Исход благодати (СИ) - Зеленжар О.

От Крысоловов за милю разило Мусорной стеной, а от Мотыльков, наоборот, — сладким опиумом. В компании их главаря была мадам Пижма, размалеванная королева улицы Лилий. Она напоминала стену разваливающего на части дома, что спешно покрыли свежей штукатуркой. По залу прокатывались шепотки, Асавин пытался уловить каждый.

— Кривой Шимс, говорят, подох со всей бандой. Кровищи пролилось… Это все Поморники.

— И где ж сам Эсвин? Гоголем должен ходить…

— А Жемчужный порт, говорят в имперской осаде. Совет кардиналов гадит под себя…

— Да ладно? Неужто война?… В городе и так волнения. Протектора можно встретит за каждым углом. Кошмар…

Напоминало светские беседы в каком-нибудь салоне для высокородных. Асавин невольно усмехнулся. Больше всего напрягло отсутствие Поморников. Если они теперь короли контрабандистов, то должны прийти на заседание, чтобы закрепить свое возвышение. Асавин хотел сказать это Френсису, но передумал. Снова отмахнется, словно от мухи.

Когда собрались все заявленные банды, заседание объявили открытым. У Квентина Торгуса был надтреснутый голос, периодически обрывающийся на зловещий свист.

— На повестку дня вынесен главный вопрос: Цитадель Морока и как сдержать все разрастающееся влияние этого молодого новообразования. Начнем. Слово дается Мару Подателю, главе Просителей.

Асавин почти не вслушивался в предложения выступающих. Спектакль, разыгравшийся перед его глазами, был до банального скучный. Интересно, сколько часов потребуется просидеть, чтобы они наконец до чего-нибудь договорились? Напоминает заседание в обычном совете гильдии. Возможно, оттуда и скопировали формальности, для солидности. Словно дикари, оттопыривающие мизинчик, когда пьют из костяного рога. Так же смешно и нелепо.

Кто-то предложил договориться с Мороком, Френсис настаивал на том, чтобы объединиться и стереть ублюдка с лица города. Мару Податель поддерживал его, начались дебаты, и Асавин почувствовал себя лишним. Его слова и замечания тонули в гомоне, напоминая всполошенный курятник. Здесь, следуя заветам петухов, слушали только самых горластых. Асавин смолк, дав окружающим вволю наораться. Со скуки он начал рассматривать балконы. Что это там за шевеление? Бойцы с жаром и яростью болели за своих главарей, как посетители Арены за кровавых танцоров.

Ба-бах! — от неожиданности Асавин согнулся пополам. Все заволокло серым едким дымом, а затем последовал второй залп. Зазвенело в ушах. Сквозь этот пронзительный свист донеслись яростные крики, скрип перевернутых столов, топот ног, хищный скрежет стали. Всеобщая драка? Опасно стоять на пути у слепой стали. Все так же согнувшись и закрыв голову руками, Асавин ринулся к выходу из зала, уворачиваясь от клинков и пытающихся сбить его с ног тел. Как там Френсис, ему было совсем не интересно. Если эту мразь прирежут, как бешеную собаку, он был готов поставить кувшин кижары сделавшему это герою.

Прям перед его носом пролетело орущие тело и глухо ударилось о скрипучий паркет, затем еще одно, едва Асавин успел преодолеть мертвое препятствие. Все окончательно смешалось: клубы дыма, окровавленные клинки, взметающиеся плащи. Вот и двери. Массивные, дубовые с потертыми позеленевшими ручками. Асавин попытался распахнуть их, но они не поддались, сзади на него навалилось еще несколько тел, которые принялись судорожно колотить в двери. Просочившись сквозь эту волну испуганной плоти, Асавин спрятался за ближайшей колонной, прямо за бочонкоподобным основанием с безвкусными фестонами. Так ему подсказало животное нутро, уж сильно толпа сзади напирала, грозясь размозжить его об дерево, как букашку.

