Заложники обмана - Майкл Уивер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поли понял, что именно этого ему сейчас больше всего не хватает.
Чтобы к нему прикоснулись.
Глава 63
Витторио Батталья лежал ночью один со всеми своими трубками и мигающими огоньками мониторов, лежал и думал о том, чтобы Джьянни Гарецки поскорее вернулся.
Мысли, которые приходили к нему, когда он оставался один, были хуже боли – достаточно сильной. Но он понимал, что это признак выздоровления. Не случайно его сняли с морфина.
Боль облагораживает душу.
Какой идиот это сказал?
Идиот, который определенно никогда не испытывал настоящей боли либо чертовски мало знал о душе.
Впрочем, нынче ночью его больше всего мучили не боль и не душа. Его терзал страх. Не за себя, разумеется, а за жену и ребенка. Страх казался единственной реальностью среди галлюцинаций его полубессознательного состояния, и потому он обладал единственно истинной значимостью.
Джьянни, привези мне добрые вести. Прошу тебя!
Вопреки своему желанию он, должно быть, задремал. Первое, что увидел, проснувшись, был Джьянни Гарецки: он сидел на своем стуле возле постели и смотрел на Витторио.
– Ты мне чудишься? – пробормотал Витторио. – Или ты и в самом деле тут?
Джьянни слабо улыбнулся. И даже это потребовало почти что больше усилий, чем он мог наскрести.
– Я в самом деле тут.
Глаза Витторио шарили по лицу Джьянни, стараясь что-то прочитать, но это не удалось: на лице у Джьянни не было написано ничего.
– Сколько времени ты здесь?
– Минут двадцать.
– Почему ты не разбудил меня?
– Мне показалось, что тебе нужно поспать.
– Мне больше всего нужны хорошие новости.
Джьянни не сказал ни слова; Витторио вслушивался в его молчание, уже из него черпая ответ. Он закрыл глаза и вздохнул медленно и глубоко.
– Ты обнаружил ее мертвой? – спросил он наконец. – Или ее просто там нет?
– Ее там нет. Но она оставила письмо. Оно лежало там, где ты сказал.
– Прочти мне.
– Может, ты лучше сам прочтешь, – помедлив, предложил Джьянни.
– Нет, думаю, что не получится. Прочти. – Голос у Витторио казался тусклым, но в остальном он держал себя в руках.
Гарецки достал голубой конверт. Вынул письмо, развернул у себя на коленях и расправил сгибы рукой.
Попытался откашляться, чтобы прочистить горло, но это не удалось.
Прочел число и время дня, проставленные на верху страницы. Потом произнес:
– “Любовь моя…” – и стал читать дальше.
Он читал медленно, спокойно, слова плавно звучали одно за другим в напряженной тишине комнаты.
Витторио лежал, слушал, и в нем нарастал гнев.
А голос Джьянни, такой мягкий, продолжал звучать. Непреложно. Неостановимо.
Гнев прошел. Сменился глубокой слабостью, подавленностью, душевной болью, которая ощущалась физически во всем теле – в желудке, в сердце, в легких – и не имела ничего общего с болью от огнестрельных ран, мучившей Витторио до сих пор. И он знал, что от этой боли не избавит никакой морфин.
Потом и слабость прошла, он как-то отупел. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы осознать: Джьянни дочитал. Он воспринял молчание, но скоро оно стало непереносимым.
– Джьянни, она погибла, – произнес Витторио.
Джьянни посмотрел на него. Глаза у Витторио были сухие, лицо белое. И внезапно в уголке глаза показалась слеза. Она сбежала по щеке быстро, словно капля воды по холодному стеклу.
– Мы этого не знаем, – сказал Джьянни.
– Ты только что прочел мне ее письмо.
– Да. Но это всего лишь письмо, не больше.
– Ты думаешь, что они с Дарнингом не договорились?
– Я не знаю, что мне думать, – возразил Джьянни. – Но никого нельзя считать мертвым прежде смерти.
Джьянни смотрел Витторио в глаза до тех пор, пока не увидел в них надежду. И тогда отвел взгляд.
Джьянни подождал до начала десятого. Потом воспользовался установленным в больнице платным телефоном-автоматом, чтобы позвонить по личному номеру директору отделения Международного Красного Креста в Неаполе. Когда синьор Ферраре взял трубку, Джьянни сказал:
– Вам звонит Ральф Биллингс из консульства Соединенных Штатов в Палермо.
– Слушаю вас, синьор Биллингс.
– Надеюсь, вы сможете мне посодействовать, – продолжал Гарецки. – Мы только что получили сведения, что восьмилетний американский мальчик Пол Уолтерс был принят вашими людьми, чтобы в полной безопасности дождаться, пока за ним приедет отец. Вы не могли бы дать нам точную информацию по этому поводу?
– Что именно вы хотели бы узнать?
