Кладбище домашних животных - Кинг Стивен

Потом рука его отдернулась от кармана. Мечту о бегстве убили не чувство вины, не отчаяние, не смертельная усталость. Убили ее эти следы на кухонном полу. Он представил, как они тянутся за ним через всю страну — в Чикаго, потом во Флориду, — через весь мир, если придется. То, что ты «купил», твое, и рано или поздно вернется к тебе.

И однажды он откроет дверь, и за ней окажется Гэдж, его безумный двойник с желтыми горящими глазами. Или же Элли войдет в ванную утром и найдет Гэджа в ванне, всего в шрамах и синяках, оставшихся после катастрофы, чистого, но все равно пахнущего могилой.

Конечно, так и будет. Он в этом не сомневался.

— Как я мог сделать такую глупость? — сказал он в пустоту, опять разговаривая сам с собой. — Как?

«Беда, а не глупость, Луис. Тут есть маленькая разница. Эти могилы живут. Имеют силу, как говорил Джуд, и ты теперь — часть этой силы. Они становятся сильнее от твоей беды... да нет, не так. Они питаются ею, живут ею, создают ее... И не только беду. Здоровье. Они сожрали мое здоровье. Стоило один раз поддаться... и они забрали твою жену, и — почти наверняка — твоего лучшего друга, и твоего сына. Вот так. Вот что бывает, когда не успеваешь пожелать, чтобы ушло прочь то, что стучится к тебе в дверь посреди ночи».

«Теперь я должен покончить с собой, — подумал он, — и это тоже входит в план. Инструменты под рукой, в сумке, как и было задумано. Все было задумано с самого начала. Это кладбище, Вендиго, придумало все это. Оно вытащило на дорогу кота, потом... потом Гэджа, привело домой Рэчел, но только тогда, когда это было нужно. Конечно, мне придется это сделать, и я... хочу этого?

Но сначала что-то надо сделать..».

...С Гэджем. Гэдж был все еще здесь. Где-то.

Он прошел по следам через столовую, через комнату, вниз по ступенькам. Следы были смазаны, так как ом прошел по ним в первый раз, не заметив. Они вели в спальню. Он был там, подумал Луис, он был прямо там, и тут он увидел, что его сумка открыта.

Ее содержимое, которое он всегда укладывал аккуратно, было в полном беспорядке. Но нетрудно было заметить, что исчез скальпель, и Луис закрыл лицо руками и сидел так какое-то время.

Наконец он снова открыл сумку и начал рыться в ней.

Снова скрип ступенек.

Открылась дверь кладовой, потом дверца шкафа. Звякнула открываемая банка. Наконец, открылась и закрылась дверь гаража. И дом опустел этим майским утром, стал таким же пустым, как в прошлом августе, ожидая новых жильцов... как будет ожидать еще кого-нибудь в будущем. Может быть, это будет молодая супружеская пара, без детей, но с большими планами и надеждами. Молодые люди, обожающие вино «Мондави» и пиво «Левенбрау» — он будет работать в отделении Северо-Восточного кредитного банка, она окажется зубным врачом или медсестрой. Он будет рубить дрова для камина, а она — гулять в своих вельветах по полю миссис Винтон, собирая высохшие травки и осенние листья, и ее волосы, связанные в хвост, будут особенно яркими на фоне хмурого неба — или тогда погода будет лучше? Они будут гордиться тем, что не обращают внимания на старые предрассудки и живут в доме, несмотря на его мрачное прошлое, и, собрав друзей, будут шутить вместе с ними над привидением, живущим на чердаке, и они выпьют еще по рюмочке и, может быть, будут играть в трик-трак или в покер.

А потом они заведут собаку.

61

Луис подождал, пропуская грузовик «Оринко», нагруженный химическими удобрениями, и пересек улицу у дома Джуда. В руке он держал банку кошачьих консервов. Черч, увидев его, сел и настороженно уставился на хозяина.

Он поставил банку на капот «чиветта» и посмотрел, как Черч спрыгнул с крыши и начал есть. Луис сунул руку в карман куртки. Черч оглянулся, встревоженный, словно угадав его намерения. Луис улыбнулся и отошел чуть назад. Черч вернулся к трапезе, и Луис достал из кармана шприц. Он освободил его от упаковки и зарядил 74 милиграммами морфия. Остаток он сунул назад в карман и стал подходить к Черчу, который опять оглянулся. Луис сказал:

— Давай-давай, ешь. «Хей-хо, а ну пошли», так ведь? Как только кот повернулся, Луис схватил его поперек туловища и глубоко всадил шприц в заднюю ногу.

