В свете зеленой лампы - Андрей Межеричер

просто шел по делам службы к метро «Колхозная» мимо их отделения. И, как обычно у него бывало, принял спонтанное решение зайти к ним. Сказал, что хочет забрать все свои деньги. И ему без разговора отсчитали и выдали его вклад вместе с заработанными процентами. То ли в кассе были только мелкие купюры, то ли он действительно так много заработал, но ему вывалили на прилавок целую кучу денег. Ни у него, ни у кассира не оказалось ни сумки, ни пакета, куда их можно было бы положить, а в карманы распихать не получалось. Да ведь и не будешь идти по улице или ехать в транспорте с торчащими из карманов пачками денег! Игорь сказал, что ладно, приду завтра с рюкзаком или сумкой, и ушел. А на следующий день фирма уже объявила, что закрылась, и организаторов арестовали. Вот такая получилась ситуация. Было жалко денег, но Игорь так и не признался, сколько профукал…

В 1966 году умерла Ольга Николаевна. Умерла от рака. Игорь очень горевал, я и Андрейка на похоронах не были, чтобы не травмировать мальчика видом смерти и горя. Люся осталась одна в их с мамой общей комнате. Мать и в больнице перед смертью наказывала сыну:

– Игорёк, только всегда помни о Люсе. Я умоляю тебя! Знаю, семья, дети, работа, нет лишнего времени. Но ведь ей нужна помощь, а у нее больше никого на свете нет. Не бросай сестру, навещай ее, помогай ей. Это наш с папой тебе завет…

И Игорь помогал, хотя бывало трудно с ней ладить. Он раздражался, уезжал, хлопнув дверью, но потом всё же возвращался, мирился и помогал, порой не получая за это никакой благодарности, только едкие слова.

Приклонский и Люся

Примерно через год после смерти Ольги Николаевны Люсе пришел ордер на однокомнатную квартиру. Мы все были очень рады, так как Ольга Николаевна добивалась этого много лет. Она писала в разные инстанции, требуя для них с дочерью жилплощадь больше и лучше, так как она старый большевик, а дочь – инвалид и родственница невинно репрессированного.

За некоторое время до этого события Люсю снова начал навещать ее давний поклонник, Приклонский Анатолий Александрович. Может, вы помните, я рассказывала, что в ее молодости, даже тогда, когда все женихи уже отпали, он всё ходил к ней и дарил цветы. Оказалось, что он так и не женился, но у него был сын. Я Приклонского видела как-то раз или два – сухощавый пожилой седой мужчина в хорошем костюме. По внешнему виду и поведению было сразу понятно, что это достойный и образованный человек. У него были аристократические манеры и красивый русский язык. На нашу Люсю он до сих пор смотрел влюбленными глазами, хоть много лет прошло с начала их знакомства и она уже не раз ему отказывала на его предложения руки и сердца.

Сейчас, по прошествии многих лет, он по-прежнему имел надежду добиться от нее взаимности. Люся к нему отнеслась не так, как раньше, значительно мягче. Она внимательно его слушала, и было видно, что его визиты ей приятны, а рассказы интересны. В ее взгляде не было любви, скорее интерес и благодарность, что любит, что не забыл, что навещает по-прежнему с букетом цветов. С возрастом мы учимся ценить поступки других, глубже ощущаем отношение к себе, и многие из нас становятся способны на ответное чувство, даже если нет любви. Такая ситуация складывалась и здесь. Так совпало, что Анатолий Александрович тоже должен был получить комнату в новостройке вместо своей старой комнаты в коммунальной квартире в центре Москвы. И он предложил Люсе съехаться и жить в одной квартире. Она очень страдала от одиночества после смерти мамы, к тому же из-за нездоровья порой нуждалась в помощи близкого человека, а Игорь хоть и приезжал, но не так часто. Вероятно, это тоже стало причиной ее согласия.

Всё сложилось удачно: им дали двухкомнатную квартиру в Чертанове в пешей доступности от метро. Игорь помогал переезжать. Он дружил с Приклонскими с детства, хорошо знал старшего брата Анатолия Александровича – Виктора, а также сестру Любу и даже дочку Виктора Ирину. Я Виктора тоже помнила, ведь Шапиро с Приклонскими тоже дружили много лет и бывали у наших в гостях в Третьем доме Советов. Сам Леонид Петрович рассказывал, как ребенком и юношей много раз ездил к ним в имение летом. Там был большой дом, пруд и всегда много молодежи. А Софья Абрамовна как-то рассказала мне во время одной из наших бесед у постели спящей Люси, что ее Лёня был даже влюблен в одну из племянниц Приклонских и посвящал ей стихи…

Всем родным было интересно, как развиваются сердечные дела нашей уже очень взрослой Людмилы и ее поклонника. Игорь даже ездил к ним и вызывал Анатолия на разговор. Оказалось, всё не так, как мы думали. Люся при переезде поставила условие, что они будут жить как добрые соседи, помогать друг другу, но каждый в своей комнате. Так у них и было первое время. Но потом начались ссоры, потом опять мир и доброе соседство, затем снова обиды, холодные официальные отношения и врезание замков в двери своих комнат. Всё складывалось непросто, в основном по причине Люсиного сложного характера, усиленного психической болезнью, но, видно, и друг без друга они быть уже не хотели. У них появились свои общие традиции быта, свои обычные ссоры – всё как у семьи с приличным сроком сожительства. При любой возможности они жаловались друг на друга, но всё-таки жили, не разъезжались.

В 1981 году Анатолий Александрович умер: он был старше Люси и сильно болел в последние годы. Она за ним ухаживала до самой смерти. Похоронил Приклонского сын, иногда навещавший его. Обстоятельства их отношений были нам неизвестны. Свою часть квартиры Анатолий Александрович завещал Люсе и написал заранее очень трогательное прощальное письмо. Мы с Леной плакали, когда она нам его читала.

Он писал, что ребенком рос в любви и заботе близких и платил им за это своей любовью. Но с того времени, как он встретил Люсю, для него перестали существовать иные чувства, кроме любви к ней. Наверно, это старомодно и смешно, но он, как бывает только в рыцарских романах, полюбив ее однажды, никого другого не смог полюбить, и, видимо, его сердце будет предано ей до его последнего дня. Он был отвергнут ею не один раз, но это только укрепляло его в любовном чувстве, показывало,