Великодушные враги (Право на измену) - Элизабет Стюарт

Томас еще раз отхлебнул из фляги и закрыл дверь, глядя на девушку исподлобья тяжелым, угрюмым взглядом.

— В конце концов, может, все не так уж и плохо, — принялся он рассуждать вслух. — Молодая, стройная. В тебе, в общем-то, нет ничего такого… что было бы неприятно мужчине.

Он опять приложился к фляжке, и внезапно его опять разобрал смех.

— И к тому же ты — Максвелл! Ей-богу, мне это нравится! Мьюр считал, что я тебя не стою. Что ж, посмотрим, стоишь ли ты меня. Представляю, как Мьюр будет корчиться, когда я расскажу ему все в подробностях!

Джонет не сводила с него глаз, тяжело и прерывисто дыша. Ее сердце больно колотилось, словно не умещаясь в груди. Она понимала, что находится на грани истерики, и боялась перейти эту грань, не зная, чем это грозит.

Оглянувшись через плечо, девушка отчаянно старалась отыскать глазами какое-нибудь оружие. Пусть бы Томас продолжал говорить, продолжал пить, тогда ей, возможно, удастся оглушить его.

Томас запрокинул флягу, чтобы допить остатки вина.

— Хватит разговоров! Покончим с этим делом, пока нас никто не хватился.

Он решительно двинулся к ней, и Джонет попятилась от него к стене.

Но Томас вдруг зашатался, споткнулся и едва удержался на ногах. Подняв руку ко лбу, он бросил на девушку недоуменный взгляд.

— Какого дьявола?

Он сделал еще несколько неуверенных, заплетающихся шагов.

Джонет вжалась в стену. Боже милостивый, да он пьян! Ее взгляд упал на тяжелые оловянные подсвечники. Если бы как-то проскользнуть мимо него…

Томас с размаху налетел на стоявшее рядом с нею небольшое бюро, рассыпав по полу ворох бумаги и перьев, и схватил ее обеими руками за плечи. Всем своим весом он тянул ее вниз, к полу.

Девушка закричала и попыталась вырваться. И вдруг, словно по волшебству, его хватка ослабла. Он застонал и растянулся на полу у ее ног.

Джонет долго не могла оправиться от испуга. Ее била дрожь. Прислонившись к стене, она закрыла глаза, не в силах двинуться с места. Томас потерял сознание, но не может же она вот так стоять здесь и трястись! Надо что-то делать. Однако она почему-то была не в состоянии заставить себя взглянуть вниз.

— Джонет?

Ее глаза широко раскрылись.

В дверях стоял Александр. Он вошел в комнату и осторожно притворил за собою дверь, стараясь не шуметь.

— Ты меня здорово напугала там, внизу, милая. Слава Богу, вино не пролилось. Мне было бы нелегко с ходу придумать другой способ справиться с этим ублюдком, не поднимая шума.

И вдруг все встало на свои места. Томас был не пьян, он был одурманен, поняла Джонет. Александр опоил его каким-то сонным зельем. И все же ей никак не удавалось унять колотившую ее дрожь, она не могла заставить себя даже говорить.

— Мне жаль, что тебе пришлось пройти через все это, детка, но другого выхода не было. Пришлось незаметно увести вас обоих от остальных. Я пытался тебя предупредить. Пытался дать тебе понять, что я задумал.

Все это Александр проговорил, по-прежнему не двигаясь. Его голос звучал мягко, ободряюще:

— Как только почувствуешь себя в силах отправиться в путь, я дам Гранту знать. Он уже держит лошадей наготове.

Джонет судорожно перевела дух. Александр, очевидно, полагал, что имеет дело с девицей, ударившейся в истерику. Впрочем, еще несколько минут, и это было бы правдой.

— Ты меня тоже здорово напугал там, внизу…

Она прикусила губу, стараясь совладать с собой, но не сумела сдержать улыбку.

— И когда же я наконец научусь не сомневаться в тебе, Алекс?

— Наверное, когда я перестану давать тебе повод для сомнений.

Он подошел к ней, подхватил за талию и легко, как пушинку, перенес через распростертое на полу тело. И вот она уже в его объятиях, прячет лицо в его кожаной куртке, а его руки сжимают и держат ее. Крепко и надежно.

— Джонет, милая, я загнал двух лошадей, чтобы добраться сюда!

Он прижался лицом к ее волосам, его руки обнимали ее с такой силой, что она едва могла вздохнуть.

— Ах, глупышка, неужели ты могла подумать, что я позволю Томасу тебя обидеть?

Кожаная куртка под ее щекой стала скользкой и влажной. Джонет поняла, что плачет, и попыталась остановиться.

— Я думала, ты умер, — всхлипывала она. — А потом… ты… ты…

На нее вдруг с новой силой обрушились боль и страх, пережитые за последние несколько дней, за последние несколько минут.

— О, Алекс, никогда в жизни мне не было так одиноко!

Александр обнял ее еще крепче.

— Но ведь я с тобой, милая! — настойчиво проговорил он. — Пока я дышу, ты не одинока, Джонет Максвелл. Что бы ни случилось, никогда не сомневайся в этом.

Она подняла голову и заглянула ему в глаза. Мгновение он смотрел на нее молча, потом тихонько выругался сквозь зубы. А потом его рот властно накрыл ее губы, заставляя позабыть обо всем на свете.

Джонет растаяла в его объятиях, жадно открывая рот навстречу горячей и влажной ласке его языка. Она жаждала этого поцелуя, мечтала всей кожей ощутить прикосновение его рук. Только так можно было изгнать всякие воспоминания о Томасе Дугласе, об ужасе, пережитом за последние несколько часов.

Руки Александра скользнули вверх по ее спине, грубо схватили ее за волосы, обхватили затылок. Он крепко-накрепко прижался лицом к ее лицу, целуя с ненасытной жадностью, с такой страстью, какой она раньше в нем не ощущала. Не было больше никакой сдержанности, никакой бережности в его руках и в губах, не было нежности в подмявшем ее сильном мужском теле.

Джонет наслаждалась этим новым ощущением, упивалась им в восторге. Страстность не пугала ее, грубость была желанна. Александр Хэпберн наконец-то утратил свое хваленое самообладание, выводившее ее из себя. От его хладнокровия ничего не осталось. И все это ее заслуга!

Она прижалась к нему, обняла его за талию. Ее рот отвечал на его поцелуй с самозабвенной страстью. Они говорили друг с другом древним, примитивным языком любви, не оставляющим места ничему, кроме всепоглощающего желания овладеть и отдаться.

— Побойся Бога, милая, я же не каменный! Если ты будешь продолжать в том же духе, боюсь, Мэрдок утром застанет нас обоих в этой постели.

Александр говорил все это, продолжая крепко сжимать ее в объятиях. Во взгляде устремленных на нее прекрасных серебристо-серых глаз Джонет прочла что-то, пробудившее в ней ненасытный голод и какую-то отчаянную, бесстыдную дерзость.

— Ну что ж, мне кажется, дело того стоит, — прошептала девушка, задыхаясь от волнения.

Она скорее почувствовала, чем увидела, что он улыбается, и всем телом радостно откликнулась на эту улыбку. Его глаза сузились, и в их непроницаемой глубине мелькнуло что-то вызывающее и дразнящее.