– Находится ли мальчик у вас. И если нет, то имеете ли вы сведения о нем и о ситуации в целом.
– Я, разумеется, проверю это. Когда, вы говорите, он должен был попасть к нам?
– Нам это неизвестно в точности. Можно полагать, день или два назад.
– Пожалуйста, подождите у телефона, синьор Биллингс. Я могу выяснить это немедленно.
Джьянни стоял и ждал. Он и сам не знал, что именно хотел бы услышать. Если мальчик там и в безопасности, то его мать скорее всего погибла. Если мальчика там нет, это может означать все что угодно. Но, пожалуй, плохое перетянет хорошее на чаше весов.
– Синьор Биллингс?
– Да?
– Я только что переговорил с двумя нашими сотрудниками, которые специально занимаются подобными вопросами. Ни у одного из них нет информации о присланном сюда мальчике. Хотите, чтобы мы позвонили вам, если ребенок объявится?
– Благодарю вас, но я буду в разъездах последующие несколько дней. Постараюсь сам связаться с вами, если смогу.
Джьянни поблагодарил Ферраре еще раз и повесил трубку. Потом медленными шагами направился в палату к ожидающему вестей Витторио.
– Ничего, – сказал он другу. – Они ни черта не слыхали.
Оба помолчали, каждый думал о своем.
– Я тебе скажу, – заговорил Витторио, – что меня это ничуть не удивило. Я и не ожидал, чтобы Поли был там.
– Почему?
– Потому что не в натуре этого ублюдка соблюдать уговор. Он только и думает, как бы воспользоваться лишним преимуществом. Пег не стоило обращаться к нему со своим предложением.
Гарецки хотел было возразить, но передумал и промолчал. Что толку врать и выглядеть дурак дураком? А правда, если ее выскажешь, покажется еще более тяжкой.
– Ясно, что этот человек сделал, – без всякого выражения проговорил Витторио. – Убил мою жену и сына. Все кончено. Мне остается принять это как данность. Тогда я, может, справлюсь с другими.
Джьянни повернулся к нему. Глаза у Витторио Баттальи превратились в два черных отверстия, и кровь отхлынула от кожи. Он выглядел точно привидение. Лицо в обрамлении больничных подушек вдруг утратило плоть. Кости, обтянутые кожей. Такого же цвета, как эти кости.
Когда же он обернулся призраком?
Глава 64
Эта вилла – настоящая драгоценность, думалось Пегги. Великолепный вид на горы и море, обширный участок прекрасно обработанной земли. После приезда Донатти с Пегги обращались в высшей степени любезно и почтительно, как с почетной гостьей. Она уже начала позволять себе забытую роскошь надеяться.
Или это был последний самообман с целью удержать себя от самоубийства?
При этой мысли паника наваливалась на нее, глухая и неодолимая, вызывающая тошноту. Ее Поли лежит где-то похороненный, в то время как она тешит себя фальшивыми обещаниями. Воображаемая картина лишала ее последних сил, и смерть казалась избавлением.
Потом она начинала медленно и глубоко дышать; она гнала от себя мысли, которые не могли привести ни к чему хорошему.
Глава 65
Министр юстиции прилетел в аэропорт Ла-Гардиа на вертолете департамента правосудия где-то в одиннадцать часов вечера и отпустил экипаж на всю ночь. Предупредил, чтобы были готовы вылететь обратно в Вашингтон назавтра в семь утра.
Незапертый “форд-фэйрлэйн” стоял в условленном месте, ключи лежали под ковриком на полу.
Почти через два часа Дарнинг подъехал сзади к небольшому заброшенному заводику возле Либерти, штат Нью-Йорк, и увидел, что Мак Хорган уже здесь и дожидается его. Как обычно, подумал он. На этот раз Дарнинг оставил свой “форд” и пересел в машину к частному детективу.
– Все в порядке? – спросил Дарнинг.
– Как нельзя лучше.
– Далеко отсюда?
Хорган зажег новую сигарету от той, которую докурил.
– Меньше чем полчаса езды. Все будет проще простого. Не понимаю, чего ради вы приехали сами.
Дарнинг опустил окно, чтобы вытянуло табачный дым.
– Попробуй понять, – сказал он. – Я приехал потому, что вся эта история с Донатти кажется мне чистой паранойей.
– Ну! – ухмыльнулся Мак. – Я же не какой-нибудь долбаный крестный отец.
– Знаю. К тебе это не имеет отношения. Все дело во мне. Потерпи меня всего разок.
Мак Хорган завел мотор, объехал старое кирпичное здание заводика и повернул на пустынную дорогу.
– Нет проблем, – сказал он.
– Ты давно приехал?
– Во второй половине дня. Хотел в последний раз все осмотреть, пока еще светло. Ну и убедиться, что они еще там. Незаделанные концы нам не нужны.
