Нужный образ - Джеймс Хоран

О. (Шеннон) Не Сити-Холлу, конгрессмен! Деньги предназначались Сондерсу, но свидетель не видел, как он получил их.

В. (Джоунс) Вы слышали, как он беседовал с Сондерсом, когда вы уходили, верно, свидетель?

О. Да, сэр.

В. И он сказал позднее, что Сондерс взял остаток — после того, как вы взяли десять, а он двадцать пять тысяч, не так ли?

О. Да, сэр.

В. (Граймес) Но вы лично ведь не видели, как Ремингтон передал деньги Сондерсу?

О. Нет, сэр.

В. (Джоунс) Однако…

О. (Шеннон) Полагаю, джентльмены, что обвинения столь серьезны и шокирующи, что не должно быть никаких сомнений в нашей справедливости.

В. (Джоунс) Хорошо, давайте вызовем Сондерса.

О. (Шеннон) Мы дадим возможность мистеру Сондерсу ответить на эти обвинения, конгрессмен.

В. (Граймес) Были у вас другие дела с мистером Ремингтоном, мистер Джелло?

О. Да, сэр. Множество.

В. Пожалуйста, расскажите о них.

О. Ну, к этому времени мы знали, что нам есть чем заняться. Пронесся слух, что я могу улаживать дела, и ко мне стали приходить. Один был другом некоего Камингза. Тот был ночным взломщиком. Детективы сцапали его за кражей драгоценностей, и страховая компания давила на судью, чтоб он пристукнул его уголовным кодексом. Им потребовалось пять тысяч, чтоб договориться с детективами, и он разделался с некоторыми доказательствами, так что им пришлось позволить ему признать вину по меньшему обвинению. Потом был Джо Америкус.

В. (Джоунс) Какое-то гангстерское имя.

О. Он и есть гангстер, ваша честь. Он владелец клуба на Сорок седьмой улице.

В. Клуба? Какого рода этот клуб?

О. Ночной клуб. Называется «Бриллиантовая Башня». Он на пересечении Сорок седьмой улицы и Парк Авеню.

В. (Шеннон) Какое дело вы осуществили для него?

О. Уладил вопрос с лицензией.

Название «Бриллиантовая Башня» не было пропущено репортерами, хотя они и жили в Вашингтоне. «Башня», как называли клуб, была хорошо известна в обществе, постоянно фигурировала в сплетнях Бродвея и в светской хронике. Новые бюллетени.

В. Мистер Ремингтон помог в деле?

О. Да, сэр. Естественно помог.

В. Как вы занялись этим делом?

О. Мне позвонил один парень, который хотел знать, нет ли у меня связей с лицензионным агентством штата. Я ответил, что лично у меня нет, но я знаю человека, который уладил это для меня самого.

В. Что вы имеете в виду?

О. Так я познакомился с Ремингтоном. Агентство обвинило меня, когда они обнаружили в моем заведении молодую даму… девушку. Я полагал, с ней все в порядке, но оказалось, что она работает вместе с барменом, пристает к мужчинам. Я уволил бармена, но обвинение осталось. Мне рассказали о Ремингтоне, и я пошел к нему. Это стоило мне три тысячи, но обвинение сняли из-за отсутствия улик. Я рассказал об этом тому парню, и он пошел к Джо…

В. К Джозефу Америкусу?

О. Совершенно верно. Джо сообщил, что хочет приобрести клуб, но из-за желтого листка не может получить лицензию…

В. (Джоунс) Желтый листок, свидетель?

О. (Шеннон) Уголовное досье, конгрессмен. Продолжайте, мистер Джелло.

О. Америкуса я знаю давно. Он работал с большими людьми в кафе напротив полицейской штаб-квартиры.

В. (Граймес) Не был ли он среди тех, кто был сфотографирован и показан среди гангстеров на тротуаре несколько лет назад?

О. Да, сэр. Он был там. Один коп сделал снимки из здания напротив.

В. (Джоунс) Он из мафии, свидетель?

О. Да, ваша честь. Я считаю, что мафия, это во многом вещь! Они создали организацию и знают друг друга. Нью-Йорк, Чикаго, Детройт, Канада — как в игорном бизнесе. Одних и тех же людей вы встречаете в Нью-Йорке и в Лас-Вегасе.

В. (Шеннон) Америкус известен в преступном мире?

О. Очень хорошо. Когда-то он работал с Джо Эй, и был одним из тех, кого схватили на пикнике Джо Барбары{107}. Я хотел оказать ему услугу, потому что не желал, чтобы он считал, будто я не хочу.

В. Вы уладили дело?

О. Да. Я взял у Джо деньги, а потом вместе с ним и его парнем поехали на такси к Ремингтону. Я заставил Ремингтона сказать, что он получил деньги и скоро будет ответ. Примерно через три недели мне позвонил Джо и сказал, что Ремингтон требует еще пять тысяч, но он нашел одного человека в качестве прикрытия для получения лицензии, и дело того стоит.

