Кавказская война. В очерках, эпизодах, легендах и биографиях - Василий Потто

Уже из этой характеристики населения, жившего за Бейбуртом, ясно, как важно было для русских занятие этого пункта, стоявшего на рубеже Лазистана, где впоследствии могли образоваться против нас сильные ополчения из среды воинственных горцев. Бейбурт в русских руках обеспечивал безопасность не только Арзерума и правого фланга, опиравшегося в то время на побережье Черного моря в Гурии, но и угрожал самому Трапезунду оружием, более страшным, чем пушки, – моральным влиянием, которое он мог приобрести на окрестное население лазов.

Самый Бейбурт – город очень старый, современный, как полагают, первому грузинскому царю Фарнаозу, в древности назывался Исперети, что значит «город крайнего предела», так как здесь оканчивались владения Грузии. Жители его и до сих пор говорят между собой по-грузински, а около города сохранилось небольшое село, которое турки называют Гурджи-Богаз, то есть «последнее гнездо грузин».

Когда Бурцев подходил к Бейбурту, город был еще занят пятитысячным турецким отрядом Кягьи-бека, отступившим сюда почти из-под стен Арзерума. Вызванный сераскиром из Ольты, Кягьи несколькими часами опоздал предупредить падение Арзерума и должен был уклониться на Трапезундскую дорогу, где рассчитывал собрать остатки разбитых турецких войск, поручить подкрепление от трапезундского паши и образовать новые силы, которые могли бы противостоять дальнейшим успехам русского оружия.

Быстрое движение Бурцева расстроило эти планы. Подкрепление, направленное из Трапезунда, было еще далеко и не могло поспеть ранее, как на третьи сутки, а отряд Бурцева уже подходил к медным заводам, лежавшим всего в двух часах пути от Бейбурта. Там стоял небольшой отряд, собранный из жителей. Но Кягьи не рассчитывал на слишком большую стойкость греков, из которых он был составлен и, не желая рисковать последними, еще кое-как державшимися кадрами турецкой армии, разделил свои войска на несколько частей и отступил с ними в горы.

Между тем Бурцев с небольшим отрядом из Херсонского гренадерского и второго конно-мусульманского полков, с шестью орудиями, и на рассвете 7-го числа приблизился к медным заводам и овладел ими почти без сопротивления. Отсюда Бурцев двинулся дальше и на пути к Бейбурту был встречен депутацией, поднесшей ему городские ключи. В три часа пополудни Бейбурт был занят, и русское знамя развилось над стенами его обветшавшей уже цитадели.

В Бейбурте русским достались четыре пушки, знамя, большие запасы пороха и провианта. Кроме того, при осмотре города, в подвалах старого замка найдена была замечательная по своей археологической древности коллекция оружия, очевидно составленная большим знатоком и любителем дела. Это был сбор оружия почти всех времен и народов, начиная с допороховой эпохи и кончая образцами ружей со всеми их видоизменениями почти до последнего времени. Куда девалась потом эта замечательная коллекция – нет никаких сведений, но надо думать, что она бесследно погибла позже, во время военных гроз, разразившихся тогда над Бейбуртом.

Мирное занятие таких опорных пунктов, как Хныс и Бейбурт, позволило Паскевичу стать твердой ногой в завоеванном крае и достойно увенчало торжество русского оружия в этот период кампании, начатой в предгорьях Саганлуга и оконченной в стенах Арзерума. С других отдельных театров военных действий также получались благоприятные известия. Острый аджарский вопрос, казалось, близился к своему разрешению, в Гурии все было спокойно; князь Вачнадзе вел переговоры с мушским пашой, Ольта, Нариман и Шаушет просили русского покровительства. Сам Паскевич только ожидал прибытия Ширванского полка из Ахалцихе и рекрутов, направленных из Тифлиса, чтобы начать наступление к Сивазу. «Дай Бог, – писал он государю, – чтобы все предначертания, данные мне, я мог исполнить к удовольствию Вашего Величества».

Таким образом, временное затишье на театре военных действий, казалось, не было потеряно русскими даром. Но и турки деятельно готовились к новой борьбе и созидали новые силы в глубине недоступного для нас Лазистана. Война еще не была окончена. Она ждала новых жертв, готовя в последнем заключительном периоде кампании и тяжкие испытания, и новые победные лавры для русского воинства.

XXVIII. БЕЙБУРТСКАЯ КАТАСТРОФА

(Смерть генерала Бурцева)

Почти целый месяц минул со дня падения Арзерума, а главные силы русского корпуса все еще стояли в бездействии. Арзерум не сделался для них своего рода Капуей, но нерасчетливо было с горстью людей еще далее углубляться в сердце Анатолии, покинув на произвол судьбы, посреди фанатичного населения, двухсотверстную операционную линию без должного обеспечения. И Паскевич терпеливо ждал подкреплений.

Наконец, 15 июля они прибыли. Это был Ширванский пехотный полк, за которым следом тянулись и давно ожидаемые партии рекрутов. Теперь оставалось только укомплектовать полки, и Паскевич уже рассчитывал быстрым движением к Сивазу наверстать потерянное время, как вдруг случились такие обстоятельства, которые заставили его сразу изменить весь план начертанной им кампании.

Продолжительность бездействия успела сказаться в таких невыгодных для нас результатах, которых именно боялся Паскевич и которые давно, еще при самом начале кампании, заставляли его так усиленно испрашивать себе подкреплений. «На войне все зависит от благоприятной минуты; ее надобно не упускать, – писал он тогда государю, развивая мысль, что при взятии Арзерума необходимо идти вперед, не останавливаясь, чтобы воспользоваться смятением неприятеля, ибо если ему дать время опомниться, то он соберет новые силы и восстановит дух народа».

Но подкреплений в то время ему не дали, пришлось в ожидании их целый месяц стоять в Арзеруме; в течение этого срока многое успело измениться. Впечатление грозных битв понемногу слабело; разбитые остатки турецких войск соединялись вместе, и скоро на горизонте появилось небольшое облачко, которое, надвигаясь со стороны Лазистана, быстро стало расти в грозовую тучу и нависло над головой маленького Бейбуртского отряда.

Турецкие войска, удалившиеся в горы в первую минуту появления Бурцева, теперь опять сосредоточивались на полпути к Трапезунду у селения Гюмюш-Хане. Там производилась усиленная вербовка соседних горцев, туда являлись волонтеры, подходили свежие войска из Трапезунда, и, наконец, приехал сам Осман-Чатыр-оглы, прошлогодний защитник Анапы, принявший теперь под свое начальство войска, вновь формировавшиеся в Лазистане. В распоряжении его находилось уже от семи до восьми тысяч пехоты при двух полевых орудиях. С каждым днем силы турок росли, а вместе с тем росла на неприступных утесах Гюмюш-Хане и грозная позиция, в которой, как в каменном гнезде, прочно засели турки, обезопасив себя крутизною скал и крепкими завалами от всякой случайной попытки со стороны Бейбурта.