. Такие, как он, с ума не сходят. Он чересчур медленно ворочает мозгами, меж тем как безумие — это буря, взрыв! Бобу, если так можно выразиться, более к лицу тихое помешательство.

Да, девушка была неравнодушна к Роберту, и Роберт был неравнодушен к ней. Чувство его медленно росло день ото дня и, как знать, быть может, когда-нибудь привело бы его к брачному алтарю. Увы, в тот ненастный февральский день, когда он впервые встретил Клару Толбойз, этому чувству суждено было задержаться в росте, а затем и вовсе сойти на нет; и как ни сердился Роберт, как ни упрекал себя за черствость по отношению к кузине, душа его, увы, оставалась глухой к укорам совести, и чем больше пытался он думать об Алисии, тем больше думал о Кларе Толбойз.