Меч Шаннара - Терри Брукс

— Должно быть напряжение было слишком велико, — тихо, будто самому себе проговорил Алланон. — Я вступил в слишком длительный контакт. Еще немного, и я буду в порядке.

— Кто был этот старик? — со страхом спросил Флик, опасаясь повторения пережитого.

— Потерянная душа, забытая людьми и всем миром, — печально изрек Алланон после некоторого молчания. — Он обрек себя на полуживое-полумертвое существование и будет жить вечно среди живых-мертвых.

— Не очень понятно, — сказал Ши.

— Все это неважно сейчас, — опять резко ответил Алланон, давая тем самым понять, что эта темы исчерпана. — Ну, хорошо, если хотите… Фигура, с которой я разговаривал, это Тень Бремена, Друида, который не раз сражался против лорда Уорлока. Я поведал ему о Мече Шаннара, о нашем походе в замок Паранор и о всех участниках похода. От него я узнал немногое. К примеру то, что события ближайшего времени не решат нашей судьбы и лишь события весьма отдаленные определят судьбу каждого из нас.

— Что ты имеешь в виду? — нетерпеливо спросил Ши. Алланон не спеша поднялся, осмотрел долину, будто желая еще раз убедиться, что видения пропали и дух Бремена исчез, и лишь после этого повернулся и, посмотрев в наполненные тревогой глаза путников, тихо сказал:

— Мне нелегко говорить об этом, но вы все столько пережили и подошли чуть ли не к концу нашего похода. Я не имею права скрывать от вас. Тень Бремена сделала два пророчества относительно будущего нашего отряда. Он заверил, что через двое суток мы завладеем Мечом Шаннара. Однако он также заметил, что один из участников похода не сможет благополучно пройти Драконьи Зубы.

— Снова я что-то не совсем понимаю, — растерянно произнес Ши. — Мы уже потеряли Генделя. Должно быть, речь шла именно о нем.

— Нет, ты ошибаешься, мой юный друг, — мягко сказал Алланон. — Делая второе пророчество, Тень Бремена указала на одного из вас четверых, стоявших у другого края озера. Одному из вас не суждено дойти до замка Паранор!

Меньон Леа в полном молчании затаился в укрытии между огромными валунами, зорко наблюдая за тропой, ведущей в Сланцевую Долину. Напротив него за скалистыми выступами засел в засаде принц Каллахорна; его большой фамильный меч сверкал в темноте ночи. Однако вокруг было тихо. Они подождали еще часа полтора, и вновь — вопреки предчувствиям Дурина — ничего не произошло. Внезапно Меньону пришла в голову ужасная мысль. А что, если это существо, которое неслышно преследовало их, взлетело в воздух подобно Носителю Черепа, с которым столкнулись Ши и Флик и настигло остальных? Меньон весь похолодел от этой мысли и уже был готов сообщить об этой догадке Балинору, как вдруг их внимание привлек явный шум. Оба заняли оборонительную позицию и, затаив дыхание, смотрели на тропу.

Издали послышались шаги, крайне насторожившие Меньона и Балинора хотя бы потому, что это существо или человек — кто бы он ни был — демонстративно не желало скрывать сам факт своего приближения. Осторожно выглянув из укрытия, к своему великому изумлению Меньон увидел приближающуюся коренастую фигуру, как две капли воды похожую на карлика Генделя. На лбу у Меньона выступил пот. «Боже, неужели ты сохранил ему жизнь?» — подумал он и уже смелее выглянул из укрытия, тем не менее, крепко сжимая в руках огромный меч. Они разработали план нападения: Меньон перекроет идущему продвижение вперед, а Балинор исключит тому возможность отступления.

Спустя несколько мгновений Меньон, выхватив меч, стремительно выскочил и преградил дорогу идущему. В мгновение ока их мечи скрестились, глаза встретились и… рука Меньона разжалась, меч упал на землю, и из широкой груди Меньона Леа вырвался ликующий крик:

— Гендель!

Тотчас же с радостным воплем выскочил из укрытия Балинор и крепко обнял карлика, не в силах до конца поверить в случившееся. Балинор и Меньон спрятали свои мечи и смущенно улыбались, испытывая легкую досаду от того, что слишком рано поверили в гибель смелого Генделя. Впервые у Меньона возникло чувство уверенности в успехе всего похода в замок Паранор.