Ба-бах! Снова звон в ушах. Люди у двери стали падать, словно подрубленные деревья. Прижавшись спиной к колонне, Асавин сполз до самого пола, пытаясь выровнять дыхание. Пальцы сжались на рукояти даги, поглаживая рифленую поверхность. Нет, это не драка, а самое настоящее истребление, и где-то там, за дымом и грохотом, стоял Морок. Асавин не сомневался, что именно он учинил такую расправу. Было страшно, он опять стоял на краю собственной гибели и смотрел вниз, в неизвестность и черноту.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Звон в ушах, наконец, оборвался. Словно сквозь вату Асавин продолжал слышать отдельные хлопки выстрелов и разрозненные крики. В отдалении шел какой-то разговор, но не расслышать. Бах! — хлопок совсем рядом, буквально за спиной. Асавин увидел, как один из Крысоловов, заслонившись руками от невидимой угрозы, упал, расплескивая кровь. Бодрым ручейком во время дождя алая струйка потекла в сторону Асавина. Его обнаружение было лишь вопросом времени, но в голове царила странная пустота. Перепуганный разум посылал панические сигналы: “Беги!” — кричал он, но бежать было некуда.

— …за сотрудничество, — наконец расслышал Асавин обрывок далекого разговора. — Как и обещано, оплата поступит в течение недели.

— Приятно иметь с вами дело, — ответил Квентин Торгус невидимому собеседнику.

— Первый и второй этаж зачищены, — вклинился третий голос.

— Прекрасно, — сказал незнакомец. — Проверьте каждый закуток, никто не должен уйти.

Шаги все ближе и ближе, Асавин затаился мышью. Несколько крепких парней принялись разбирать завал из тел, загораживающих двери. Изредка доносились приглушенные крики тех, кого добивали. Кто-то подергал Асавина за штанину. О Всеблагой! Королева шлюх собственной персоной. В ее спине влажно блестела алая дыра, заливающая дешевое платье кровью. Она безмолвно отрывала рот, белое лицо потекло от слез. Асавин попытался отпихнуть ее ногой, но хватка мадам Пижмы были как у коршуна.

— Куда, сука? — весело донеслось из-за колонны.

Поставив раненой женщине ногу на спину, парень прикончил ее одним точным ударом рапиры. А затем он увидел Асавина. Вынырнув из тела шлюхи, окровавленная шпага уставилась в грудь Эльбрено, и тут его осенило.

— Оранганец! У нас оранганец! — закричал Асавин, пытаясь опередить руку своего будущего убийцы.

— Стой! — крикнул незнакомец с другой стороны колонны. — Не убивать.

Сталь послушно остановилась, едва не пригвоздив блондина к фестону. Напротив него появился бледный брюнет с пронзительными черными глазами, которые, казалось, прожигали Асавина насквозь.

— Какой еще оранганец? — спросил он. — Где?

Так вот ты какой, Морок…

— Мальчик. Курт. Он у нас.

Брюнет схватил его за шиворот и зашипел, обдав запахом свежескошенной травы:

— Ты кто такой? Откуда знаешь про мальчика?

— Асавин. Вы знаете, а мальчик-то от вас тю-тю… Сбежал к хозяину.

— Асавин… — эхом повторил за ним брюнет, и на лице его пробежала тень внутренней борьбы, а затем прошипел. — Говори, где он.

Асавин сглотнул. Сейчас он раскачивался на краю свежевырытой могилы. Главное, найти правильную точку опоры.

— Нет, — ответил он. — Вы меня убьете, и очень зря. Спугнете людей Френсиса, и они его порешат. Тут надо с умом… деликатно…

Брюнет грубо поднял его за ворот дублета. Заныла потревоженная рана, и на мгновение Асавину показалось, что этот, пахнущий травой, наплюет на все и проткнет его рапирой. Интересно, помирать — это очень больно?…

— Отведешь меня, — прошипел Морок прямо в ухо блондина. — И если хоть один фокус выкинешь — ты труп.

Сырая дыра в земле, маячившая пред глазами, резко отдалилась. Сердце Асавина быстро заколотилось, и он безропотно ответил:

— Что вы, никаких фокусов…

А про себя подумал. “Только ловкость рук и немного хитрости”.

Глава 17

Каждое утро бородач встречал молодого протектора у входа в столовую.

— Все, как и вчера, — угрюмо бурчал он.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Что ж, даже ссора не могла заставить Кассия прекратить слежку, обернутую в душный плащ опеки. Кеан не попросил прощения, его товарищ тоже избегал говорить о той драке, словно ничего и не случилось, но в их отношениях что-то переменилось.

Сердце снедали сомнения. Кеан старался выкинуть из головы слова Настурции о том, что его друг — подлец, подставивший целое семейство и его любимую женщину.