Ленин. Человек — мыслитель — революционер - Воспоминания и суждения современников

Приступая к своему заключительному слову, я вкратце хочу ответить тем товарищам, которые говорили, что нам в настоящее время нет никакой надобности выставлять аграрную программу. С этим мнением я безусловно согласиться не могу по той причине, что аграрная программа должна будет служить руководящей линией нашим пропагандистам и агитаторам. В такой важный исторический момент, в который каждая ошибка, сделанная каждым из них, может лечь тяжелой гирей на чашку весов, наши товарищи должны твердо знать, чего хочет наша партия. Если вы припомните, что уже не раз наши товарищи, выступая перед народом, высказывались различным образом по одному и тому же вопросу и поступали так потому, что недостаточно выяснили себе направление нашей социал-демократической мысли, то вы должны будете признать, что программа необходима. Какая же программа будет принята, покажет нам вотум завтрашнего дня. Но во всяком случае программа должна быть, если мы желаем избежать ошибок. Сделавши эту оговорку, перехожу к тем возражениям, которые ставил мне т. Сосновский. Он прямо поставил мне вопрос:

Плеханов восстает против национализации, потому что он не верит в возможность осуществления всех ленинских «если». А если бы все эти «если» осуществились, то был ли бы я за национализацию? На этот вопрос я считаю нужным ответить: нет, и даже в случае осуществления всех ленинских «если» я был бы против нее. Пусть т. Сосновский подумает, что значат эти слова: «все ленинские «если» осуществились». Это значит, что в России так же прочно установилась политическая свобода, как установилась она в Швейцарии, в Англии или в Соединенных Штатах. Тогда нам не будет грозить опасность реставрации. Но когда же это будет? Очевидно, еще не так скоро. Поэтому говорить о национализации теперь нам, социал-демократам, невозможно. А что будет, когда политическая свобода установится у нас так же прочно, как установилась она в Англии, в Швейцарии или в Соединенных Штатах? Тогда не будет надобности выставлять ее как отдельное требование, добиваться национализации земли раньше национализации всех остальных средств производства. Кто добивался национализации земли в Англии? Генри Джордж. Кто выступал против Генри Джорджа? Гайндман, вожак английской Social Democratic Federation. Выходит, что, пока ленинские «если» не осуществились, национализация земли опасна, а когда эти «если» осуществятся, в ней минует надобность как в составной части специальной аграрной программы. Теперь я надеюсь, что т. Сосновский понимает, почему и в каком смысле я во всяком случае был бы против национализации.

Перехожу теперь к т. Воинову. Он понял меня в том смысле, что я предпочитаю программу т. Джона только потому, что она окрашена в серый цвет. Тов. Воинов полагает, по-видимому, что я, подобно быкам, боюсь красного цвета. Он ошибается. Не потому я стою за программу т. Джона, что она представляется мне серой, а потому, что она не внушает мне тех политических опасений, которые связываются у меня с национализацией. Если бы т. Воинов захотел внимательно выслушать меня третьего дня, то он легко понял бы, что я высказываюсь против этого предложения не потому, что оно казалось мне слишком революционным, а потому, что я считаю его недостаточно революционным, не могущим прочно обеспечить завоевание революции. Хотя кто-то сказал здесь, что в моей жизни наступила осень, но осень, переживаемая мною, не охладила меня. В революционном отношении я переживаю так называемое бабье лето. (Смех.) Повторяю. Никакой революционности я не боюсь, и если я выступаю против проекта Ленина, то потому, что его осуществление недостаточно прочно обеспечило бы завоевание революции. Тенденция, скрывающаяся в этом проекте, свидетельствует о том, что Ленин понижает уровень революционной мысли, что он вносит утопический элемент в наши взгляды. А против этого я буду бороться до тех пор, пока не пройдет для меня и осень, и зима и пока меня не заставят замолчать непреодолимые силы природы. Положение дел таково, что между мною и Лениным существуют в высшей степени серьезные разногласия. Этих разногласий не надо затушевывать. Их надо выяснить себе во всей их важности, во всем их объеме. Наша партия переживает чрезвычайно серьезный момент. От решения, которое вы примете сегодня или завтра по занимающему нас вопросу, будет в значительной степени зависеть судьба всей нашей партии, а с ней и всей нашей страны. И это именно потому, что в проекте т. Ленина сказывается не только частный его взгляд на наш аграрный вопрос, а весь характер его революционного мышления. Бланкизм или (марксизм — вот вопрос, который мы решаем сегодня. Т. Ленин сам признал, что его аграрный проект тесно связан с его идеей захвата власти. И я очень благодарен ему за откровенность. Некоторые товарищи возражали мне вчера с очевидным раздражением. Так, т. Панов, если я не ошибаюсь, выразился: «Плеханов хочет запугать нас» и т. п. Я считаю подобные приемы спора не соответствующими важности разбираемого нами вопроса. Пикировки я не боюсь, — многие из вас знают это. Но к чему приведет она? Из нее не выйдет ничего, кроме демьяновой ухи всем нам давно надоевших столкновений. (Смех.) Нам не надо демьяновой ухи; столкновения должны быть прекращены, их давно пора закопать в могилу и в эту могилу вбить осиновый кол, как вбивали крестьяне в могилы колдунов. Надо рассуждать спокойно. Прошу вас верить, что, споря с кем-нибудь из вас, я не прибегаю ни к запугиваниям, ни к софизмам; я говорю так, а не иначе потому, что hier stehe ich und ich kann nicht anders (стою на этом — иначе не могу. Ред.)…