Глава 14

Тусклый рассвет медленно разгорался над острыми вершинами серых скал. Раннее холодное утро не предвещало радостного и счастливого дня. Живительная теплота утреннего светила, о которой можно было лишь догадываться, не могла пробиться сквозь тяжелую пелену серых мрачных облаков, закрывавших весь небосвод. Горы окутывал густой туман, скрывавший вершины скалистых пиков, что придавало всему окружающему пейзажу фантастически зловещий вид. Свирепый ветер завывал между скалами. Его порывы со страшной силой вырывались из извилистых каньонов, с воем проносились по лабиринтам ущелий. Было что-то жуткое и яростно-звериное в этих могучих порывах ветра, буквально сотрясавших огромные каменные скалы. Временами шум ветра усиливался настолько, что напоминал грохот океанского прибоя; иногда ветер стихал, и тогда казалось, что он прячется в расщелинах скал. В эти редкие минуты безветрия в горах воцарялась мертвая тишина. Все было пронизано мрачным ощущением надвигающейся беды. Через короткие промежутки времени ветер опять достигал такой неистовой силы, что редкие птицы, вылетавшие из гнезд, с трудом поднимались в воздух и с жалобными или отчаянными криками исчезали, унесенные ветром. Среди этих безжизненных скал каким-то чудом сохранились горные козы и небольшие летучие мыши, последние гнездились в многочисленных расщелинах скал. Дикие порывы ветра приносили с собой дыхание холода. На большой высоте вершины гор были покрыты снегом, и смена времен года мало что значила для этих мест, где отсутствовало тепло лета.

В это мрачное холодное утро безлюдные горы, казалось, застыли в странном ожидании; это неприятное чувство возможной опасности с самого утра подтачивало путников. На душе было тяжело, их мучили безрадостные предчувствия. И восемь членов отряда обреченно брели по скалам навстречу колючему, холодному ветру в царство мрака, холода и роковых опасностей. Их не покидало ощущение того, что в этих скалах кто-то сосредоточенно и хитро наблюдает за каждым их шагом, видит, как текут по лицам слезы от дикого встречного ветра, который пронизывает их до нитки и заставляет дрожать от жестокого холода. Каменные уступы были влажные и скользкие, и ноги путников то и дело предательски разъезжались в стороны. Каждый шаг давался с большим трудом.

Чем дальше шли путешественники, тем больше их обуревали мрачные мысли, которые подобно фантомам мучили, терзали их сознание. Разобщенные в этой холодной неистовой стихии, они временами теряли ощущение реальности и шли вперед, гонимые жестоким ветром, не имея возможности поговорить или приободрить друг друга. Чувство обреченности наполняло их души. В этой ситуации лишь один Гендель сохранял полное спокойствие духа и был совершенно невозмутим. Его молчаливая, привыкшая к одиночеству и дальним путешествиям натура, а также последнее столкновение с обезумевшими гномами в Нефритовом Ущелье сделали его почти нечувствительным к уколам судьбы и тем более лишили его страха перед опасностью. Много раз Гендель стоял лицом к лицу со смертью, не раз был на волоске от гибели и теперь ни один мускул не дрогнул на его лице. Он вспомнил разъяренные лица гномов, отчаянно-безнадежную ситуацию перед входом в Нефритовое Ущелье, когда уже не было выбора и перед ним неотвратимо стояла смерть от рук взбешенных гномов… Быстро и ловко, неслышно и молниеносно Гендель пробрался к ликующей толпе гномов, сильным ударом оглушил стоящего с краю охотника гномов, накинул на него свой плащ и издал истошный крик о помощи. Ничего не подозревавшие гномы со звериным ревом бросились искать неприятеля и на мелкие куски растерзали собрата, в пылу гнева, ненависти и свирепой жажды мести не успев разобраться в скрытом замысле. Между тем Гендель затаился в расщелине и спокойно выбрался из нее на другой день, когда разъяренные гномы рассредоточились по лесу в поисках путешественников, после чего отправился вслед ушедшим вперед друзьям. И на сей раз смелому карлику удалось выжить.