Исход благодати (СИ) - Зеленжар О.

Любимая женщина… Вкус этих двух слов был слаще запретной сливовой настойки в погребах форта, яблочных пирогов матери и сахарных леденцов на деревенской ярмарке. Слаще переспелых груш, что лопаются от сока на зубах и текут по подбородку. Вкус запретного. Кеан осознал, что проиграл эту борьбу, и при виде темных жгучих глаз готов был выполнить любое желание. Сердце безоговорочно верило Настурции, и было бы проще, обвини она любого другого из братьев под маской, но Кассий… Даже несмотря на их драку он все еще оставался другом.

По обоюдному согласию, они с Настурцией решили пока воздержаться от встреч. Девушке было несладко. Ходили слухи, что старшая меж Сестер Отдохновения, крепкая злая старуха, лично наказала Настурцию, и что ее под конвоем водили в башню грандмастера для допроса. Прочие девушки шептались об этом, не скрывая яда. Никто не хотел оказаться на месте Дайре. Кеан видел ее лишь мельком, и каждый раз предавался горьким раздумьям. Как она там? Вдруг и правда посадят в темницу? Эти мысли сбивали его с концентрации, он мазал на стрельбище, и Кассий вместе с инструктором разражались потоками брани. Кеану было все равно.

Вечером третьего дня, вернувшись в келью, протектор обнаружил неожиданного серого посетителя. Двери в жилом крыле никогда не запирали, да и красть в комнатах было нечего, но как он прокрался через ров, стену и несколько залов с галереями? Однако факт оставался фактом — наглый нелюдь таился в углу, блестя золотыми глазами, словно довольный кот.

— Здравствуй, дружок, — сказал он, клыкасто улыбнувшись. — Не скучал?

С силой захлопнув дверь, Кеан стремительно сократил расстояние до наглеца, схватил его за грудки и угрожающе пророкотал:

— Что ты здесь забыл, нечисть? Я выполнил свою часть сделки, письмо у Симино, и не моя вина, что он послал вас в Гаялту.

Серый кот ухмыльнулся:

— Думаешь, на этом все? Увы, гильдии ты все еще нужен, — он кивнул в сторону окошка. — К тому же, мой труп, как ни старайся, не пролезет в бойницу. Так что попридержи коней.

Кеан медленно расцепил пальцы.

— Что вам нужно?

— Сущая безделица, — вакшамари вынул из-за пазухи небольшую книгу с потертой обложкой. — Спрячь ее в форте там, где она не испортится и ее никто не найдет.

Кеан взял книгу, провел пальцами по обложке. Шершавая, старая, без заглавия и автора. Он машинально распахнул ее. Похоже на дневник, на первой же странице вязь рукописного текста на неизвестном языке и схематичный рисунок. Кеан захлопнул ее одним движением:

— Вы просите меня спрятать запретную книгу в форте Протектората? Зачем?

— Наметанный глаз, да? — ухмыльнулся серый. — Да, дружок, ты все верно понял. А зачем, мне знать не велено, приказ гильдмастера. Ну что, сделаешь?

Кеан еще раз посмотрел на книгу, потом на вакшамари и вздохнул. Спрятать предмет, путь даже и запретный, не такое уж и большое преступление.

— Сделаю.

— Отлично, — серый улыбнулся во все зубы. — Тогда я пошел, дел по горло, — он замер у двери. — Кстати! Насчет той девки не переживай, я ее прикончил.

Вакшамари выскользнул за двери, растворившись, словно призрак, и оставил протектору лишь горечь мыслей. Жаль молодую целительницу. Ее стараниями Кеан остался жив и быстро возвращался к былой форме. Все-таки он отплатил смертью за доброту.

Однако горечь горечью, а в руках, словно раскаленный уголь, лежала запретная книга. На всякий случай Кеан пролистал ее от корки до корки, проверяя, нет ли тайника или послания меж страниц. Книга да книга, разве что обложка толстая, крепкая, словно созданная для более внушительного фолианта. Где ее спрятать? Можно в библиотеке форта, там она затеряется в океане книг. А если его попросят ее передать кому-нибудь или перепрятать? Нет, так не пойдет. В келье прятать глупо, да и некуда.

