Разрушенное святилище - Дэн Ченслор

Курсаигы, поднимая свой боевой дух, били в обтянутые кожей полые цилиндры, обвешанные длинными медными погремушками, не звонкими, как колокольчики, а издающими протяжный, пронзительный вой.

Сами кожаные инструменты отвечали на удары звериным ревом, рокотом грома. Смесь этих звуков рождала ужас, желание спрятаться, лишала не только слабых, но и сильных внимания и стойкости, необходимых в бою.

«Помоги нам Варгунт, — прошептал побледневший Понтиан. — Если нам здесь так страшно, то что должны испытывать там, внизу?»

Но тут запели трубы магов, и гимн Валлардии, такой уместный в бою своей силой и грозной мощью заглушил рев странных инструментов, рассыпав его дикую мелодию на отдельные безобидные вскрики.

Наступавшие валлардийцы в какой-то миг дрогнули и бросились бежать.

— Проклятье! — заревел Сагурн, сжимая кулаки.

Воодушевленные курсаиты со страшным воем начали преследование, все дальше отрываясь от основного войска, не слыша в азарте погони трубы, призывающей отступить. Но было уже поздно — пеший отряд очутился посреди войска неприятеля, сомкнувшего фланги конницы и безжалостно истреблявшего попавшихся в ловушку.

Конница курсантов бросилась на помощь, но была остановлена градом стрел и копий — только тут стали видны нагруженные ими верблюды, к которым без устали бегали помощники лучников и копейщиков.

Зубчатые острия пробивали броню и тела, попытка вытащить их приводила к дополнительным мучениям, поскольку заостренные края разрывали плоть. Раненые пытались беспорядочно отступить, не в силах защищаться — заговоренные магами стрелы не пропускали добычу, прибивая руки к щитам, а ноги к земле.

Когда Сагурн остановился в следующий раз, в долине билась конница. Лошади ударялись грудью друг о друга или скользили рядом в разные стороны, и всадники, прикрываясь щитами, закрепленными на локте кожаной петлей и удерживаемые рукой за скобу, пытались достать противников мечами.

Малорослый курсаит, приподнявшись в седле и отпустив клинок, повисший на ременной петле, схватив копье, ударил молодого сержанта в единственное уязвимое место на лице — приоткрытый, жарко дышащий рот.

Удар был столь силен, что острие пробило голову, выйдя в затылок. Валлардиец выпустил поводья, схватившись за древко, но умер, не успев дернуть гладкую деревяшку. Он упал, свесившись на сторону.

Испуганный конь понес его в гущу боя, толкая всадников, слепо изменяя результат столкновения многих людей.

Курсаит, продолжая орудовать вторым копьем, напал на опытного наемника-боссонца, но наконечник застрял в щите, согнувшись, и он поспешил схватиться за меч.

Длинное древко, как и было задумано оружейником, болталось внизу, путаясь в ногах лошади, пугающейся все сильнее неожиданной помехи. Она стала на дыбы, тяжело опустилась, раздавив голову упавшего врага, взбрыкнула и сбросила всадника, пытавшегося избавиться от копья.

Со своего места на краю горы, нависающей над долиной, Сагурн видел, как за обозами валлардийцев, невидимые для врага, перемещается группа воинов. Они шли в направлении, противоположном тому, где затаился отряд сержанта, и тот понимал план Терранда.

Противник отошел достаточно далеко от основных сил. Если бы удалось добраться до низких сопок, покрытых лесом, которыми начинались горы, то, сохраняя необходимую скорость передвижения, валлардийцы могли бы отрезать вражеский отряд от города.

Сержант, наблюдая за перемещением своих, отлично понимал преимущества маневра. В то же время эта тактика была крайне рискованной — окажись группа между городом и курсантами, им в тыл могла ударить армия, прячущаяся за воротами.

«А она обязательно ударит, — думал Сагурн. — Непонятно, почему до сих пор этого не произошло, курсаиты явно слабее наступающих. Почему Терранд так уверен, что этот маневр не вызовет ответного удара? Данбилл не такой глупец, чтобы позволить погибнуть части войска, когда можно ввести в бой остальных. Вот только почему он не сделал этого до сих пор?»

Эта мысль занимала Сагурна все больше, он испытывал неприятное чувство участника игры, смысл которой не понятен, но от ее исхода зависит собственная жизнь.

Визалиус, лежавший рядом на прохладной земле, отпрянул назад, таща за собой сержанта. Тот не заметил, как между «его» горами и людской массой мягко упали голубоватые прозрачные шары, почти невидимые, сливающиеся с лунным светом.

«Серые маги», — подумал он, утыкаясь лицом в траву.

Тонко запели трубы условный знак, и воины Терранда постарались отвернуться, прикрыть глаза или хотя бы на мгновение скосить их в сторону, не упуская из виду оружие противника.

Пронзительный свет вспыхнул в правой стороне долины. Он был настолько ослепительно ярок, что, казалось, выжигает глаза, заполняя их чернотой.

Гроциус заметил ядовито:

— Благородный красавчик Данбилл обязательно прекратил бы на миг бой, чтобы не истреблять слепцов, но не таков наш доблестный Терранд!

И действительно, вновь завыли трубы наступления и, пользуясь беспомощностью противников, валлардийцы торопились уничтожить их как можно больше.

Оказавшись в темноте, беспомощные воины в смятении размахивали мечами, не думая о том, кому принесут смерть, и заботясь лишь о спасении собственной жизни. Бойня продолжалась недолго, но достаточно для нанесения курсаитам ощутимых потерь.

Следующая партия прозрачных шаров не ус пела раскрыться, лопаясь в воздухе и осыпаясь безобидными тусклыми искрами.

— Их маги вмешались, — ожег шепот Талла ухо сержанта.

И снова того поразила странная неспешность, похожая на беспомощность против серых магов Валлардии.

«Ведь высшие курсантские маги не хуже наших, а многие считают, что лучше. Почему они не уничтожили первые шары в воздухе, не дам раскрыться? Разрази меня Дармак, если я понимаю, что происходит!» — досадливо поморщился Сагурн.

Лишенные зрения курсаиты упустили момент, когда отряд пехотинцев, — не ополченцев, а настоящих, закаленных воинов, — достигших одной линии с фасадом крепости, вы летел из леса, занимая позицию между городом и войском.

Они ударили в спину курсаитам, зажатым между двумя враждебными стенами людей. С замиранием сердца Сагурн ожидал, что сейчас распахнутся ворота, и лавина курсантов сомнет храбрецов, но бой продолжался, а крепость хранила безмолвие.

Он поднялся, собираясь продолжить путь, и встретился глазами с Гроциусом, тоже пребывавшем в недоумении.

Маг заметил:

— Я не могу пробиться мысленно к своим магам, как будто непроницаемая стена закрыла их. Конечно, они не стали бы отгораживаться от меня, это дело рук курсантской жреческой семерки, вот кто опасен для нас… — он помедлил и добавил, — даже для меня. Я надеялся, что они сейчас на поле боя, но судя по жалким действиям< магов, их нет там. Чем они заняты? Боюсь, что с нами затевается какая-то игра. Нужно как можно быстрее проникнуть в город, там, ближе к своим и чужим магам мне будет легче разобраться.