Убежище - Реймонд Хаури

Только теперь она заметила — она так крепко прижимала к себе книгу, что на кожаном переплете остались следы ее ногтей. Ей захотелось разорвать ее и выплеснуть свою ярость в крике, но она сдержалась, огляделась, заметила прикрепленную к крыше пожарную лестницу и, пошатываясь, направилась к ней.

Глава 62

Миа вышла из бокового входа на базар и направилась к переулку, из которого недавно появились Корбен с Кирквудом. Увидев издали, что на улице перед домом уже снуют люди, она повернула назад.

Завернув за угол, Миа увидела, как из дома выходит, спотыкаясь и покачиваясь, высокий и очень толстый человек. Им оказался Абу Барзан. Согнувшись и прижимая руку к штанине, насквозь пропитанной кровью, толстяк медленно ковылял по переулку. Поравнявшись с убитыми, он остановился у одного из них, с трудом нагнулся и провел рукой по его мертвому лицу, опуская веки. Миа поняла — он нашел своего убитого племянника.

Она нерешительно приблизилась к нему. Заслышав ее шаги, Абу Барзан обернулся. Она увидела его посеревшее толстое лицо, покрытое крупными каплями пота, страдальческие глаза, услышала его затрудненное прерывистое дыхание. Совсем недавно толстяк казался таким здоровым, так заразительно смеялся!

— Мне очень жаль, — пробормотала Миа, стараясь не смотреть на мертвого.

Абу Барзан только стоически кивнул, страдание на его лице сменилось упрямым вызовом и злостью.

— Позвольте осмотреть вашу рану, — попросила Миа.

Не дожидаясь его ответа, Миа робко протянула руку и разорвала его штаны, обнажив рану. На толстом бедре виднелись входное и выходное отверстия от пули. Судя по слабому течению крови и по его состоянию, она заключила: бедренная артерия не задета ни пулей, ни осколками кости. Значит, смерть от потери крови ему не угрожала, но все равно рану следовало срочно обработать, чтобы остановить кровь и предотвратить ее заражение.

— По-моему, кость у вас не задета, — заметила она, — но нужно обязательно продезинфицировать рану.

Издали донесся пронзительный вой сирены. Абу Барзан встревожился.

— Мне нужно уходить, — сказал он и неуклюже захромал прочь.

— Стойте! — Миа бросилась к нему, перешагнув через тело его племянника. — Вам необходимо в больницу.

Он отмахнулся:

— В больницу? Да вы с ума сошли?! Я же наполовину курд. Как же я все это объясню?

— Я и сама не знаю, что говорить.

Абу Барзан с минуту смотрел на нее.

— Идемте.

Она подставила ему свое плечо, и они как могли быстро заковыляли прочь и вскоре скрылись в путанице тенистых переулков.

Корбен выехал за пределы города и направился на юг, в Мардин, то и дело поглядывая в зеркальце заднего обзора.

Ему предстояло решиться на весьма важное дело, и чем больше он раздумывал, тем яснее понимал, что сможет его провернуть. У него был Кирквуд, который мог открыть ему тайну, если его должным образом заинтересовать, а уж Корбен-то умел повлиять на человека. Он уже придумал, как объяснить свое поведение начальству. Скажет, его захватили врасплох, когда он спал, и увезли. Доказательством послужит разбитая дверь в его квартиру. Скажет, что оказался в плену у хакима и вынужден был ему подчиняться, поскольку его все время держали под прицелом. Так, с этим все ясно.

Проблему представлял Кирквуд.

Учитывая то, что он знает, Корбен не мог его отпустить. С Миа он легко разберется. А с Кирквудом дело обстояло сложнее.

— Вы действительно работаете в ООН? — спросил Корбен, положив пистолет себе на колени.

— Во всяком случае, деньги я получил оттуда, — невозмутимо глядя вперед, ответил тот.

Корбен кивнул.

— Шестьсот тысяч баксов! Не шутка. — Он выждал, но Кирквуд молчал. — И сколько вас всего?

Он заметил мимолетное выражение растерянности в лице Кирквуда.

— Вы о чем?

— Сколько ваших сотрудников ищут эту вещь? Я имею в виду, что, кроме вас, в работе участвует еще Том Вебстер, верно? — выспрашивал Корбен. — С чемоданом, полным наличных, вы можете прилететь куда угодно. Думаю, там к вашим услугам любые средства.

Кирквуд не отреагировал на замечание, но холодно осведомился:

— Куда мы направляемся?

— Нас с вами интересует одна и та же вещь, верно? Так давайте попробуем найти ее. — Корбен помолчал, искоса поглядывая на Кирквуда. — Кроме того, я соскучился по горам. Чистый горный воздух очень полезен для легких.

