КОГИз. Записки на полях эпохи - Олег Рябов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Конечно! А что за лицо-то это? Как его зовут?
– Ах, да, забыли. Кто он такой, может, лучше пока вам и не знать! Завтра сами познакомитесь. Скажем только, что он в звании генерала армии. Это я к тому, чтобы вы понимали ответственность момента. Мы знаем, что у вас всякие важные гости бывают: и Иосиф Кобзон, и Валентин Распутин к вам захаживали. Ну, да, впрочем, чего говорить – ждите нас завтра!
2
На следующий день, около четырнадцати часов две черные «Волги» с московскими номерами въехали во двор книжного магазина, и крепкие симпатичные ребята, выйдя из машин, попросили девчонок-продавщиц, куривших у приоткрытой двери, закрыться и не высовываться. В то же время в торговый зал с главного входа вошли гости. Их было четверо.
Геннадий Иванович видел через приоткрытую дверь своего кабинета, как маленький Сипаев уже в помещении магазина вдруг выскочил вперед процессии и засеменил, указывая дорогу к директорскому кабинету. За предметом общения, в смысле за Геннадием Ивановичем, прислали минут через пять. Уборщица Лида засунула голову в приоткрытую дверь:
– Тебя зовут!
В кабинете пили чай, разговоры разговаривали, но было как-то не уютно. Все стояли, потому что стоял генерал: охранники у дверей с блюдечками и чашками, из которых отхлебывали чай, Сипаев – почему-то со шляпой в руках. А Ольга Михайловна привстала с кресла и, облокотившись на стол, чуть подалась вперед, вся наливаясь красным и превращаясь в «копченый окорок», как ее называли за глаза книжники. Генерал стоял посреди кабинета и, казалось, занимал его весь. Седые, прямо-таки серебристые волосы его были одного цвета с костюмом и галстуком. А его уверенность и спокойствие, наполнявшие теперь кабинет, не расслабляли, а наоборот: заставляли быть в напряжении всех остальных. Еще до того, как генерал повернулся, Геннадий Иванович почувствовал, как его начинает наполнять подобострастие. Попытался скинуть его, но ничего не получилось. Рукопожатие генерала было твердым и вовсе не церемонным, да и взгляд гостя мог запомниться надолго: глаза светлые, а зрачки горящие и пронизывающие.
– Федор Денисович, – с какой-то благожелательностью или даже радушием произнес гость и с трудом расслышал промямленное в ответ:
– Геннадий Иванович… – Даже сам букинист почувствовал некоторую неловкость после своих слов и попытался исправиться, разыграв некоторое, возможно сомнительное, юродство. – А позвольте поинтересоваться: в каком направлении развиваются ваши интересы к старой книге?
– Я собираю «жэзээлки» в широком смысле слова.
– Это значит – и современные, и «горьковские», и «павленковские»?
– Да. Но не только! Меня интересуют всякого рода жизнеописания.
– Что, и жизнь Иисуса Христа?
– Да, у меня есть «Жизнь Иисуса Христа» и Ренана, и Штрауса, и Дидона, и Фаррара. Кстати, «Жизнь Христа» Фаррара печаталась в издательстве Тузова, а это издательство известно тем, что издавало в основном книги по заказу церкви. Так знаете, почему они перевели и напечатали книгу этого профессора англиканской церкви?
– Нет!
– Объясняю – потому, что из всех христианских церквей англиканская церковь самая близкая по обрядности к православной.
– А всякие романы историко-биографические тоже собираете?
– Ну, эту границу определить очень сложно. Например, «Слово и дело» Пикуля у меня есть, но к коллекции я его не отношу. А как бы границей для своей коллекции, по достоверности или наукообразию я поставил Валишевского.
– А у вас он весь «суворинский»?
– Да, «суворинский», в красных полукожаных переплетах с золотыми головками, а «сфинксовский» – в издательских.
Этот почти профессиональный разговор, малопонятный и уж совсем не интересный для постороннего слушателя, продолжался минут пятнадцать, постепенно приобретая вполне житейскую, человеческую окраску.
– А нет ли чего интересного из старинных книг у вас в запасниках, что можно было бы посмотреть? – поинтересовался гость.
Это была удача – только вчера Геннадий Иванович купил большую подборку книг в серии «ЖЗЛ» издательства Павленкова, одетых в тридцать замечательных аккуратненьких переплетиков по пять книжечек в каждом: сто пятьдесят «павленковских жэзээлок»! Но когда он доложил об этом генералу, тот только махнул рукой.