Черч взвился в его руках, извиваясь и царапаясь, но Луис крепко держал его, пока весь запас морфия не вошел в тело кота. Только после этого он отпустил его. Черч скатился с крыши машины, шипя, как змея. Шприц еще торчал из его ноги, потом сломался. Луис был спокоен. Он сделал то, что нужно.

Кот кинулся к дороге, потом вернулся к дому, будто что-то припоминая. На полпути он начал шататься, как пьяный. Вскарабкиваясь на первую ступеньку, он упал. Он лежал у крыльца на боку, дыша все тише.

Луис поглядел на «чиветт». Если бы камень не заменил ему сердца, он давно бы увидел то, что увидел сейчас: кошелек Рэчел на сиденье, ее шарф и билеты на самолет компании «Дельта».

Когда он снова повернулся к крыльцу, тело Черча пронизала быстрая, последняя судорога. Черч умер. Еще раз.

Луис стал подниматься по ступенькам.

— Гэдж?

В холле было холодно. Холодно и темно. Слово упало в эту темноту, как камень в бездонный колодец. Следом еще один.

— Гэдж!

Молчание. Даже часы в гостиной не тикали. Никто не завел их этим утром.

Но на полу были следы.

Луис прошел в комнату. Там было накурено, но запах уже успел выветриться. Стул Джуда стоял у окна как-то косо, будто хозяин вскочил с него в спешке. На подоконнике была пепельница с аккуратной горсткой табачного пепла.

«Джуд сидел здесь, ожидая. Чего? Меня, может быть. Ждал, когда я вернусь домой. Но не увидел. Почему-то не увидел».

Луис увидел пять пустых банок из-под пива, выстроенных в ряд. Этого было мало, чтобы усыпить Джуда, но может быть, он пошел в ванную и там что-то случилось?

Грязные следы доходили до стула. Рядом с человеческими были другие, похожие на кошачьи. Как будто Черч разносил могильную грязь, оставленную ботинками Гэджа. Потом следы уходили к двери, ведущей на кухню.

С бьющимся сердцем Луис последовал за ними.

Он толкнул дверь и тут же увидел ноги Джуда, его старые зеленые штаны и заплатанную фланелевую рубашку. Старик лежал в большой луже засохшей крови.

Луис поднес руку к его лицу, как бы не доверяя своим глазам. Тут он увидел глаза Джуда, широко открытые, в них застыло осуждение... его, Луиса, а, может быть, и себя?

«Неужели это он? — подумал Луис. — Неужели он сделал это?»

Стэнни Б. сказал Джуду, а Стэнни Б. сказал его отец, а тому — его отец, француз с севера, торговавший с индейцами, еще когда президентом был Франклин Пирс.

— О, Джуд, мне так жаль, — прошептал он.

Невидящие глаза Джуда смотрели на него.

— Так жаль, — повторил он.

Ноги его двигались сами по себе, и он внезапно вспомнил последний День Благодарения, не ту ночь, когда они с Джудом отнесли кота на Кладбище, но индейку, которую приготовила Норма, и как они сидели за столом, они с банками пива, и Норма со стаканом белого вина, и как она накрыла стол белоснежной скатертью, извлеченной из нижнего ящика буфета, как он сделает это сейчас, но тогда она постелила скатерть на стол, а он...

Луис накрыл скатертью лицо Джуда, как парашютом, скрыв его укоризненный взгляд. Почти сразу же белая ткань начала пропитываться багровыми пятнами.

— Мне жаль, — опять повторил он, — очень жа...

Звук замер на его губах. Что-то сдвинулось в глубине дома, что-то скрипнуло... что-то живое. Он был уверен в этом.

Руки его начали трястись, но он подавил дрожь. Он подошел к кухонному столу, вынул из кармана три новых шприца, снял с них упаковку и уложил в ряд. Затем он достал три ампулы и зарядил каждый шприц дозой морфия, достаточной, чтобы убить лошадь, — или быка Хэнрэтти, если это окажется он. Он снова спрятал все это в карман.

Он вышел из кухни, прошел через комнату и встал у лестницы.

— Гэдж!

Откуда-то из тени донесся смешок — холодный и безжизненный, заставивший кожу Луиса покрыться мурашками.