Последний соблазн - Вэл Макдермид

А в это время, находясь на улице, Радован Матич не верил собственным глазам. Весь вечер он промучился от скуки около дома Тадеуша Радецкого в уверенности, что придется проторчать там всю ночь. Никакой мужчина, если у него в жилах течет кровь, а не вода, не отпустит такую женщину, не приласкав ее. Кстати, из рассказанного ему дядей Дарко, Радо знал, что Радецкий совсем не монах. Поэтому он немного удивился, когда знакомый черный «мерседес» Радецкого подъехал к дому вскоре после десяти часов, и уж совсем был поражен, когда несколько минут спустя из дома вышла Кэролин Джексон.

Он последовал за «мерседесом» к дому Кэрол, и, когда она входила в подъезд, ему повезло отыскать место для парковки как раз напротив ее окон. Радо решил подождать, пока в ее окнах не зажжется свет, а потом позвонить дяде Дарко, чтобы тот отпустил его поспать. Радо вышел из машины и встал в тени цветочного магазина, оттуда было удобнее смотреть на окна.

Шли минуты, а свет в ее окнах не зажигался. Радо ничего не понимал. По прошедшим дням он знал, что едва она поднимается к себе, как в прихожей включается свет, который виден в окне гостиной. А сейчас окна оставались непроницаемо-черными.

Неужели он ошибся? Неужели он следил не за тем окном? Он еще раз, для уверенности, стал считать окна, начиная от угла.

И тогда увидел ее. Ошибки не было. Но она была не у себя в квартире. Ее квартира на четвертом этаже, а Радо видел ее на втором. Да еще она была с мужчиной, который никак не мог быть Тадеушем Радецким. Пока Радо смотрел на них, они подходили все ближе и ближе друг к другу и явно были поглощены своим разговором. Потом они обнялись.

Не успела сука выйти из дома Тадеуша, как оказалась в объятиях другого мужчины. Радо потянулся за телефоном. Об этом его дядя должен знать. И как можно быстрее.

Кразич приехал через двадцать минут. Он буквально считал светофоры, стараясь поскорее добраться до места и убедиться, что Кэролин Джексон занята тем, чем не должна быть занята. Припарковав машину напротив чьего-то гаража, Кразич чуть ли не бегом направился к племяннику:

— Что происходит?

Радо показал на освещенное окно на втором этаже:

— Она была там. Она и парень. Водитель Тадеуша привез ее, но она не зажгла свет. А потом я засек ее в окне второго этажа. Они разговаривали, потом стали обниматься. Потом исчезли. Думаю, они трахаются.

— Я же говорил, чтобы он не доверял ей, — прорычал Кразич. — Какой номер квартиры?

— Двумя этажами ниже. Если ее квартира четыреста вторая, то эта должна быть двести второй. Вон ее парень, — воскликнул Радо, показывая на окно, в котором появился Тони, сделал несколько шагов и опять исчез.

Кразич изо всех сил ткнул племянника кулаком в бок:

— Черт тебя побери, Радо, хочешь тут всех перебудить, чтобы нас увидели?

Радо схватился за руку и согнулся от боли:

— Извини, дядя.

— Ладно тебе. Ты хорошо поработал, засек суку. Теперь надо узнать, кто ее дружок. Но это подождет до утра.

Это он скорее сказал себе, чем племяннику. Кразич хмуро и неотрывно смотрел на окно.

Время шло. Радо переминался с ноги на ногу, зато Кразич стоял неподвижно и был похож на тяжелый валун. На военной службе он научился вести наблюдение, не будучи замеченным. Тогда от этого зависела его жизнь. А теперь как? — задавал он себе вопрос.

Наконец его терпение было вознаграждено. Ошибки не было. Кэролин Джексон, проклятый двойник Катерины Баслер. Она стояла около окна, и у нее шевелились губы. Потом рядом с ней возник все тот же мужчина. Он положил руки ей на плечи и поцеловал ее. Не похоже, решил Кразич, на дружеский прощальный поцелуй. Потом Кэролин ласково взъерошила мужчине волосы. И они исчезли с глаз Кразича.

Через пару минут мужчина появился вновь. Он подошел к окну и выглянул наружу. Кразич потянул Радо подальше в тень, прижимая его к входной двери магазина. Мужчина не заметил их и посмотрел на небо.

Наблюдая за домом поверх плеча дяди, Радо сказал:

— Гляди. Она в своей квартире.

Двумя этажами выше зажегся свет, и женщина, известная им как Кэролин Джексон, задернула шторы.

Еще через пять минут мужчина внизу повернулся спиной к окну и выключил свет.

— Пора домой, Радо, — сказал Кразич. — Утром поработаешь на меня. Я позвоню тебе и скажу, что делать.

