Время Андропова - Никита Васильевич Петров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С другой стороны, была еще одна серьезная причина, по которой Чехословакия находилась в центре внимания кремлевского руководства. Имеется ряд свидетельств о том, что Брежнев еще в 1966 году обращался к Новотному с требованием размещения советских войск[803]. Новотный соглашался на размещение ракет, но советских войск на своей территории не хотел. Это злило Брежнева. Для него велением времени было воплощение новых военных концепций в противостоянии с Западом. Кремлевские стратеги полагали жизненно важным иметь войска по всем границам стран-сателлитов с Западом. А тут, между Северной (в Польше) и Южной (в Венгрии) группами войск, зияла брешь в Чехословакии. По воспоминаниям Александра Майорова, назначенного командующим 38-й армией, находившейся у границ Чехословакии, в 1966 году он был вызван на Старую площадь в ЦК КПСС, где Брежнев ему заявил: «А теперь надо посматривать севернее Будапешта — на Прагу… И иметь больше друзей в чехословацкой армии»[804].
Кроме того, отмечена и личная неприязнь Брежнева к хрущевскому ставленнику Новотному. В свое время с Новотным Хрущев был особенно откровенен и говорил ему такие вещи, которые не мог высказать другим лидерам Варшавского блока. После смещения Хрущева в октябре 1964 года Новотный имел беседу с послом СССР в Чехословакии Михаилом Зимяниным и поведал ему о некоторых откровениях Хрущева. Об этом Зимянин незамедлительно сообщил в Москву: «Тов. Новотный сказал, что в прошлом году тов. Хрущев в разговоре с ним заявил, что Чехословакия, мол, жиреет за счет Советского Союза», кроме того, на переговорах в Праге «Хрущев дал такую характеристику отношениям СССР и КПСС с некоторыми братскими странами и партиями, в частности ГДР, Польши, Румынии, а также характеристику руководителям этих стран и партий, что при разглашении его высказываний был бы нанесен определенный ущерб интересам КПСС и Советского Союза»[805].
Андропов, занявший кресло председателя КГБ в мае 1967 года, видел главную задачу в борьбе с «крамолой» и помощи партии в насаждении единомыслия в обществе. Но, памятуя о своей прежней специализации по социалистическим странам, он обратил внимание на хорошо известный ему 11-й отдел КГБ. Этот отдел, руководивший представителями КГБ в социалистических странах, прежний председатель Семичастный в ноябре 1966 года вывел из состава разведки, сделав самостоятельным отделом и введя в сферу собственного кураторства[806].
Стараниями Андропова все вернулось к исходной точке. Решением Политбюро ЦК КПСС (П84/91) от 4 июня 1968 года 11-й отдел КГБ, отвечавший за контакты с госбезопасностью социалистических стран, был вновь возвращен в аппарат разведки и стал именоваться 11-м отделом при 1-м Главном управлении КГБ при СМ СССР. С просьбой об этом обратился Андропов (письмо в ЦК КПСС № 1252-А от 30 мая 1968 года). Просьбу он мотивировал тем, что выделение 11-го отдела в самостоятельное подразделение «ослабило его деловые контакты» с подразделениями разведки и затруднило работу и в итоге, по мнению Андропова, работа 11-го отдела свелась «к протокольным мероприятиям» по приему делегаций органов госбезопасности социалистических стран, в то время как «империалистические державы» и их разведывательные органы «активизировали деятельность, направленную на срыв единства социалистических стран и ликвидацию достигнутых ими социалистических завоеваний»[807].
Толчком к развитию ситуации в Чехословакии в неблагоприятном для Кремля направлении стала смена власти в Праге в январе 1968 года. Именно с этого времени в Политбюро ЦК КПСС регулярно рассматривается и обсуждается информация, поступающая из Чехословакии. Так, 25 января 1968 года обсуждалась информация, поступившая от посла СССР в Чехословакии Степана Червоненко, и было принято следующее решение (П67/III): информацию Червоненко «принять к сведению» и «поручить Брежневу переговорить с Александром Дубчеком в соответствии с обменом мнениями на Политбюро»[808]. Во всех обсуждениях ситуации в Чехословакии шеф КГБ Андропов играл весьма заметную роль. Он был включен в состав всех комиссий, которые сформировались Политбюро для рассмотрения проблем Чехословакии.
Важнейшую роль в формировании позиций советского руководства по отношению к процессам, происходящим в Чехословакии, сыграл пленум ЦК КПСС, состоявшийся 9–10 апреля 1968 года. На пленуме выступил Брежнев с докладом «об актуальных проблемах международного положения и о борьбе КПСС за сплоченность мирового коммунистического движения». В прениях много говорилось о состоянии идеологической работы в СССР, некоторые выступавшие требовали повысить внимание к идеологической работе. Например, первый секретарь ЦК компартии Белоруссии Петр Машеров потребовал искоренения «идеологических сорняков», полагая, что в литературе имеет место «очернительство и клевета на все советское», и настаивал на необходимости укрепления идеологических кадров и «воспитательных усилий»[809]. Машеров и раньше, на декабрьском пленуме (1966) ЦК КПСС, выступал с резкой критикой недочетов в идеологии: «Отрицательно сказалась, на мой взгляд, односторонняя, порой ошибочная интерпретация экономического соревнования двух противоположных систем… В результате кое у кого из нестойких в идейном отношении людей терялось чувство советской гордости, возникала мещанская зависть к тому, что есть на Западе, появлялись настроения унылого скепсиса и гнилого критиканства»[810]. Машеров говорил об «идеологических диверсиях против СССР», о «размывании» коммунизма, критиковал социал-демократов за «хлесткую демагогию»[811]. Еще шаг, и назвал бы их социал-предателями. Да, Машеров был непримиримым идеологическим бойцом. Куда уж многим до него!
Первый секретарь ЦК компартии Узбекистана Шараф Рашидов твердил об «идеологических диверсиях» и «тлетворном влиянии» Запада, что, по его мнению, способствовало появлению диссидентов: «…такие люди оказались даже в среде литераторов. Это презренные отщепенцы Даниэль, Синявский, Гинзбург, Галансков, Добровольский, Лашкова и другие»[812]. Министр культуры Екатерина Фурцева нашла повод критиковать на пленуме Театр на Таганке и его руководителя Юрия Любимова.
Озабоченность членов советского руководства вызывала позиция Румынии. Первый секретарь ЦК компартии Украины Петр Шелест обрушился с критикой на Чаушеску, заявив, что тот «получает похвалу» не от тех, от кого надо. Его особое возмущение вызвал тот факт, что председатель Совета министров Румынии Маурер в ходе правительственного визита в Финляндию посетил могилу Маннергейма. По этому поводу Шелест заявил, что во главе правительства Румынии «стоит очень сомнительный коммунист, если не сказать большего»[813]. Но особая озабоченность высказывалась о ситуации в Чехословакии. Так, первый секретарь ЦК ВЛКСМ Сергей Павлов, рассказывая о встречах с коллегами из Чехословакии, заявил, что «мы критиковали чехов» по поводу
