КРИМИНАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ ХРИСТИАНСТВА - КАРЛХАЙНЦ ДЕШНЕР

1 Изменив то, что можно изменить (лат).

Св. Ефрем, чьи пропитанные ненавистью триумфальные тирады теперь распевали в церквах Эдессы, конечно же, разразился целым посланием против «Юлиана Отступника», «языческого императора», для него - «одержимого», «тирана», «богохульника», «проклятого», «священника идолов», «Его тщеславие увлекло к приносящему смерть копью», «копью справедливости», которое разорвало «набитое туманными пророчествами его колдунов тело», чтобы отправить его «в ад». И ужо будут разорваны в клочья все приверженцы язычества «Галилеяне отсеют паству колдунов и отправят волкам в пустыню, галилейская же паства укрепит и заполнит мир» Учитель церкви Ефрем даже лжет, будто Юлиан отдал персам Нисибис, «чтобы его бесчестие продолжалось».

В действительности крепость Нисибию (Нюсайбин) сдал персам Иовиан, христианский преемник Юлиана. Равно как и крепость Сингара (Синжар), обе - ключевые римские посты. Отдал Иовиан тогда и пять пограничных провинций по другую сторону Тигра, завоеванных Максимианом и Диоклетианом в 297 г, а при своем отступлении от стыда за свое предательство Нисибии не осмелился ночевать в городе. Он разбил свой лагерь перед его воротами и наблюдал на следующий день вместе со своей армией, как высокопоставленный вражеский офицер вошел в Нисибию и поднял персидское знамя над крепостью. Учитель же церкви Ефрем вышел из ворот, чтобы полюбоваться мертвым телом императора Юлиана (набальзамированное, оно было перенесено войсками и потом предано земле, несколько в стороне от Тарса, где Юлиан хотел обосноваться после победы над персами, на римской дороге к перевалам через Таурус, напротив могилы императора Максимилиана Дайа Св. Ефрем вглядывался в мертвого государя и писал.

«Я шел, мои братья, и приблизился к трупу нечистого Я стоял над ним.

и насмехался над его язычеством».

К Антиюлиане Ефрема относятся четыре многострофные песни. «Против императора Юлиана, ставшего язычником, против лжеучений и против евреев. На мелодию «Держитесь правды!».

Юлиан в этом продукте (с возвратным стихом для хора «Слава тому, кто его уничтожил и всех детей заблуждения поверг в траур») превращен в дьявола как отвратительный сластолюбец, хотя Аммиан справедливо воздает славу его нравственной чистоте. Его обзывают колдуном, магом, лжецом, чертом, злодеем, тираном, волком, бараном. Уже в затакте первой песни святой поет. «При его взгляде ликовали дикие звери, волки выступали на его стороне и даже шакалы поднимали радостный вой» Пятая строфа начинается «Тогда забродили нечистоты и вынесли змей любой величины и червей всякого рода» Пятнадцатая строка обнаруживает мучительно обрезанное, черно-белое зрение не только этого учителя церкви, но (все во всем) его церкви «Так как только церковь была целиком против него, так же как, наоборот, он и его приверженцы были против нее.

Этого, без сомнения, достаточно для доказательства, что есть только две партии, - партия церкви и партия ее противников».

Клерикальные историки V столетия, отчасти адвокаты, - Руфин, Сократ, Филосторгий, Созомен, Феодорит, порочили Юлиана часто еще больше.

Отец церкви Феодорит утверждает со всей серьезностью, что Юлиан перед своим последним военным походом повесил в храме Карре (город в Мессопотамии, к юго-востоку от Эдессы, библейский Харан) женщину с распростертыми руками, «нижнюю часть которой злодей взрезал и вычитывал по печени, конечно, свою победу над персами. В Антиохии же, в императорском дворце, говорят, были найдены много ящиков, полных голов, и многочисленные колодцы, заполненные трупами. Таким вещам учат именно в школе достойных отвращения богов».

В V столетии христиане распространяли уже глупейшие истории ужасов, показательно, - с чисто сексуальным оттенком. Так, при Юлиане в ливанском Гелиополе монахинь якобы принуждали раздеваться, обривали им волосы, убивали, а их внутренности скармливали свиньям. Ни один современник императора, естественно, не знает небылицы. И если дело доходило до бесчинств масс или до применения силы властями, то не по его приказу. Он, пишет его биограф Роберт Браунинг, не имел «ни желания, ни намерения принудить кого-либо к изменению его взглядов». Тем не менее, его противники сделали его «вонючим бараном», «отступником», «Антихристом», христианские монахи обзывали его «проклятой собакой», «подручным дьявола». Полные ярости и ненависти натужные легенды вьются вокруг св. Меркура, мнимого убийцы Юлиана. И в Оронте хотели, как в подвалах императорского дворца, найти трупы детей, которых Юлиан принес в жертву богам. В старосирийских историях он выступает монстром, вырывающим у детей сердце из тела, чтобы торжественно произнести магические заклинания Католическое Средневековье и иезуитские драмы продолжают эту тенденцию Христианская литература обогащается сценами, в которых император оскверняет кости мучеников и святых, вспарывает тело беременных матерей, отдает себя в залог царице ада Гекате, требует креститься «свиной кровью», а христиан «закалывать для Юпитера». Во всех христианских странах возникали фальшивые рассказы о мучениках при Юлиане, - хотя при нем, с гарантией, не было никаких христианских мучеников (стр. 285).