С Лениным мне пришлось уже сломать не одно копье во взаимной борьбе. Тем приятнее мне, что я могу начать свое возражение ему с комплимента. Он прекрасно говорил. Слушая его, я припоминал, как покойный Лавров говорил мне: «В вас пропал прекрасный адвокат». В т. Ленине, поистине, пропал прекрасный адвокат. Тов. Ленин сказал в защиту своего проекта все, что можно было сказать. Но видно, слабо то дело, которое защищает этот превосходный адвокат, если защита все-таки оказалась слабой. Тов. Ленина можно назвать, по известному французскому выражению, avocat d'une cause perdue (адвокат безнадежного дела. Ред.). Его дело потеряно перед судом логики. Если т. Ленин, говоривший три четверти часа, не мог ничего существенного сказать в пользу своего проекта, то ясно, что в его пользу и сказать нечего. Посмотрите, как поступает он. Он понимает, что тактика требует, чтобы он не ограничивался обороной, а переходил в наступление. И он переходит в наступление. Но вместо того, чтобы атаковать то место, которое является ключом моей позиции, он ходит вокруг него, но его не касается. Ключ моей позиции заключается в указании на возможность реставрации.

Это указание я сделал в ответ на его слова: «Мы обезвредим национализацию». «Чтобы обезвредить ее, надо было бы придумать гарантию против реставрации, — сказал я, — а такой гарантии у вас быть не может». «А так как, — продолжал я, — вы не можете дать такой гарантии и никакая человеческая сила не может дать ее, — то ваша идея национализации остается идеей вредной и опасной в политическом отношении. Это антиреволюционная идея». Вот что говорил я, и против этого надо было возражать т. Ленину. Что же он возразил? Ровно ничего. Он ничего не сказал об этом в своей речи, длившейся три четверти часа. Он сам признал, что у нас нет абсолютной гарантии против реставрации, что у нас может быть только относительная гарантия, состоящая в беспощадной народной расправе;

но во Франции в 1793 г. имела место беспощадная народная расправа, однако же она не предотвратила реставрации. Я знаю историю Французской революции и говорю: нам нужна такая программа, которая была бы подкована на все четыре ноги; наша обязанность заключается в том, чтобы довести до минимума вредные последствия реставрации. Как это сделать? Это можно сделать только путем разрушения экономической основы нашего старого порядка. В чем же заключалась экономическая основа этого порядка? Да именно в той национализации земли, которую я в моем «Дневнике» называл нашей китайщиной. Один товарищ, возражая мне, сказал: «Но во Франции реставрация не восстановила старого порядка»; на это т. Мартынов уже ответил, что этот довод несостоятелен. Реставрация не восстановила остатков феодализма, это верно, но то, что у нас соответствует этим остаткам, есть наше старое закрепощение земли и земледельца государству, наша старая своеобразная национализация земли. Нашей реставрации тем легче будет восстановить эту национализацию, что вы сами требуете национализации земли, что вы оставляете неприкосновенным это наследие нашего старого полуазиатского порядка. Кроме того, известно, что те земли аристократов, которые не были распроданы во Франции в течение революционного периода, те земли, которые оставались в руках государства, были возвращены их старым владельцам. Хотите ли вы, чтобы и у нас произошло то же самое?