Ищущий Битву - Владимир Свержин

– Снимите с него все амулеты, – прогремела новая команда Оттона. Я похолодел.

– Не беспокойтесь, господин рыцарь, все будет цело, – послышался тихий шепот у моего плеча.

Я попытался оттолкнуть чужие руки, но вовремя остановился. Это был Арсул. Он держался молодцом, но все же ему было явно не по себе. Начало службы у Лейтонбурга не пахло геройством. Сняв ладанку с локоном прелестной Арви Эмрис, я картинно поцеловал ее и протянул юноше.

– Все! – послышался грозный окрик.

«Что за чертовщина? Его высочество совсем умом подвинулся, или… Но нет, этого быть не могло», – подумал я, снимая символ веры.

– Храни вас Бог, господин рыцарь, – прошептал, отходя, Арсул.

– Начинайте! – В голосе Оттона слышалось нетерпение. Я уже окончательно пришел в себя и осмотрелся. Арена, каменные плиты которой холодили мои ноги, являлась одним из внутренних дворов замка. Галереи над ним были плотно забиты публикой, пришедшей поглядеть на забавное представление. Среди зрителей я увидел множество знакомых лиц. Весь цвет местного общества собрался здесь. Практически все обитатели почетных лож прошедшего турнира, с той лишь разницей, что теперь к ним присоединились еще и те, кто во время него находился на турнирном поле, собрались в этот день в ожидании обещанного зрелища. Среди собравшихся я разглядел Михеля фон Тагеля, барона фон Кетвига, принцессу Матильду, леди Джейн, Бертрана Лоншана, да мало ли еще кого.

От злости я заскрипел зубами и сжал кулаки. Жуткое рычание заставило кровь похолодеть в моих жилах. Я перевел взгляд с трибун туда, откуда доносился рык, и невольно отступил на шаг. Шестеро псарей, едва не бороздя ногами каменные плиты двора, пытались удержать трех огромных лохматых волкодавов, рвавшихся ко мне. Глаза псов горели непримиримой яростью, а слюна, обильно капавшая из их оскаленных пастей, наводила на мысль, что я их первый завтрак на этой неделе.

– Ну нет! – прошептал я. Клокотавшая в груди ненависть, отчаяние, обжигающая сердце злоба, соединившись в один неудержимый поток, нашли себе выход. Так весенняя река, опоенная паводком, сметает на своем пути кропотливым трудом возведенные плотины, так ураган вырывает с корнем огромные деревья и играет с ними, как со щепками, так организм мой, не сдерживаемый более ничем, игнорируя все усилия разума, самостоятельно выбирал форму защиты.

Я отскочил и зарычал. Пурпурные круги, извиваясь и скручиваясь, плыли у меня перед глазами. Какая-то дикая, неведомая сила, поднимаясь из страшных глубин, переполняла каждую клеточку моего существа, взрывая и коверкая ее. Слух и зрение мои стократ обострились, в корне меняя работу мозга. Переполняющая радость: радость боя, радость близкой добычи – была моим единственным чувством.

Трибуны выли, подаваясь назад. Я слышал, как зазвенела спущенная тетива. Нервы одного из арбалетчиков не выдержали такого зрелища. Мне ничего не стоило увернуться, да и что могла эта стрела со своим примитивным железным наконечником. Я вновь зарычал, демонстрируя в оскале жуткую остроту своих клыков. Если бы я мог, я бы непременно рассмеялся. Маленькая стальная звездочка едва заметным метеором летела наперерез стреле. Вот они встретились. Ее обломки упали у моих ног, а звездочка, как нож в масло, вошла в бок одной из моих жертв. От нее сразу же запахло смертью. «Нет, эту я есть не буду», – раздраженно фыркнул я.

Псина между тем повернула голову, чтобы достойно покарать обидчика, и вдруг испуганно завыла, заваливаясь на бок. Этот вой радостной песнью зазвучал у меня в ушах. Я потянулся, выпуская свои длинные, как кинжалы, когти.

Лапы издыхающей псины разъехались на каменных плитах, вытянулись и конвульсивно задергались. Внезапно посиневший язык вывалился из открытой пасти. В остекленевших глазах ее я видел одно лишь чувство – чувство безмерного ужаса. Я любил видеть его. Оно всегда возбуждало меня. Я заурчал от удовольствия и медленно пошел вперед, все ниже припадая к земле, готовясь к прыжку.

Теперь нас оставалось трое. Огромный золотистый леопард, начинающий песнь атаки, и две жалобно скулившие шавки, поджимающие хвосты и молящие о пощаде. Пощаде? При этом слове мне всегда нестерпимо хотелось есть. Даже не есть – чувствовать вкус терзаемой плоти и крови, струящейся из порванных жил.

Неужели это волчье отродье всерьез решило тягаться со мной? Эти жалкие рабы выродков обезьяны, которые и сами испокон веков были моей законной добычей? Я и сейчас слышал их отчаянные вопли. Подождите немного! Только разделаюсь с вашими мерзкими прихвостнями и доберусь до вас.

Я прыгнул. Отточенные когти мои погрузились в мягкое собачье мясо, и клыки сомкнулись на вожделенной глотке. Пасть моя наполнилась горячей кровью. О, этот сладостный вкус!

Внезапно совсем рядом с собой я увидел морду второго пса. «Что! Бунтовать? Ты не желаешь смиренно дожидаться своего часа?!» – я повернулся, отпуская первую тварь, безжизненно рухнувшую у моих ног, и тут же резкая боль обожгла мое правое плечо. Псина, пытавшаяся вцепиться мне в загривок, промахнулась и теперь с остервенением грызла меня, пытаясь отсрочить свою погибель. Я изловчился и, выпустив когти, полоснул ее по морде левой лапой, срывая скальп. Собачьи челюсти разжались, она дернулась, противно завизжала и замерла, глядя в небо остекленевшим взором единственного, случайно уцелевшего глаза.

Кровь хлестала из моего раненого плеча, но сейчас я почти не чувствовал боли.

«Ладно, – подумал я, внезапно успокаиваясь и ложась возле своей жертвы. – Живи, обезьянье племя! На сегодня мне добычи хватит!» Ласковая и нежная дрема подступила к моим глазам. Эх, право, жаль, что здесь не было ее, чтобы можно было похвалиться своей охотой, ну да ладно, обойдемся. Я водрузил могучие лапы на свой сегодняшний обед, опасаясь, как бы кто-нибудь не утащил его, и, положив голову на лапы, блаженно заурчал…

Все мое тело сотрясала дикая, невыносимая судорога, голова раскалывалась, и плечо горело как в огне… Сделав над собой немалое усилие, я открыл глаза. Руки и ноги мои были стянуты ремнями, и крепкая сеть, плетенная из конского волоса, опутывала меня с головы до пят. Я попытался унять дрожь, но мне это не удалось. Ничего более не оставалось, как выглядеть этаким живым трупом, тупо глядя во тьму.

– Он жив? – послышался поодаль голос, несомненно принадлежащий его высочеству.

– Да, мой принц. – Вторым говорившим был уже знакомый мне маг.

– Он будет жить?

– Вполне возможно. Хотя…

– Как скоро ты сможешь залечить его раны?

– К завтрашнему полудню, ежели на то будет воля Божья и пожелание вашего высочества.

– Будет. Хотя скорее всего здоровье ему больше не понадобится. Право, жаль. Сейчас редко встретишь достойного соперника. Этот был хорош.