До границы с Ираком оставалось два часа езды. Он размышлял, стоит ли позвонить шефу, сообщить о своем похищении и о том, что ему удалось вырваться на свободу, сказать, что сейчас он выслеживает контрабандиста из Ирака, который стоит за похищением Эвелин. И попросить шефа позвонить на границу и распорядиться беспрепятственно пропустить его. Но решил, что лучше подержать начальство в неведении. И хотя у него не было при себе ни паспорта, ни удостоверения личности, он располагат кое-чем получше — кейсом, доверху набитым банкнотами. В бедной стране несколько зеленых бумажек откроют для тебя любые двери. А от границы до Эль-Амадия рукой подать. Если все пройдет гладко, к закату они доберутся до деревни, про которую говорил Абу Барзан.

— И если мы найдем ее там, что вы намерены делать? — спокойно поинтересовался Кирквуд. — Не могу представить, чтобы наше правительство пожелало заняться этой проблемой. Скорее его цель сохранить статус-кво и все такое. — Он повернулся лицом к Корбену. — Вы ведь именно так и намерены поступить, верно? Похоронить ее — вместе со всеми, кто о ней знает?

Корбен усмехнулся:

— Возможно. Но в мои намерения это не входит.

— Вот как? — Кирквуд удивленно поднял брови.

Корбен взглянул на него, скривив рот в ухмылке:

— Скажем, у меня более предприимчивый подход к жизни. Вопрос в том, как вы и ваши парни собираетесь ее использовать?

— Для улучшения жизни людей, — ответил Кирквуд, по всей видимости покоробленный развязностью Корбена. — Именно всех людей, всего человечества.

Корбен пожал плечами:

— Выходит, мы с вами заодно.

— За исключением небольшой тонкости. Лично я не готов убивать людей пусть даже ради благородной цели.

— А может, вам просто еще не представился такой случай?

Кирквуд сдержал возмущение.

— А что, если он у меня был?

Корбен не подал виду, что это его заинтересовало.

— Тогда я сказал бы — меня больше, чем вас, волнует благополучие человечества, — небрежно ответил он.

— И как же в эту картину укладывается Эвелин Бишоп? В качестве вынужденной потери?

— Не обязательно. — Корбен взглянул на собеседника, сообразив, что тот, сам того не сознавая, только что подсказал ему способ воздействия на него. — Помогите мне узнать формулу, и ничто не доставит мне большего удовольствия, чем убить хакима и освободить Эвелин.

Ожидая ответа Кирквуда, Корбен мысленно усмехался. Он заставил его задуматься. А значит, будет легче отстоять свое право на участие в деле.

Корбен решил еще немного подтолкнуть его.

— Кстати, когда вы с Вебстером собирались сообщить Миа, что ее отец еще жив?

Кирквуд напрягся, услышав насмешливый тон Корбена. К счастью, тот не знает всю правду, напомнил он себе.

Не знает, кто такой Том Вебстер.

Он припомнил каждое слово разговора в Диярбакыре, который, как выяснилось, подслушивал Корбен. Корбен решил — формула не действует ни на кого. Видимо, поэтому и не догадался.

Пусть так и думает, решил он.

Имя, под которым его знала Эвелин, заставило его подумать о ней с сознанием своей вины. Если бы тогда, в Эль-Хиллахе, он сказал ей правду, она вела бы себя более осторожно, знала бы, что за этой тайной охотятся опасные люди. Они постоянно за ней охотились, внезапно появляясь на сцене, стоило им почуять ее. Так уж устроен мир. Таким он существует на протяжении веков.

Тогда Эвелин не стала бы жертвой похищения.

А он знал бы, что у него есть дочь. И он позаботился бы, чтобы его дочка выросла с отцом, нашел бы для этого способ.

Он вспомнил удивленно распахнутые глаза Миа, когда он сказал ей правду, и у него снова появилось ощущение пустоты и боли.

По крайней мере со слабой надеждой, подумал он, теперь она в безопасности.

Миа сидела на расшатанном стуле в комнате, наполненной табачным дымом, и пила воду, а худой старик заканчивал обрабатывать рану Абу Барзана.

Торговец антиквариатом провел ее запутанными переулками старинного города к одному из своих знакомых. Несмотря на периодические братоубийственные схватки, все курды единодушно ненавидели общего врага — турецкую разведку МИТ, аналога мухабарата — и помогали друг другу избежать ее когтей.

В комнате находились еще три курда и непрерывно курили, ожесточенно споря о чем-то между собой и с Абу Барзаном. Миа ни слова не понимала, но по их лицам видела — они явно сердились из-за перестрелки на базаре. Были убиты один из их людей и племянник Абу Барзана, и теперь все боялись последствий.