Опыт моей жизни. Книга 2. Любовь в Нью-Йорке - И. Д.

– Да.

– Все понятно, наверное, у него у самого есть любовница, не может человек столько работать!

– Нет, я гховорю тебе, нет у него никакой любовницы! – заявила Инка с такой уверенностью, что я невольно позавидовала ей.

– Как же ты можешь быть так уверена? Ты, что, следишь за ним?

– Ща! Делать больше нечегхо. Я знаю по тому, как он мне денежки приносит. Он же уже многхо лет работает в такси. Я знаю, сколько часов приносит, сколько денегх. Он приносит в среднем около трехсот долларов в день. Если не работать по пятнадцать часов в день, таких денегх на такси не заработать. Не от любовницы же он мне приносит эти деньгхи каждый день, ха-ха-ха…

– А может, он говорит, что заработал, но врет?

– Как врет, он их приносит мне, отдает в руки. Я же хозяйка, любимая жена! – она снова самодовольно улыбнулась.

– И ему в голову не приходит?..

– Нет, не приходит. Он мне доверяет, – сказала она, лукаво улыбаясь.

Пауза наступила оттого, что какое-то время я не могла задавать вопросы. Я смотрела на ее ангельски чистый, нежный профиль в прекрасных белокурых волосах, на изящный носик, небесно-нежные губы: все это так не вязалось с тем, что она говорила, что в какой-то момент я прямо-таки онемела.

Но не надолго.

– А тебе его не жалко? – спросила я после небольшого молчания.

Инка, как видно, уже успела забыть, о чем мы говорили.

– Когхо не жалко? – спросила она. – А, мужа?! Пусть работает. Я хочу, чтобы он многхо работал. А что ему еще делать? Когхда он не работает, он все время спит. Одноклеточное животное. Пусть уж лучше работает.

– Когда же вы с ним видитесь?

– А мы и не видимся, – хохотнула Инка, – он там себе в дорогхе покупает сэндвичи, по утрам я варю ему кофе, а вечером я гховорю ему, чтобы кушал аут, я не люблю гхотовить.

– И он даже не спит с тобой?

– Спит, – лицо Инки приняло насмешливое выражение.

– Бабья доля в сексе легхкая: ляжешь себе, раздвинешь ногхи, пусть он там возится. Я приучила его, чтоб не возился долгхо. Он в пять-десять минут укладывается.

– То есть как – приучила? Как ты ему это говоришь? – здесь разговор стал для меня очень болезненным, я узнавала в этой ситуации себя и Гарика.

– Я гховорю: не люблю долгхий секс.

– Он не обижается?

– Нет, он считает меня холодной женщиной. Я внушила ему так.

– Но ты хоть когда-нибудь любила его?

– Когхда мы только что поженились, любила. Но это было двенадцать лет назад! Нашему старшему сыну уже десятый гход.

– А младшенькой?

– Хэлэйне восемь. Дети все знают. Они поддерживают меня. Я им все растолковала, они такие умненькие, все понимают. Только старшой немного бузит, не очень доволен, но отцу ничего не рассказывает.

– Так разве твой муж не помнит, что ты не была «холодной женщиной»?

– Я гховорю, что постарела, мне уже не восемнадцать лет.

– А он спрашивает все-таки?

– Спрашивает иногхда. Выходи, мы приехали.

* * *

Мы вышли из машины и зашли в большой универмаг. Инка стала рассматривать наряды. Я ходила за ней, машинально глядя на ее нежные ручки, щупающие материю, складывающие, раскладывающие одежду, и переваривала все только что услышанное. Переворошив кучу одежды, Инка остановилась на маленькой охапке дорогих костюмов фирмы «Кристиан Диор».

– Нравится? – спросила она. – Пошли, я померю.

Мы прошли в раздевалку, и Инка стянула с себя свое модное платье. Она была без лифчика и гордо указала мне на свою грудь.

– Это после пластической операции, – объяснила она с гордостью.

Грудь стояла как-то неестественно, как будто парафиновая, и была холодноватого синюшного цвета.

– Кто платил за операцию? – спросила я. – Муж или Саймон?

– Конечно муж! Я кому двоих детей рожала, мужу или Саймону? Так почему Саймон должен платить за операцию? Муж и в больницу меня возил, и после операции за мной ухаживал, пока я в ранах лежала.

– Чтобы обеспечить красивую грудь для твоего любовника…

– А как же… а на что он – муж?

– Неужели твой муж совсем ничего не чувствует, не понимает!

– Какое мне дело, что он там чувствует. Его устраивает все так, как есть?! Вот и хорошо, – сказала Инка, просовывая голову в очередной костюм.

Инка перекрутилась перед зеркалом. Темно-синий костюм сидел на ней великолепно.

– Очень красиво! – сказала я.

– Ну, что, купить? – неуверенно глядя на себя в зеркало, спросила она.

– Купи, если хочешь.

– У меня столько этих нарядов! Я их покупаю, по одному разу надеваю, а потом они висят, накапливаются, мне их уже некуда вешать. У меня дурацкая манера: после того как я один раз надела платье, я теряю к нему интерес. А вещи дорогхие – выбрасывать жалко.

Инка вышла и через пять минут вернулась с охапкой других вещей для примерки. Она крутилась перед зеркалом, и лицо ее выражало сильное напряжение мысли и недоумение. Она поминутно спрашивала:

– Ну, что, купить?

Я сидела в полутемной раздевалке, и взгляд мой развлекала Инкина фигура в разных нарядах. Я никуда не спешила, ничего не ждала, я сидела и всякий миг хорошо помнила, что дома будет хуже.

– А твой муж никогда не звонит тебе в течение дня? Он же может позвонить и узнать, что тебя нет дома? – в недоумении продолжала я.

– Пусть звонит! Я у подруги, – не задумываясь, уверенно отвечала Инка.

– А если он вздумает неожиданно прийти домой, не по расписанию? А у тебя Саймон в гостях.

– Я тебе отвечаю, он ничего не поймет! Он тупой. Ха! Мы как-то раз гуляем по Вылэджу, я с Саймоном, и с нами были Эдик с Нэлей.

– Кто такие Эдик с Нэлей?

– Эдик – брат моего мужа, а Нэля – его жена.

Я хлопнула глазами:

– Как брат? Родной брат?

– Агха, – улыбнулась Инка.

– Как?! Ты с Саймоном – при брате мужа?

– Агха.

– И брат ни о чем не догадывается?

– Как не догадывается, они знают!

– Они знают, что Саймон твой любовник?!

– Да.

– Родной брат все знает и молчит?!

– Ну, видишь ли, у Эдика на то свои интересы… – Инкина улыбка стала лукаво-загадочной. – Я ему, ну, нравлюсь… потом, понимаешь, Саймон, он же такой бешеный, он может со мной поссориться и оставить меня на день, на два. В один из таких дней позвонил Эдик, ля-ля, тополя, я-то знаю, что он меня хочет. Я была очень злая на Саймона, будет знать, как оставлять меня. Ну, я с ним иногхда трахаюсь, назло Саймону. Так, уже отношения дружеские, я ему, Эдику, все рассказала, что, кроме мужа, есть еще