Убежище - Реймонд Хаури

И Себастьян понял: сын ди Сангро умер от той раны, которую он нанес ему на Иль-де-ла-Сите.

— Вы приходили за мной! — вскричал Себастьян, тщетно стараясь обуздать свою ярость. — Вы сами подвергли его опасности!

— Точно так же, как сейчас, отказывая в моей просьбе, вы подвергаете опасности своего сына, — возразил ди Сангро.

Себастьян шагнул вперед, но ди Сангро еще сильнее стиснул ручку его сына и коснулся лезвием кинжала его щеки.

— Спокойно, маркиз! — предостерег он. — Вы слишком рискуете!

Себастьян остановился и поднял обе руки в успокаивающем жесте.

— Очень сожалею о вашем сыне, — искренне сказал он, не отрывая взгляда отди Сангро. — Отпустите его. Ведь вам нужен я.

— Мне нужны не вы, а только то, что вы знаете! — сердито прохрипел ди Сангро. — Скажите мне правду, и, возможно, я сочту это достаточной расплатой за пролитую вами кровь. Тогда я буду знать — мой сын-погиб не напрасно, — с горечью прибавил он.

— Вы по-прежнему считаете, у меня есть то, что вы ищете, — миролюбивым тоном произнес Себастьян, осторожно, шаг за шагом приближаясь к князю.

— Я знаю — оно у вас есть… — заговорил ди Сангро, но вдруг осекся.

Теперь Себастьян находился от него на расстоянии примерно пяти ярдов, и с каждым его шагом выражение лица князя менялось. Он всматривался в Себастьяна, и в его настороженном взгляде промелькнуло недоумение, губы скривились в растерянной гримасе.

— Вы… Маркиз, вы стареете?! — спросил он, невольно ослабив пальцы, которыми сжимал ручонку мальчика.

Глаза его не обманывали.

В тот день, когда Себастьяну с Терезией пришлось покинуть Париж, он поставил себе цель забыть о прошлом и прекратил принимать эликсир. Возродившийся Себастьян Ботелхо из Лиссабона состарится и умрет как обычный человек.

Он никогда по-настоящему не сожалел о поспешно принятом решении, и в редкие минуты сомнений и угрызений совести достаточно ему было увидеть озорную улыбку шестилетнего сынишки, чтобы понять — он поступил правильно. У него больше не будет никаких секретов, не нужно будет прятаться под новой личностью, а главное — не будет одиночества. Оставшиеся годы жизни он проведет с любимой женщиной, благословляя каждый рассвет, встреченный рядом с ней.

Так он рассуждал до той роковой встречи с князем на берегу озера.

Ди Сангро пристально уставился на заклятого врага. Да, он очень изменился после Неаполя и Парижа. На лице появились морщины, волосы поседели и заметно поредели на висках.

Себастьян стоял неподвижно, выжидая, когда замешательство заставит князя полностью забыться. Он заметил: пальцы князя, которыми он стискивал руку его сына, почти разжались, когда он, будто в трансе, подошел ближе, стремясь как следует рассмотреть его лицо.

— Но… Я думал…

Себастьян кинулся к нему, одной рукой оттолкнул кинжал в сторону, а другой ударил его в грудь, заставив покачнуться и упасть на землю.

— Беги к маме! — крикнул он сыну.

Тот стремглав помчался к Терезии, а Себастьян прижал к земле своего противника. Потом схватил упавший в траву кинжал и поднес его к горлу ди Сангро.

— Почему бы вам не оставить меня наконец в покое? — прошипел он сквозь зубы.

Ди Сангро опустил глаза, погасив их неистовый блеск.

— А как бы вы поступили на моем месте?

Себастьян убрал лезвие кинжала.

— Я тоже всю жизнь потратил на поиски того, чего не существует. Я пытался объяснить это вам, но вы меня не слушали.

Князь печально кивнул:

— Значит, у вас его действительно нет?

— Нет.

Постаревшее лицо князя исказила гримаса глубочайшего смятения и разочарования, когда он услышал краткий и категоричный ответ. Он просунул руку под рубашку, вытянул цепочку, которую носил на шее и вздрагивающими пальцами погладил прикрепленный к ней медальон.

— Значит, это… — Он протянул медальон Себастьяну.

— Обман, мираж! — глухим голосом проговорил Себастьян. — Сирена, которая заманивает людей и калечит им жизнь, швыряя на скалы ложной надежды.

Себастьян встал и протянул руку ди Сангро. Тот поднялся с его помощью и устремил на гладь озера взгляд, полный бесконечной грусти.

