Время Андропова - Никита Васильевич Петров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С заключительным словом на пленуме выступил Брежнев, смысл им сказанного приводит к выводу, что и он сделал ставку на политику «закручивания гаек». Имея перед глазами пример Чехословакии, Брежнев полагал, что любое послабление или промедление может пошатнуть советские устои, поэтому «нужно укреплять дисциплину во всех звеньях, не доводить до крайних мер». На пленуме по предложению Брежнева состав Секретариата ЦК КПСС был увеличен на одного человека. Секретарем ЦК КПСС был избран Константин Катушев, до этого занимавший должность первого секретаря Горьковского обкома КПСС. И хотя Брежнев не объяснил членам ЦК, каковы будут обязанности нового секретаря, всем было ясно, что углублявшиеся противоречия в «социалистическом лагере» срочно требовали заполнения вакансии, образовавшейся после ухода Андропова с должности секретаря ЦК КПСС, ранее отвечавшего за взаимоотношения ЦК КПСС с «братскими партиями» социалистических стран.
С весны 1968 года тревога Кремля по поводу развития внутриполитической ситуации в Чехословакии постоянно возрастает. Растет и число претензий к Дубчеку и его руководству. Признаком серьезной озабоченности Политбюро можно считать формирование узкой группы высших руководителей партии и государства для оперативного рассмотрения вопросов, возникающих в связи с развитием событий в Чехословакии. Впервые это происходит на заседании Политбюро ЦК КПСС 6 мая 1968 года. В этот день Политбюро одобрило сообщение Брежнева, Косыгина и Подгорного о положении в Чехословакии и проведенных ими беседах с руководителями Чехословакии, которые находились в Москве 4–5 мая. Было принято решение поручить Суслову, Демичеву, Катушеву и Русакову «подготовить очередную информацию по вопросу о положении в Чехословакии для партийного актива КПСС». Но помимо этого разового поручения им вменялось в обязанность «обеспечить повседневную ориентировку работников печати, подготовку и публикацию статей и материалов для радио и телевидения в соответствии с обменом мнениями на заседании Политбюро ЦК». Кроме того, МИД СССР было поручено подготовить проект заявления ТАСС «о неправдоподобных версиях, распространяемых в печати и по радио ЧССР по поводу смерти Масарика».
Здесь следует пояснить. Еще 25 апреля 1968 года Андропов направил в ЦК КПСС письмо (№ 951/А-ОП), в котором писал о развернувшейся в средствах массовой информации Чехословакии дискуссии о причинах смерти Масарика и публикуемых выводах, что на самом деле это было не самоубийство (как об этом объявили в 1948 году), а убийство, осуществленное по приказу Сталина советской госбезопасностью. В своей записке Андропов сообщал, что по проведенным архивным изысканиям органы советской разведки (Комитет информации) к самоубийству Масарика «отношения не имеют» и следует противодействовать той кампании, которая развернулась в Чехословакии в связи с этим делом[815]. Но 4-й пункт постановления Политбюро от 6 мая, хотя и написанный невнятным канцелярским языком, делал данное решение ключевым во всем последующем развитии событий и предопределял неизбежность будущего военного вторжения:
«4) поручить т. Суслову, Андропову, Демичеву, Устинову, Катушеву, Пономареву, Гречко, Громыко, Епишеву, Русакову подготовить проекты необходимых документов в соответствии с разработанными мероприятиями по этапам их осуществления, в том числе предложения о конкретных шагах в соответствии с обстановкой в стране после осуществления намечаемых мер»[816].
Столь туманная формулировка, тем не менее, не может скрыть истинного смысла постановления: не только подготовить план военного решения чехословацкой проблемы и продумать этапы его осуществления, но и разработать все необходимые мероприятия («конкретные шаги») в период после вторжения, который здесь завуалированно именуется как период, который наступит «после осуществления намечаемых мер». К этому времени военная сторона дела была уже продумана и решена. Подробный план вторжения советских войск в Чехословакию (в частности, «карта-приказ» о вторжении 38-й армии) накануне 12 апреля 1968 года представили Брежневу министр обороны Андрей Гречко и начальник Главного оперативного управления Генштаба Михаил Повалий[817]. Теперь требовалось лишь утвердить комплекс политических мероприятий. На первых порах введение в Чехословакию войск планировалось осуществить под предлогом проведения совместных «военных учений» стран Варшавского договора[818].
Вскоре решением Политбюро 23 мая 1968 года (П82/II) «К вопросу о положении в Чехословакии» была сформирована постоянная комиссия по вопросам, связанным с Чехословакией: «Поручить Подгорному, Суслову, Пельше, Шелепину, Демичеву, Андропову, Катушеву, Громыко, Епишеву, Русакову в соответствии с обменом мнениями на заседании Политбюро ЦК КПСС в оперативном порядке рассматривать вопросы по Чехословакии и при необходимости вносить свои предложения в ЦК КПСС»[819].
Весной 1968 года приверженец тайных мероприятий Андропов направил в Чехословакию своего специального посланца — офицера действующего резерва КГБ Михаила Сагателяна, официально числившегося заместителем редактора по иностранному отделу газеты «Известия». Тот провел ряд встреч с чехословацкими руководителями и изложил свои наблюдения, выводы и предложения в специальной записке — отчете от 4 июня 1968 года. На следующий день председатель КГБ Андропов направил в Политбюро этот план тайных действий, сопроводив его своим замечанием: «по мнению КГБ предложения, которые содержатся в отчете, заслуживают внимания»[820].
То, что написал Сагателян в своем отчете, действительно заслуживало самого пристального внимания. В ходе командировки в Чехословакию ему удалось наладить конспиративные контакты с некоторыми руководителями, в частности, с членом ЦК КПЧ Богуславом Хнёупеком — заместителем министра культуры и информации, с которым Сагателян установил «доверительные отношения» и получил от него «ряд секретных партийных и правительственных» документов. Как сказано в отчете, Хнёупек вел откровенные разговоры с Сагателяном «по собственной инициативе» и «с ведома Биляка». Андропов в своем сопроводительном письме о Хнёупеке пояснил: «работа с ним будет продолжена». В результате план действий, предложенный Сагателяном, заключался в следующем: во-первых, создать в чехословацком руководстве «просоветскую группировку» и с ее помощью добиться созыва пленума ЦК КПЧ, на котором «заменить руководство КПЧ», сместить со своего поста Дубчека (по словам Сагателяна, «это меньший ущерб, чем ввод войск»); во-вторых, следовало развивать контакты и получать от Хнёупека регулярную информацию; в-третьих, провести разговор с Василем Биляком, Алоисом Индрой, Драгомиром Кольдером, а также с теми, «кого они назовут как сообщников»; наконец, в-четвертых, поручить руководство этими мероприятиями на месте работнику разведки КГБ, командировав его на 1–1,5 месяца «под прикрытием» в ЧССР, так как, писал Сагателян, «нынешние представители КГБ в Праге хорошо известны Чехословацким органам безопасности и для выполнения подобных заданий не подходят»[821]. Брежнев, ознакомившись с письмом Андропова и предложениями Сагателяна и проникшись важностью материала, начертал резолюцию: «Разослать по П[олит] Б[юро] и Секр[етариа]ту. Л. Брежнев»[822].
Тем не менее в Кремле полным ходом шла подготовка к военному вторжению. После смерти