Он смотрел вслед парню, радуясь тому, что ему хватило ума приглядеть за двурушной сукой. Чем бы они ни занимались с парнем на втором этаже, вряд ли она сообщила об этом Тадзио. Значит, она не хотела, чтобы они об этом знали.

Кразич не любил, когда у других людей заводились секреты. По его опыту, это было чревато недопустимой опасностью. Ничего, скоро он узнает, какие секреты таились в шкафу у Кэролин Джексон.

33

Насчет свиней Акуленок не соврал, мрачно думала Петра, ползя на животе по дну грязной канавы около изгороди. Вонь стояла удушающая, да и свиньи явно смотрели в ее сторону, прежде чем с довольным хрюканьем еще больше испортить воздух. О ком Акуленок не упомянул, так это о крысах. Петра уже встретилась взглядом с одной из них, и у нее было ощущение, что они бегают по ее ногам. Однако это не мешало ей ползти вперед.

Прежде чем дать добро на проведение операции по освобождению Тани Кребс, Плеш настояла на проверке информации, полученной от Акуленка.

— Я не сомневаюсь в тебе, — соврала она, — но ведь очень легко ошибиться и увидеть то, что хочется видеть, а не то, что есть на самом деле.

Так что пусть Петра сначала поедет туда и подтвердит, что девочка там, а уж потом мы сыграем большой сбор. Если все и впрямь обстоит так, как говорит Акуленок, мы официально установим наблюдение и разработаем стратегию операции.

Петре никогда еще не приходилось видеть начальницу в таком хорошем настроении. Она даже дала согласие на предложение Петры включить Марлен в программу защиты свидетелей и не стала возражать против того, что действовать надо не только быстро, но и согласованно, чтобы не упустить Радецкого в Роттердаме. Так что ни свиньи, ни крысы не могли умерить радость Петры по поводу близкого триумфа.

Несмотря на пессимистический настрой Марийке, Петра не могла не видеть, что и расследование серийных убийств не стоит на месте, в основном благодаря Тони Хиллу. Странный он парень, подумала Петра. Что-то у них было с Кэрол. Оба с неловкостью говорят друг о друге, да и Кэрол намного раскованнее с тех пор, как Тони в Берлине. Что ж, удачи им. Петра по себе знала, что такое иметь близкие отношения с человеком, который говорит на том же профессиональном языке.

Петра устроилась поудобнее и убедилась, что сможет поднести к глазам бинокль, производя минимумом движений. Она уже несколько часов провела тут, а пока еще всего и событий, что старик Матич покормил свиней. Глядя на приближающегося с определенными намерениями мощного и уже далеко не юного хряка, она затаила дыхание.

К счастью, хоть дождь не шел.

Пока не шел.

Тони лежал на удобной кровати и наслаждался прикосновением прохладной хлопковой ткани к коже. Он не мог вспомнить, когда в последний раз ему было так хорошо. Уж точно не посреди расследования дела серийного убийцы. Тем не менее этим утром он чувствовал себя как пловец, который наконец-то достиг берега после долгой борьбы с волнами. С тех пор как Тони впервые встретился с Кэрол, он бесконечно воевал с самим собой, пытаясь понять чувства, которые она в нем пробуждала. Поначалу он старался держаться от нее на расстоянии, зная, что не может дать ей сексуального удовлетворения, на которое она имела право. Потом он попытался запереть свои чувства в ящик с надписью «дружба», потому что ему казалось, что близкое сотрудничество обременило их слишком тяжелым эмоциональным багажом. Наконец он уехал в другой город, мол, с глаз долой, из сердца вон.

Ни то, ни другое, ни третье не помогло. Однако теперь маленькая голубая таблетка и отношения с Франсис отменили первую причину. Вторая отпала сама собой, когда он понял, что их близость может сделать их сильнее, ничем им не повредив. А теперь они в одном городе, отчего не наступил конец света.

Тони никогда прежде не позволял себе делиться с кем-либо ужасом, который вызывали у него зверства, творимые людьми друг над другом. И вот накануне он выплеснул свою горечь на Кэрол. Все время в его голове звучал предостерегающий голос, который останавливал его, чтобы он не наговорил лишнего. Однако Тони игнорировал его и вместо отвращения к себе ощутил покой. После того как ему открылись нацистские кошмары, он боялся, что его ждут бессонные ночи, что он не закроет глаз из страха перед бог знает какими видениями. И все-таки Кэрол удалось освободить его из-под власти его собственного воображения.

В первый раз за многие годы у него появилась надежда на что-то большее, нежели раскрытие преступления. Волнующая перспектива. Однако прежде надо закончить с делом. Тони сел. Что-то крутилось у него в голове, однако он не мог ухватить обрывок мысли. В Бремене он слышал или видел то, на что тогда не обратил внимания, но что теперь казалось ему важным.