Потому что ты мой - Риа Фрай

И вот теперь Ли была как на иголках: что там с Гарри? Перед уходом она скормила ему две бутылочки смеси и, сменив подгузник, уложила спать. Впрочем, Ширли любила ребенка и была в состоянии дать ему все необходимое. Однажды уже давала. Ах, если бы она попыталась снова! Как бы Ли ни заботилась о братике, ничто не заменит материнской любви.

После семинара Ли, пулей вылетев из салона, набрала номер Ширли. Никто не ответил. Ли позвонила на домашний, поскольку сотовый отец заводить отказался: результат тот же. В висках застучало от паники. Ли помчалась сквозь город, на каждом красном светофоре чувствуя себя так, словно само мироздание пытается ей помешать. Текли минуты, и Ли начали терзать мрачные мысли: вдруг что-то случилось? Вдруг Гарри задохнулся или выпал из колыбельки? Внезапно опасения сменились уверенностью. Что же она наделала? Бросила трехмесячного малыша с парочкой безответственных взрослых.

Подъехав к дому, Ли расстегнула ремень безопасности и тут же бросилась к двери. Возясь с ключами, выронила связку. Ища нужный, она слышала плач Гарри.

– О боже!

Первым же делом в нос ударил запах дыма. Она миновала кухню и, обходя дом, двинулась к гостиной. Крики Гарри сделались еще громче. Ли искала горящие свечи и сигареты. Откуда дым?

Гарри сидел в автокреслице перед телевизором, по которому шел мультфильм. Ли бросилась к ребенку и, отстегнув его, прижала к груди. Его ползунки пропитались мочой и желтым калом, круглое личико было все в слезах: вероятно, он плакал несколько часов.

– Ох, Гарри, сладенькая моя горошинка! Прости, прости меня! – принялась утешать его Ли. – Больше никогда тебя не брошу. Никогда, клянусь!

Отыскав пульт, она выключила телевизор и прислушалась к звукам в доме. Единственным намеком на людское присутствие был лишь тихий гул зомбоящика в отцовской комнате. Ли переодела Гарри и, подогрев бутылочку со смесью, взяла взвинченного ребенка на руки. Малыш принялся жадно сосать, вскоре его веки отяжелели и он крепко заснул. Она поцеловала его в лобик и, опустив в колыбель, на цыпочках прошла по коридору и приложила ухо к двери. Хотелось открыть ее с ноги, наконец-то устроить обоим скандал. На отца Ли не рассчитывала, но Ширли, черт бы ее побрал, просто резала ее без ножа.

Ли подергала ручку, и та повернулась. В комнате было темно и смрадно. Сразу стало понятно, откуда дым: в отцовской пепельнице тлели две сигареты, а рядом стояла свеча, над которой поднималось пламя высотой в дюйм. Моргая от дыма, Ли оглядела комнату. Отец лежал на спине, раскинув руки и ноги. Из горла с натугой вырывался храп – словно вентилятор крутился на всех оборотах, противно лязгая запутавшейся в лопастях ржавой цепочкой. Обогнув угол кровати, Ли подошла к Ширли. На лице у подруги лежала подушка. Ширли ненавидела отцовский храп и даже грозилась перебраться в отдельную спальню, если Гарольд не перестанет. У нее вошло в привычку спать с затычками в ушах или, изредка, накрыв голову подушкой, если толчки Гарольду в плечо не помогали.

На прикроватном столике, засыпанном пеплом и заваленном резиновыми трубками, стояла тарелочка с чем-то, что вначале вскипятили, а затем сожгли. Поискав глазами иглу, Ли обнаружила ее у бедра Ширли.

– Твою мать, Ширли!

Подруга же обещала, что никогда не вернется к наркотикам! Обещала, черт бы ее побрал, завязать ради Гарри. Что подтолкнуло ее к срыву… причем именно сегодня? Или Ширли тайком принимала наркотики весь месяц? Словно ища ответ, Ли обшарила взглядом комнату. На полу лежало портфолио Ширли.

Ли опустилась на колени рядом с альбомом и принялась листать. Все фотографии до единой оказались уничтожены. Снимки, на которые ушли время и деньги, были испорчены до неузнаваемости. Ли захлопнула альбом. Она раскритиковала работу Ширли, оттого-то подруга так и разозлилась. Ли ранила ее чувства. Она вновь глянула на тарелочку с наркотиками. Значит, Ширли вернулась к тому, что помогало ей позабыть невзгоды.

Ли отбросила разочарование вместе с альбомом. Найдя на полу маленькое полотенце, она двумя пальцами подняла иглу и положила на прикроватный столик. Всему есть предел. Ей нужна помощь. Им всем нужна помощь. У Ширли все еще есть шанс устроить свою жизнь. Нужно просто разлучить ее с отцом и доказать, что она способна стать хорошей матерью для сына. Ли могла бы помочь ей с работой. Черт, раз уж Ширли так хочет, даже готова взять ее в помощницы. Но вначале нужно вытащить подругу из этого дома.

Ли знала, что Ширли ненавидела, когда ее будили, но не собиралась с ней больше миндальничать. Сколько можно! Гарри мог умереть, тщетно призывая плачем на помощь, тогда пришлось бы до конца дней жить с чувством вины.

Собрав все самообладание до последней крохи, Ли сняла подушку.

– О боже!

Она отскочила так, словно увидела фантасмагорическое чудовище. Налитые кровью глаза Ширли, закатившись, смотрели куда-то вверх и влево, лицо приобрело нездоровую серость. На приоткрытых словно от удивления губах белели остатки пены.

– Нет! – воскликнула Ли так громко, что отец должен был проснуться, но он остался лежать без движения.

Прижимая к себе остывшее, словно восковое тело Ширли, Ли молила о чуде. Кричала ей в плечо до тошноты.

Ли не могла потерять лучшую подругу – не после того, как положила столько сил, пытаясь ее спасти, не после того, через что они прошли. Не теперь, когда у Ширли появился шанс наладить свою жизнь. История Ширли не имела права закончиться вот так.

Наконец Ли приложила к шее подруги два дрожащих пальца.

Никакого биения пульса. Ни судорог, ни бессознательных подергиваний тела, пытающегося жить после многолетних попыток его угробить.

– Ну же, Ширли! Господи, пожалуйста! – Пытаясь уловить пульс, Ли прижала пальцы так сильно, что на мгновение испугалась прорвать кожу. Вспомнилась ночь на вечеринке, когда она лежала с Ширли, прижимая ее к себе, и то и дело прикладывала к шее подруги пальцы, проверяя, жива или нет. И вот теперь Ли вгоняла их глубже и глубже, уже все понимая, но отказываясь принять.

Пульса не было.

Она осмотрела руки. Три группки свежих проколов. Крошечные точки на синюшной коже были не больше следа от паучьего укуса. Как Ширли могла убить такая мелочь? Грудь сдавило тоской, и Ли рухнула на тело подруги, чувствуя такую боль, будто вновь переживала смерть матери. Тот же ужас. Такая же страшная сцена. Мгновение, за которое догадка сменяется знанием. Неописуемое горе. Она же видела, как весь этот месяц Ширли скатывается все ниже. Да, пыталась помочь, но эгоистично сдалась. Именно из-за Ли подруга и оступилась. Одного Гарри