Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей - Николай Костомаров

В 1592 году Годунов отправил в Углич надзирать за земскими делами и над домашним обиходом царицы Марфы своих доверенных людей: дьяка Михаила Битяговского с сыном Даниилом и племянником Качаловым. Нагие и сама царица не терпели этих людей; они беспрестанно с ними ссорились.

15 мая 1591 года в полдень пономарь соборной церкви Углича ударил в набат. Народ сбежался со всех сторон во двор царицы и увидел царевича мертвого с перерезанным горлом. Мать в исступлении обвиняла в убийстве людей, присланных Борисом. Народ убил Михаила и Даниила Битяговских и Никиту Качалова, а сына мамки царевича Волоховой притащил в церковь к царице и убил по ее приказанию перед ее глазами. Умертвили еще несколько человек по подозрению в сговоре с убийцами.

Дмитрий и князь Роман Угличский. Икона первой половины XVII в.

Дали знать в Москву. Борис отправил на следствие боярина князя Василия Ивановича Шуйского и окольничего Андрея Клешнина. Последний был человек, вполне преданный и покорный Годунову. Первый принадлежал к роду, не расположенному к Борису, но при стечении тогдашних обстоятельств волей-неволей должен был действовать в его видах. Свидетелей убийства не было. Преступников тоже. Шуйский, человек хитрый и уклончивый, рассчитал, что если он поведет следствие так, что Годунов будет им недоволен, то все-таки Борису ничего не сделает, потому что верховным судьей будет тот же Борис, а себя подвергнет впоследствии его мщению. Шуйский решил вести следствие так, чтобы Годунов был им вполне доволен.

Показания, снятые с разных лиц, кроме показания Михаила Нагого, одинаково гласили, что царевич зарезался в припадке падучей болезни. Одни явно лгали, показывая, что сами видели, как происходило дело; другие показывали то же, не выдавая себя очевидцами. Тело царевича было предано земле в церкви Св. Спаса в Угличе.

Правительство объявило и приказывало народу верить, что смерть царевича произошла от самоубийства, однако в народе сохранилось убеждение, что царевич был зарезан по тайному приказанию Бориса. Ходили об этом разные рассказы; их вносили в летописи. Вскоре после смерти царевича Дмитрия, 23 мая, на праздник Троицы, во время отсутствия царя, уехавшего в Сергиев монастырь, вспыхнул в Москве пожар, обративший в пепел значительную часть Белого города. Борис тотчас начал раздавать пособие погоревшим и за собственный счет отстраивал целые улицы. Несмотря на такую щедрость, в народе ходили слухи, что пожар произвели люди Годунова по его приказанию для того, чтобы отвлечь внимание столицы от совершенного убийства. Годунов со своей стороны обвинял в поджигательстве людей Нагих.

Спустя менее чем два месяца столица испытала новую тревогу. Крымский хан Казы-Гирей долго обманывал Москву, уверяя, что будет посылать татар на Литву, а на Москву не пошлет, и вдруг неожиданно бросился с громадной силой в русские пределы. Тогда ожидали разрыва со Швецией и сосредотачивали военные силы на севере. Хан так скоро очутился на Оке, что русские думали только о защите столицы. Осторожный Борис не взял на себя главного начальства над войском, оборонявшим Москву, а поручил его князю Федору Мстиславскому, сам же занял после него второе место. 4 июля Казы-Гирей подошел к селу Коломенскому; русские стояли в обозе. Татары побились с русскими и потеряли несколько мурз. Хан вечером приблизился к селу Воробьеву и смотрел с вершины горы на Москву. Годунов приказал без умолку палить из пушек, а русские пленники сказали хану, что в Москве стреляют от радости, потому что туда пришли новые силы из Новгорода и других мест и готовы на другой день утром ударить на хана. Тот немедленно бежал со всеми своими силами. Мстиславский и Годунов погнались за неприятелем, разбили его отставшие полчища близ Тулы, но хана не могли нагнать. Он ускакал в простой телеге в Бахчисарай, растеряв по дороге множество своих воинов.

Псалтирь «Годуновская». Заказана дядей Бориса Дмитрием Ивановичем Годуновым для вклада в Троице-Сергиев монастырь. Москва, 1594–1600 гг.

В следующем (1592) году у царя Федора родилась дочь Феодосия. Борис показывал свою радость, именем царя выпускал из темниц узников, раздавал милостыню духовенству, но никто не верил в его искренность, и когда через несколько месяцев маленькая царевна умерла, в народе пошли толки, что Борис отправил ее на тот свет.

Годунов, однако, делал свое дело и приобретал себе всеми мерами сторонников. Годунов издал закон, уничтожавший Юрьев день – право перехода крестьян с земли одного владельца на землю другого. Все крестьяне обязаны были навсегда оставаться в повиновении своим помещикам и вотчинникам.

К. В. Лебедев. Отказ Бориса Годунова от престола.

Н. Ф. Некрасов. Строительство в Москве при Борисе Годунове.

Однако эта мера пришлась не по душе народу; вместо законно переходивших от владельца к владельцу крестьян с тех пор появились беглые, и количество их увеличивалось с каждым годом. В конце 1593 года Борис построил вниз по реке Оскол крепости Белгород, Оскол, Валуйки. Хан Казы-Гирей, потерпев неудачу под Москвой, в 1594 году заключил мир и дал «шертную» грамоту, обещая не беспокоить русских пределов, но этот мир был куплен: русские заплатили 10 000 рублей и одарили хана тканями и мехами. Такой мир был непрочен, потому что крымцы дружили до тех пор, пока брали подарки, а перестав их получать, считали разорительные набеги лучшим средством заставить платить им снова. Чтобы обуздать крымского хана, Борис отправлял посольство в Константинополь, просил султана запрещать татарам беспокоить русские пределы, уверял, что русский государь питает любовь к султану и не слушает советов императора, папы, короля польского, короля испанского и персидского шаха, которые убеждают его идти войной на Турцию; но турецкий визирь с гордостью отвечал московскому послу, что Турция никого не боится, а если московский государь желает дружбы султана, то пусть отдаст ему Астрахань и Казань, отступится от грузинского царя, который есть подданный султана, и кроме того, уведет с Дона казаков. В Турции очень хорошо понимали лживость уверений в дружбе. Действительно, московское правительство называло перед турками казаков разбойниками, однако посылало им воинские снаряды и готово было пользоваться их услугами против мусульман. С императором велись несколько лет сношения: главным предметом были переговоры насчет предполагаемой войны с турками. Сношения эти ничем не закончились, кроме подарков с обеих сторон, довольно значительных, так что однажды со стороны русских было послано на воинские издержки мехов на 44 000 рублей. Столь же бесплодными были сношения с персидским шахом Аббасом; толковали о том, что следует русским сообща с персиянами воевать против турок, но ни те, ни другие ничего не предпринимали. Так же мало значения имели два посольства папы Климента VIII, дважды отправлявшего в Москву своего легата Комулея с целью убедить московского царя действовать против турок, а вместе с тем поговорить и о соединении церквей. Более искренни со стороны Бориса были сношения с Англией, особенно когда не стало дьяка Андрея Щелкалова: хотя последний был всегда во всем заодно с Борисом, но в отношении англичанам не питал того расположения, какое оказывал к ним Годунов. Замечательно, что Елизавета настолько дорожила добрым расположением московского правительства, даровавшего купцам такие выгоды, что книгу Флетчера о Русском государстве, в которой в черном виде представлен государственный строй и Борис является не в выгодном свете, подвергла запрещению.