— Какое несчастье! Это поистине трагедия — для всего человечества! — Он обернулся к Себастьяну. — Если бы это оказалось правдой… Только представьте, как изменился бы весь Мир! Каким это стало бы бесценным даром для всех нас! Жить дольше, чтобы больше времени быть рядом с теми, кого мы любим, кем дорожим! Иметь в своем распоряжении больше времени, чтобы посвятить его изучению наук, путешествиям, познанию мира, открытиям… настоящей, наполненной жизни!

— Идите домой, — угрюмо сказал Себастьян. — Возвращайтесь к семье. Радуйтесь тем годам жизни, что вам остались. И оставьте меня в покое, дайте и мне насладиться остатком жизни.

Ди Сангро в последний раз взглянул на него и кивнул.

Вокруг ди Сангро шумели возбужденные голоса и хохот, но он их не слышал. Он сгорбился за столиком в углу таверны с очередной кружкой пива в руке, помутневшим взором уставившись на пляшущее пламя свечи и целиком погрузившись в свои мысли.

Все напрасно, с горечью думал он, все впустую. Растрачены годы, деньги, жизнь сына! И ради чего? Чтобы на старости лет оказаться в сотнях миль от дома, в какой-то дешевой таверне, пропахшей кислым пивом…

Даже хмельной туман не заглушал возмущения его уязвленной гордости, и он придирчиво копался в памяти, припоминая весь ход своего упорного преследования человека, который теперь называл себя Себастьяном Ботелхо, каждое случайно услышанное о нем слово, взгляд, брошенный в его сторону… В мозгу всплывали образы графини ди Черги с ее воспоминаниями о Венеции, мадам де Фонтеней и других людей, уверявших, будто в молодости они знали невероятно похожего на него человека. И каждый раз ему казалось, что все это бесспорно подтверждает существование того, к чему он так стремился, но упорно маячившее перед ним постаревшее лицо Себастьяна Ботелхо отбрасывало прочь вспыхнувшую было надежду.

Ди Сангро забыл о времени и все сидел в своему углу, погруженный в воспоминания о встречах с этим человеком, придирчиво перебирая все их разговоры, выражение его глаз, в котором ему виделась упрямая решимость скрыть от него правду… В памяти назойливо всплывала одна его фраза. «Лучше вам не пытаться узнать эту тайну, князь. Поверьте, она вовсе не дар судьбы, а ее проклятие! Истинное проклятие, не дающее тебе ни минуты передышки».

Передышки!

Он никогда не забывал ту отповедь, но сейчас его память вдруг связала последнее слово со смелым взором тогдашнего маркиза Монферра, в глубине которого читались необыкновенная усталость и какая-то загнанность…

Что, если Ботелхо все-таки нашел эликсир, но по каким-то причинам, которые ди Сангро даже представить себе не мог, прекратил его принимать?!

Кровь вскипела в ди Сангро, когда он понял, что его обманули! Он швырнул кружку на пол и с силой потер лицо, стараясь прояснить хмельную голову.

Проклятый маркиз в очередной раз сумел обвести его вокруг пальца!

Да, он состарился, но это вовсе не значит, что у него нет вожделенного эликсира. Он просто больше не пользуется им! А ди Сангро, как несмышленый ребенок, как последний дурак, попался на удочку маркиза с его мнимой искренностью и уже готов был отказаться от своей цели!

— Подлец! — в бешенстве взревел он, кое-как вылез из-за стола и, пошатываясь, пошел вон из битком набитой таверны, подталкиваемый бушующей в крови яростью.

Себастьян следил за легкими тенями от лунного света, бродившими по стенам спальни.

Тревога не давала ему спать. Вновь появившийся ди Сангро мог отнять у него сына или Терезию. Жаль, он не покончил с ним прямо там, на берегу озера, но теперь поздно жалеть. К тому же еще неизвестно, с кем он сюда прибыл, кто знает о его подозрениях. Значит, даже если бы он и убил князя, это не гарантировало бы ему спокойной жизни.

Его убежище раскрыто, а его душевный покой нарушил не столько сам ди Сангро, сколько его слова, до сих пор звучащие в ушах Себастьяна.

«Если бы это оказалось правдой… Только представьте, как изменился бы мир! Каким бы это стало бесценным даром для всех нас! Жить дольше, чтобы больше времени быть рядом с теми, кого мы любим, кем дорожим! Иметь в своем распоряжении больше времени, чтобы посвятить его изучению наук, путешествиям, познанию мира, открытиям… настоящей, полноценной жизни!»

О, Себастьян и сам не раз представлял себе ослепительные перспективы, как до него его отец и старый Исаак Монталто, мечтавшие своим открытием осчастливить человечество.

Но после их смерти ему пришлось одному нести тяжкое бремя. И он устал, он невыразимо устал и предал завещанную ему тайну.

Ди Сангро сказал правду. Это была настоящая трагедия.