– Нет – спасибо! Они у меня все есть. Их вышло ровно сто девяносто шесть, и они у меня все, и даже в очень приличных переплетах, – почти перебил Геннадия Ивановича генерал и уже, обращаясь к Олеге Михайловне, продолжил: – Это очень памятная для меня история, и я вам ее сейчас расскажу. Лет пятнадцать назад я купил в магазине тридцать книг или что-то около того – так же, по пять выпусков в переплете. Все они были с кожаными уголками, с блинтами, с золотым тиснением. Принес я их домой, сравнил со своим каталогом, и оказалось, что у меня – комплект! Лишними остались примерно пятьдесят выпусков! Вот тогда я пригласил ребят из стажеров и предложил им найти мастера, который когда-то переплел эти книжечки. Через неделю я с ним встретился! Ну, он уже такой старенький: слава Богу – больше пятидесяти лет прошло с тех пор, как он те переплеты сделал. К моей просьбе отнесся с уважением. И вот у меня собрался полный комплект в одинаковых переплетах прекрасного мастера. Кстати: мне еще несколько раз приходилось к нему обращаться. Как-то раз мне попались растрепанные книжки «вольфовского» издания «Русские мальчики-герои». Вы, Геннадий Иванович, наверное, знаете такие книги?
– Да, у нас на складе есть две или три. Хотите – принесу? – спросил Геннадий Иванович, помня, что что-нибудь надо показать.
– Нет – не надо. Зачем, если они у меня есть?
– А еще у меня на складе есть парочка книг «Русские девушки-герои».
– Это что такое?
И по тишине, возникшей после этого вопроса, Геннадий Иванович почувствовал, что сказал что-то не то.
– А это – такие же книги, как и «Русские мальчики-герои». Тоже в издательстве Вольфа Маврикия Осиповича выходили.
– Нет, таких книг не было, – отрезал коротко генерал, и тишина после его этих слов стала еще противнее.
– Да ну как же, товарищ генерал? – запричитал Геннадий Иванович уже совсем по-мальчишески. – Я на склад могу сбегать…
Он даже попытался сделать движение по направлению к двери, но почувствовал легкую, но настойчивую руку Юрия Ивановича у себя на талии.
– Не надо, Геннадий Иванович. Я сам схожу. Вы только объясните.
– Там есть продавщица – Зина Вазель.
– Я ее знаю.
– Так скажите ей, что на складе на моей полочке в углу они стоят.
Не успел генерал и чашку чаю допить, как Юрий Иванович завез в кабинет тележку, загруженную старыми книгами – к встрече товаровед приготовился! Поверх всех этих старинных растрепанных и не очень растрепанных, и просто в прекрасных переплетах книг, лежали два маленьких томика.
Геннадий Иванович взял их и протянул генералу.
Когда в присутствии генерал-полковника наступает тишина и в этой тишине, кажется, слышно, о чем думает каждый, то становится не по себе всем присутствующим – кроме генерала. Через минуту, а это – много, почетный гость поднял глаза на нашего товароведа и, как-то неестественно улыбнувшись и приподняв брови, спросил:
– И что – эти книги можно купить?
– Да, конечно, Федор Денисович! – как-то радостно откликнулся Геннадий Иванович. – Они стоят по семь с полтиной каждая!
– Товарищ генерал-полковник, разрешите мне до кассы дойти? – обратился к гостю один из сопровождающих.
– Нет, я сам привык за себя платить! А вам большое спасибо, Геннадий Иванович! – Генерал повернулся к товароведу и протянул ему руку. – Вы доставили мне большое удовольствие этими двумя книжечками. Я не на трибуне, и не делайте скидок на мой пафос, но мы с вами государственные люди и должны думать о государственных интересах.
– Федор Денисович, – пожимая руку генералу, Геннадий Иванович осмелел, – если у нас с вами есть пять минут, я расскажу, что такое государственное хранилище и почему я против этих безвозмездных дарений и передач коллекций в музеи и библиотеки.
– Ну, время у нас есть. А что же такого интересного вы мне хотели рассказать? – Было заметно, что важный гость был несколько если не ошарашен, то удивлен смелостью товароведа. Он не знал, что Геннадию Ивановичу было предложено поболтать с генералом.
3
– С некоторых пор меня включили в закупочные комиссии нескольких городских музеев, а также сделали членом закупочной комиссии областной библиотеки имени Ленина. И вот с полгода назад новый директор библиотеки Ким Матвеевич Ильинич пригласил меня познакомиться. Я пришел, мы посидели, поболтали, а потом он мне и говорит: «Давай я тебе покажу одну страшную вещь, с которой не знаю что делать?» И ведет он меня в подвал, а там помещение – зал целый метров на шестьдесят и высотой метра четыре. С половины зала с наклоном под потолок что-то закрыто брезентовыми полотнищами. Директор стаскивает брезент с этой горы, и я вижу штабеля старинных книг в дорогих кожаных переплетах. На глазок профессионально – там было не меньше семи тысяч, а может, и все десять. С уровня глаз и выше можно было понять, что это старинные книги. Но от пола на метр или полтора была видна только бумажная труха: крысы сгрызли все! «Это библиотека Дмитрия Андреевича Балики. Знаешь, кто это такой?» «Конечно!» – ответил я Ильиничу.