После того как христианский мир заклеймил «Отступника» (подобно тому как, разумеется, всех крупных противников христиан), образ решительно откорректировала лишь эпоха Просвещения.

В 1699 г протестантский теолог Готфрид Арнольд отдал должное Юлиану в своей «Нелицеприятной истории церкви и еретиков». Немного десятилетий спустя Монтескье с наивысшей похвалой вспомнил о государственном деятеле и законодателе. Вольтер писал «Таким образом, этот человек, которого изображали столь отвратительным, может быть, самый выдающийся человек или, по крайней мере, стоит на втором месте». Монтень и Шатобриан причисляли его к великим и величайшим в истории. Гете похвалялся, что понимает и разделяет ненависть Юлиана к христианству. Шиллер хотел сделать его героем драмы Шефстбери и Филдинг ценили его, Эдвард Гиббон высказался, что он был достоин править миром. Ибсен написал «Императора и галилеян», Никос Казандзакис - свою трагедию «Юлиан Отступник» (впервые поставлена в 1948 г, в Париже), американец Гор Видал еще в 1962-1964 гг.- роман о Юлиане. Французский историк Пиганьоль по праву видит величие Юлиана в этической сфере, однако, не признает, по обыкновению, феномена святости, если ему государь кажется «святым» больше, чем большинству теологов его времени, это - верно подмечено - худшее из ругательств. Историк Рубин оценивает императора как непризнанного религиозного гения и объясняет «Хотя и большой писатель, еще более крупный полководец, - наиболее велик он как личность». И даже часто строго осуждающий Юлиана Роберт Браунинг говорит о блистательном авторе и утверждает «Его характер обладал благородством, которое словно маяк просвечивало многих оппортунистов его окружения».

Однако бенедиктинец Баур (который представляет здесь многих современных католиков) по-прежнему клевещет на Юлиана и в XX столетии, обзывает «чуждым действительности фантастом», «этим удивительным «Величеством», вновь и вновь «фанатиком», «юным фанатиком», «обозленным фанатиком». Он отмечает отсутствие «такта и достоинства», зато находит «одержимость», «безмерное тщеславие», «смехотворность». Он приписывает ему «безумные дела фанатика», «неприязненность идеологии», «совершенно необычный дефицит политического сознания и разумности». Он называет его человеком, который «не знал различия между личными предпочтениями и долгом и задачами правителя», который «философов и шарлатанов любого толка».

ставил на высокие посты. Однако хотя он и обвиняет Юлиана в «преследованиях», оскорблениях и убийстве христианок и христиан, «часто с изощренными пытками», на той же странице он говорит также если бы Юлиан почувствовал себя достаточно сильным, он превратился бы «в открыто кровавого преследователя», или, в другом месте, -«кровавые преследования не заставили бы долго себя ждать».

Так как избранный тотчас преемником Секунд Салюций, терпимый языческий философ, преторианский префект Остена и друг Юлиана, отказался, гвардейский генерал Иовиан (363-364 гг.), иллириец, попал в июле на трон.

ИОВИАН, ВАЛЕНТИНИАН I И ВАЛЕНТ

Хотя и «убежденный христианин» (Бильгермайр), «христианин и католик» (Баур), «an earnest Catholic» (The Oxford Classical Dictionary), который, говорят, однажды не подчинился понуждению к жертве со стороны армии, он не замешкался сразу же после своего восхождения на трон и жертву принести, и гадание по внутренностям заказать. Он также немедленно заключил неоднократно обруганный мир с персами (стр.290), сделав огромные территориальные уступки, отказавшись по договору от всех римских земель по ту сторону Тигра, также как и от широкой полосы по эту, - со многими важными городами, в том числе Нисибия, жители которого напрасно взывали к нему о возможности защищать свои стены и без римских войск. И в то время как персы подняли свой флаг над городом, а горожане были вынуждены покинуть Нисибий, послы Иовиана уже летели на запад с заверением, что он идет как победитель.