Дождавшись ночи, Кеан прокрался в женское крыло и спрятал книгу в молельне, в узкую щель между стеной и скульптурной композицией, а затем еще долго сидел, надеясь, что дверь распахнется, и зайдет его Дайре, освещенная золотом дрожащей лампадки, смоет с него эту гильдийскую грязь, утешит словом и теплым прикосновение. Время шло, а тьма оставалась все такой же безжизненной. Смирившись с тем, что она не придет, Кеан вернулся в келью. В груди неприятно ныло.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Утром седьмого дня, после завтрака и разогревающей тренировки, Кассий сел напротив Иллиолы:

— Собирайся. Сегодня поедем усмирять толпу. Думаю, ты уже готов.

Кеан медленно облачился для выезда. Тщательно затянул ремни кирасы, закрепил алый плащ и шапочку. Рука в латной перчатке обхватила древко палицы, проверяя на тяжесть. Почти такая же легкая, как и раньше, только слегка тянуло мышцы плеча. Раны уже не болели. Ныли слегка, словно старые синяки. Он спустился в конюшню. Оседланный Пригар спокойно смотрел на шеренги коней, выстраивающихся во дворе форта. Кеан насчитал тридцать братьев, сияющих золотом и сталью на ярком утреннем солнце. По привычке проверив шланг аспида и его крепление к седлу, продел палицу в специальные ремни у луки, запрыгнул в седло и занял место в построении. Слева к нему подъехал Кассий, заслонив собой солнечный свет. Даже в полном облачении было невозможно спутать его с кем-то другим.

— Я прикрою, если что, — буркнул Кас, потрепав гриву своего гнедого.

Кеан не удержался от улыбки. Молодой протектор вспомнил день, когда они познакомились. Кеан тогда щеголял в зеленом и стремился во всем следовать правилам, боясь хоть раз оступиться на пути к заветной красной маске. Дружба с другими послушниками не ладилась. Служба в Протекторате — это непрерывная гонка за лучшими результатами, вечная конкуренция, жестокая борьба, доходящая до низостей. На какие только хитрости не идет человеческий ум, чтобы добиться своего. Кеан до сих пор помнил послушника по имени Авилан. Хитрый гад. Он быстро сколотил себе целую шайку сильных, но непроходимо глупых подручных. Он медленно давил тех, кто был не так силен, пока те не ломались и не обнажали лица. Это был тяжелый для Кеана год. Никакие изнурительные тренировки, тошнотворные кровавые сцены и сражения не могли сравниться с непрерывным душным давлением, однако он упрямо оставался при своей маске.

Однажды Кеан был так близок к тому, чтобы сорваться, что ушел в исповедальную камеру и долго молился Всеблагому. Он так истово каялся, что не заметил в своей исповедальне постороннего.

— Пошел… нахер отсюда, — раздалось из угла, и Кеан с удивлением обнаружил там в стельку пьяного протектора. Кутаясь в залитый вином плащ, он перевернулся на другой бок и быстро перешел на пьяный храп.

Кеан задохнулся от возмущения. Каменные лица изваяний бесстрастно взирали на это убожество. Немыслимое святотатство! Не задумываясь о последствиях, Кеан со всей дури пнул спящего:

— Как смеешь ты, напившись, как свинья, храпеть пред ликом всех святых?

Протектор всхрапнул конем, затем медленно поднялся на ноги, и тогда Кеан пожалел о сказанном. Ну и дылда! Если бы не черная бородища, можно было бы принять за здоровяка с Севера.

— Что ты там вякнул, щщщенок? — прорычал пьяный, презрительно растянув буку “Щ”.

На секунду Кеан дрогнул, а затем гордо вскинул подбородок, ощутив спиной взгляды святых ликов. Если Всеблагой сейчас наблюдает за ним, он должен видеть, на чьей стороне правда!

— Ты не только пропойца, но и глухой? — кинул парень великану. — Ты, говорю, пьяная свинья, оскверняющая святые камни. Сам отсюда уходи!

— Ха-ха! — вдруг утробно хохотнул бородач, хлопнув послушника по плечу. — А щенок не из робких, — пальцы вцепились в Кеана. — Слышь, малой, я пью, где хочу, и судить меня могут только они, — он кивнул на изваяния за спиной послушника. — А ты… Как там тебя?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Кеан Иллиола!

— Какое сильное имя тебе досталось, — хмыкнул великан. — Первое копье Всеблагого. Если сменишь цвета, многие будут до самой твоей смерти завидовать такой удаче… — он повертел головой, словно пытаясь вернуть на место потерянные мысли. — О чем это я? А, я Кассий.