В. Вы получили за это деньги?

О. Ремингтон дал мне трояк.

В. Три тысячи?

О. Да, сэр. А через него и судья.

В. (Джоунс) Судья, свидетель? Какой судья?

О. Судья Таккер.

В. (Граймес) Судья Пребел Таккер? Главный судья федерального апелляционного суда?

О. Да, сэр.

В. (Шеннон) И вы уладили дело с ним?

Теперь Джелло дрожал, он взял другой стакан воды и умоляюще посмотрел на Келли, который объявил десятиминутный перерыв. Было поздно, я увидел, как Келли взглянул на часы и наклонился, что-то сказав Джоунсу и Граймесу. Они кивнули, и Келли объявил перерыв до полудня следующего дня. Как только Джоунс стукнул молотком, комната взорвалась. Репортеры и телевидение бросились к членам комитета и Джелло, которого вели в комнату свидетелей.

Один протянул микрофон через плечо охранника к самому лицу Джелло и выкрикнул:

— Что за дело ты уладил с судьей, Бенни?

— Меня оштрафовали на пятнадцать долларов за неправильную парковку машины. Я покончил с делом за десять, — торжественно ответил Джелло.

И дверь захлопнулась перед лицом кипящего телерепортера.

Пресса кружила вокруг Келли, Джоунса и Граймеса. Вопросы летели со всех сторон.

— Что за дело Джелло уладил с судьей Таккером?

— Это станет известно во время дачи свидетельских показаний, — ответил Келли.

— Судья брал деньги?

— Обстоятельства дела будут объяснены в показаниях Джелло.

— А как насчет Ремингтона? Он будет давать показания?

И тут заговорил Граймес.

— Джентльмены, вы не позволите мне пройти?

Для него было слишком много переживаний, он был явно болен. Его лицо стало серого цвета. Келли жестом подозвал служителя, и тот бросился к нему через толпу. Вдвоем они стали выпроваживать людей. Репортеры висели на них как свора встревоженных терьеров.

— Сондерс будет вызван?

— А Америкус? Вы вызовите его, конгрессмен?

Келли повернулся и что-то сказал. Потом я увидел, как к Келли бросился Так Ларсен и заставил его остановиться. Он что-то сказал Келли, который повернулся и отпихнул его. Ларсен споткнулся о кабель и налетел на другого репортера. Оба повалились на стулья. Это было скорее смешно, чем серьезно. Когда они поднялись, Келли, Граймес и все остальные вышли, но телеоператоры, которые снимают все, помчались за взбешенным Ларсеном, выскочившим в коридор.

Через пару секунд появились Джош и Лютер.

— Какого черта он пихнул Ларсена? — требовательно спросил Джош.

— Не знаю, но если я хоть немного знаю Ларсена, это была его обычная злая выходка. Но вы откуда знаете, что Келли толкнул его?

— Увидели по телевизору, — ответил Джош. — Господи, это к добру не приведет!

Он указал на Джоунса, окруженного репортерами, который выкрикивал ответы на вопросы, в то время как телерепортеры карабкались через головы коллег с микрофонами и вспышками.

— Я хочу, чтоб он был там. А он позволил этому старому ублюдку стащить все шоу.

— Похоже, Граймесу было очень плохо, — заметил Лютер.

— Конечно. Но о нем мог позаботиться служитель, — выпалил Джош. — Сисси! У тебя есть время?

Сисси шла через комнату, сравнивая свои записи с записями других репортеров, и сразу поспешила к нам.

— Похоже, у вас неприятности, — заметила она. — Но что с Келли Шенноном? Он чуть было не врезал Ларсену в коридоре. — Она хмыкнула. — Нельзя сказать, что я против, вы же понимаете. Что касается меня, я бы объявила открытый сезон охоты на Ларсена круглый год. Но я думала, Шеннон даст нам хорошее…

— Я тоже об этом думал, — мрачно заметил Джош. — Чего ради он связался с Ларсеном?

— Ларсен спросил его о Джентайле, и ваш парнишка ответил, что у него нет данных о недостойном поведении Джентайла. И тогда Ларсен заявил, что все это смахивает на типичное для Шеннонов попрание справедливости. Келли двинулся к нему, но его брат встал между ними. Никаких кулачных схваток, никаких нокдаунов. Но по телевидению это выглядело шикарно. И это станет главной новостью в шесть и в одиннадцать вечера. — Потом, понизив голос, она спросила Джоша: — Есть что-нибудь, что я должна знать?

Джош колебался, и она быстро сообщила:

— Я приглашена на передачу «Национальная сцена». Они дадут мне пятнадцать минут. В восемь. Лучшее время, парень, на всю страну.